Французский поход - Богдан Сушинский

Он все еще смеялся, когда один из тех двоих, что встречали их, не сумев разобраться в темноте, с каким кортежем движется карета, крикнул:

– Ну, что, нехристи-монахи, графиня в наших руках! – голос был пьяный и нахраписто-наглый. Голос человека, для которого давно не существовало страха ни перед церковью, ни перед святыми отцами, ни перед властями, ни перед самим Богом.

– В наших, конечно! – ответил поручик Кржижевский. – Далеко ли до хутора? Кажется, мы сбились с дороги!

– Не сбились! Сейчас нужно будет свернуть вправо! Сворачивайте сразу же за поляной! Мы доведем!

– Эй, а кто эти люди? – вдруг забеспокоился другой встречавший. – Не монахи это! Кто вы такие?!

Он уже был у кареты. Это-то и заставило графиню де Ляфер подхватиться. Открыв дверцу, она ступила на подножку и, крикнув кучеру: «Останови!», выстрелила. Раненый конь вздыбился и, развернув всадника спиной к графине и стоявшему рядом поручику, осел на задние ноги. Воспользовавшись этим, Кржижевский бросился к всаднику, и в сиянии выглянувшей в разломе черно-синих туч луны едва сверкнуло лезвие сабли.

– Это не они! – невесть кому прокричал другой всадник, которого графиня узнала по пьяному, нахрапистому голосу.

– Это не они! Измена! – кричал он, очевидно, только для того, чтобы заглушить в себе страх. – Где эта сатанистка-француженка?!

Разъяренный и пьяный, он упустил те несколько секунд, которых вполне хватило бы, чтобы обратиться в бегство, но которых оказалось достаточно, чтобы Кара-Батыр заарканил его и буквально выдернул из седла.

– Это вам так не терпелось увидеть «сатанистку»? – склонилась над лежащим на земле пленником Диана де Ляфер, незаметно для всех оказавшись на его коне. – Так вот же она – перед вами. Она предстает перед каждым, кто этого возжелает. Поручик, Кара-Батыр, связать его! Кучер – помочь им! И сюда его, к седлу «сатанистки»!

19

Бросившегося им навстречу пса татарин свалил двумя стрелами, и вход во двор лесника оказался свободным. Дверь была незапертой, горелка еще коптила, а весь стол был заставлен чашами для вина и всевозможными объедками.

– Вот здесь они и пировали, перед тем как двинуться нам навстречу, – язвительно проговорила графиня, подбоченясь. Сейчас она вела себя, как командующий армией, ворвавшейся в цитадель врага. – Где этот наш сатанистоненавистник? Приволоките-ка его сюда.

Стоять на ногах пленник уже не мог. Почти половину расстояния, отделяющего место схватки от дома лесника, графиня протащила его за конем, и теперь на него страшно было смотреть. Когда кучер и татарин втащили пленника в дом, Диана увидела у своих ног жуткое месиво из грязи, крови и лохмотьев.

– Будешь отвечать сразу или же предпочитаешь пройти через пытки? – устало спросила его графиня, опустившись на стул и отпивая из чаши, которую поднес ей поручик, уже успевший выяснить, что в бочке все еще остается немало вина.

– Сразу, – едва слышно пробормотал тот, кто еще несколько минут назад громыхал своим голосом так, что слышно было за версту. – Н-не надо никаких пыток.

– Я ведь только спросила, – мягко заметила графиня-воительница. – Ты хозяин этой разбойничьей хижины?

– Хозяина, очевидно, убили. Вы убили, там, на дороге.

– Жаль, без хозяина как-то неуютно. Получается, что без приглашения. А пребывал он в этой берлоге один?

– Один.

– Но если лесник погиб, последовав вслед за монахами, тогда кто же вы? Представьтесь же наконец.

В ответ пленник промычал нечто нечленораздельное. Диана повторила свой вопрос чуть строже, но и после этого ответа не последовало.

– Вы же сами согласились отвечать без пыток, – удивилась графиня. – Кстати, кто-то сбежал с места схватки. Странно, что не вернулся сюда. Неужели страх погнал его к монастырю?

Подчиняясь ее повелительному взгляду, татарин приподнял голову пленника за волосы и поднес к его подбородку зажженный от горелки факел. Пленник зарычал от боли. Татарин повторил свой эксперимент еще и еще раз.

– Нет! Нет, я скажу! – теперь крик разбойника снова напомнил графине рычание раненого тура. – Я все скажу, пощадите!

«Пощадите» – это уже лишнее, – презрительно отвернулась графиня. Однако вслух спокойно, мягко произнесла:

– Я терпеливо слушаю. Вы что, успели забыть мой вопрос?

