Дорога на Урман - Сергей Плеханов

— Надо бы проверить, может, еще где… — начал Вовк.

— Проверим, конечно. Но, думаю, замполит попал в точку, — прервал его Гончаров. — Теперь нельзя терять ни минуты… Товарищ начальник отделения службы, немедленно мобилизуйте весь личный состав отдела. Если выйдем на связного, придется, возможно, ударить немедленно.

Боголепов кивнул и с какой-то торжественной интонацией произнес:

— Действуй, Вовк.

Гончаров и Панов сидели на скамье, придвинутой к окнам низенькой горницы, и не спускали глаз с грузовика, стоявшего напротив, возле здания чайной. Улица была пустынна, только двое мужчин в майках пилили неподалеку дрова, да перед палисадником дома, из которого вели наблюдение начальник штаба ББ и Николай Семенович, дремал на лавочке какой-то согбенный старец в валенках и полушубке.

На крыльце чайной появился мальчишка с надкушенным пирогом в руке. Он жевал с явным наслаждением, посматривая по сторонам, словно ждал кого-нибудь, кто мог позавидовать его удаче. Покончив с пирогом, не спеша подошел к машине, быстро сунул руку под запасное колесо. Так же неспешно вернулся на крыльцо и скрылся за дверью.

— Вот это номер! — воскликнул Гончаров.

Старец на лавке перед палисадником беспокойно завозился, и Гончаров раздраженно постучал ногтем по стеклу. Фигура в полушубке еще сильнее сгорбилась и замерла.

— Не терпится шельме. Так всю операцию провалить можно, — с досадой сказал начальник штаба.

— Дело молодое, примирительно ответил Панов.

Но Гончаров уже позабыл про оплошавшего сотрудника. Настороженно глядя на вход в чайную, он проговорил:

— Ну что, будем ждать, пока мальчишка выйдет, и расспросим, кому записку отдал?…

Панов помолчал в недолгом раздумье и быстро сказал:

— А ведь пацан с кем-то из кухни имеет дело… Откуда у него пирог? Сейчас такое лакомство и за деньги не купишь.

— Идем, — начальник штаба резко поднялся со скамьи.

На пороге чайной Гончаров обернулся и увидел Жукова и Вовка, выходивших из соседнего дома. Мужчины в майках бросили пилить и что-то искали за поленницей. Старец в полушубке и валенках настороженно воззрился на начальника штаба.

Когда проходили мимо столиков, за которыми обедали несколько человек, со своих мест поднялись трое и последовали за Гончаровым и Пановым.

Парнишка, взявший записку, вынырнул из-за захватанной шторы, закрывавшей вход в кухню. Начальник штаба, не говоря ни слова, кивнул в его сторону, и один из сотрудников, дежуривших в чайной, отделился от группы.

Откинув штору, Гончаров влетел в кухню, на ходу доставая пистолет. В дальнем углу за плитой повар поспешно стягивал через голову грязноватый фартук. Никого больше не было в помещении.

Увидев наведенное на него оружие, повар вскинул руки даже раньше, чем последовало приказание Гончарова, оборванное на полуслове:

— Р-ру!..

Но в следующий момент повар сделал резкий прыжок в сторону, одновременно что есть силы пнув большой бак, стоявший на плите. Щи с шипением хлынули на раскаленный чугун. В одно мгновение кухня наполнилась паром. Послышался звон стекла.

Жуков и Вовк видели, как откуда-то сбоку чайной, закрыв голову руками, вместе с россыпью осколков вылетел человек, как он выхватил револьвер и дважды выстрелил в клуб пара, вырвавшийся из разбитого окна.

К чайной уже бежал старец с пистолетом в руке, размахивая карабинами, мчались двое мужчин, только что пиливших дрова.

Из соседних домов высыпало больше десятка вооруженных людей.

— В сторону реки уходит! — крикнул кто-то, и все бросились к огородам, простиравшимся позади поселка. Там уже слышались выстрелы.

Гончаров и Панов тоже со всех ног бежали на звуки стрельбы. Когда они перемахнули через дощатый забор, отгораживавший картофельное поле от поселка, то увидели, что повар оторвался от преследователей на добрую четверть километра.

Следом за сотрудниками милиции карабкались через забор десятки мальчишек.

— Банду накрыли! — с восторгом вопили они — и среди них тот, что недавно еще уписывал пирог, полученный от повара.

Беглец вдруг пропал, словно сквозь землю провалился. Пробежав сотню метров, сотрудники райотдела увидели серо-желтую полосу реки, спрятавшуюся в разломе глинистых берегов. Вода неслась с огромной скоростью, там и сям образуя крутящиеся воронки. Мокрые холки камней, разбросанных по руслу, то скрывались в потоке, то выныривали из него. И среди этой крутоверти быстро двигался небольшой паром. Проворно крутя деревянное колесо, повар гнал его вдоль троса, натянутого между берегами.