– Перед вами – капитан Ганжульский. Ян Ганжульский. Капитан артиллерии коронного войска. Мой отец – маршалок родового поместья Адама Киселя, если изволите знать такого…

– Не изволим. Ваша родословная, капитан Ганжульский, нас уже не интересует, – прервала Диана представление ночного знакомца. – Так что, вы были посланы, чтобы перехватить нас в пути? Кем? Я спрашиваю, кем вы были посланы?

– Паном Дембовским. Полковником Дембовским. Вы, должно быть, знаете его.

– Не лучше, чем вас.

– Я его тоже не знаю.

– Неужели для полковника так важно было разведать, почему я и мои спутницы, – кивнула она в сторону соседней комнаты, где Ольгица и Власта сидели настолько тихо, что трудно было поверить, что они действительно находятся в доме, – едем в Краков? Какой у него в этом интерес?

– Понятия не имею.

– Значит, он послал вас к настоятелю Горного монастыря, дал деньги для найма целой банды, а также для платы леснику, только ради того, чтобы удовлетворить свое любопытство? Я в это не верю. А вы, поручик?

– Я даже плохо представляю себе, кто такой этот полковник Дембовский. Существует ли он на самом деле. Хотя фамилия этого человека мне вроде бы знакома. Словом, кто такой Дембовский, мы выясним уже в Кракове.

– Тем более что нас интересует не столько сам полковник, сколько тот человек или, может быть, целый выводок шляхты, который стоит за ним и который на самом деле оплатил столь странное любопытство полковника.

– Но этого я не знаю! – закричал Ганжульский. – Я не знаю, кто стоит за Дембовским, – взмолился он. – На распятии буду кричать, что не знаю, кто повелел Дембовскому послать меня в этот распроклятый монастырь, а потом на эту лесную дорогу! Я всего лишь капитан артиллерии.

– Как много раскаявшихся в течение одной ночи, – отпила Диана из чаши. Вино было красное, старое, медово-сладкое. Вряд ли такое вино могло настояться здесь, в Польше, в подвале лесника. Откуда в этой северной глуши взяться винограду? Другое дело, что бочонок привезен монахами. А попало оно в монастырские подвалы скорее всего из Венгрии или Семиградья. – Если так пойдет и дальше, мне придется поверить, что мы пережили ночь покаяния перед Страшным судом. И тоже начать раскаиваться.

– Страшный суд – это мы пану капитану обещаем, – заверил ее Кара-Батыр. Улыбка, скользнувшая по его лицу, была заимствована у бахчисарайского палача. – Будем еще спрашивать?

– Он больше ничего не знает, – покачала головой графиня, – а коль ничего не знает, стоит ли тащить его с собой до самого Кракова? – взглянула она на поручика. – Все, что может заинтересовать королеву в истории этого ночного монашеского заговора, она узнает от полковника Дембовского. Не так ли, поручик?

– Святая правда.

– В таком случае капитан от артиллерии меня больше не интересует.

Кара-Батыр и поручик уставились на графиню, ожидая ее приговора. По их пониманию, она обязана была сказать еще что-либо, разъяснить свое намерение. Но поскольку с разъяснениями Диана не спешила, мужчины терпеливо ждали. Причем непонятно чего.

– Так вы и в самом деле ждете, чтобы я приказала найти достойное этого капитана-артиллериста орудие и выстрелить его бренными телесами в сторону Варшавы? – вежливо поинтересовалась де Ляфер, уяснив, что дальше молчать бессмысленно. – Унесите его. И чтобы к утру никто и вспомнить не мог ни о капитане, ни об этом лесном пристанище монахов-разбойников.

Когда через час Ольбрыхская и Власта сели в карету, первые проблески рассвета уже сливались с пламенем пожара. А крик брошенного в горящую сторожку капитана отчаянно и скорбно оплакивала усевшаяся на ближайшей сосне плакальщица-сова.

– Вы немыслимо жестоки, графиня, – глухо молвила Ольгица, услышав, что Диана де Ляфер приблизилась к дверце экипажа.

– Вам не стоит судить об этом, госпожа Ольбрыхская, – спокойно, не повышая голоса, отрубила Диана. – Что вас удручает, мадам? Не вы ли при каждом возможном случае твердите, что судьбы начертаны на небесах, грехи ниспосланы дьяволом, а участь каждого из нас, червей земных, предрешена? Тогда что вы хотели изменить в участи казненного злодея? Наши воины предали его очистительному Божьему огню. Лучшего он не заслуживал ни перед Богом, ни перед людьми. Разве я не права?

Ольгица вздохнула, но промолчала.

– Кстати, где находится этот их Горный монастырь?

– Он не деревянный, сжечь его будет значительно сложнее, – ответила Ольгица, избегая прямого ответа.

– Вот видите, поручик Кржижевский, – улыбнулась графиня. – Оказывается, сжечь Горный монастырь будет непросто, но ведь попробовать все-таки стоит. В нем тоже что-то способно гореть.