Когда первый из сотрудников скатился по крутому берегу к металлическому костылю, на котором был закреплен трос, беглец был уже на середине.

Даже усилиями нескольких человек не удалось выдернуть надежно вбитый костыль. Кто-то выхватил нож, стал ожесточенно пилить трос. А расстояние между паромом и берегом все сокращалось.

Столпившихся вокруг костыля сотрудников растолкал узкогрудый старичок в заячьей шапке. Взмахнул заступом, зеркально блеснувшим на солнце, и ударил но тросу. Еще взмах, и канат с пушечным грохотом хлестнул по воде.

Повара бросило на дощатую палубу парома. Колесо с визгом крутилось вхолостую. Через несколько секунд послышался глухой удар, и судно зависло на камне. Поднявшись на ноги, оглушенный беглец понял, что его снова отнесло к середине. Обернувшись, он увидел стволы наведенных на него винтовок.

Из кустарника на противоположном берегу — в том месте, где должен был пристать паром, — вылетел всадник. Нахлестывая лошадь, он помчался в сторону холмов, подступавших к долине в какой-то версте от поселка.

Увидев его, Гончаров стал лихорадочно оглядываться по сторонам. Старик в заячьей шапке, без всяких слов поняв, что нужно начальнику штаба, сказал:

— Есть, есть брод. Полверсты вверх по речке.

У камелька суетился Куклим — расставлял на траве миски, резал хлеб. Один за другим подходили бандиты, усаживались на траве.

Едва успели зачерпнуть по ложке похлебки, как послышались выстрелы. Все вскочили, засуетились, кто-то бросился в барак к лошадям.

К лагерю банды летел всадник. Еще издали крикнул:

— Легавые!

Несколько человек уже сидели в седле. Но тут раздался истошный вопль:

— Не успеть! Под землю! Там по штреку к речке можно уйти!

И Куклим бросился к шурфу, над которым висела длинная жердь журавля с тяжелой бадьей.

Кабаков размышлял одно мгновение, потом махнул револьвером в сторону выработок:

— Все в шурф!

Желудок полувопросительно-полуутвердительно сказал:

— Легавого и Шамана — оп?!

И чиркнул себя большим пальцем по горлу.

— В шурф тащи, — нахмурившись, бросил Василий. — Ничего нельзя оставлять, даже трупы…

Желудок с недовольной миной сунулся к землянке. Распахнув дверь, рявкнул:

— Выходите! Живо давайте!

И, тыча то Стахеева, то Бо Фу между лопаток стволом маузера, погнал их к выработке.

Когда коротко стриженная макушка маньчжура мелькнула в черном зеве шахты, журавель подъемника оседлал Стахеев. Обжигая ладони, скользнул вниз по шесту. За ним скатился Желудок.

Куклим, стоявший на дне шурфа, проводив Бо Фу подзатыльником ко входу в штрек, подтолкнул туда же Иннокентия, яростно шепча:

— Скорей, черт вас дери. Все уже здесь… Факел возьми… Да не орать — свод обвалите…

И тут произошло неожиданное. Схватив факел, Стахеев ударил им но бадье, зацепленной за костыль. Сорвавшись, она полетела вверх.

Прорычав что-то нечленораздельное, Желудок выхватил из-за голенища нож и бросился на Иннокентия. Но тот отклонился от удара схватил за плечи подвернувшегося Куклима и толкнул его под ноги Желудку. А сам нырнул в штрек. Пробежав до первой кучи обвалившейся породы, поднял лежавшую сбоку стойку и что есть силы ударил ее торцом в грудь настигавшего его Желудка. Охнув, тот сел, закрыв проход для Куклима.

Стахеев схватился за балку перекрытия и рванул ее на себя. Каменистая порода лавиной хлынула сверху, отделив его от преследователей.

Сгрудившись на пустой площадке, где только что сидели бандиты, сотрудники райотдела недоуменно озирались по сторонам.

Заседланные лошади, понурив головы, жевали траву. У камелька были разбросаны миски и ложки, валялись примятые сапогами ломти хлеба.

Из барака выбежало несколько милиционеров с винтовками. По их растерянному виду всем стало ясно, что банда исчезла.

Панов сосредоточенно обводил глазами весь огромный пустырь, изрытый шурфами, и вдруг напряженно замер, увидев раскачивающуюся на шесте бадью.

Гончаров, проследив за его взглядом, сразу сообразил, в чем дело и, махнув рукой милиционерам, бросился к шурфу.