не встретил, помоложе. Всё лето они с женой на поле работали, с первыми лучами солнца вставали, и до ночи не разгибали спину. А у Емели был младший брат, в той же деревне жил, ещё не женатый, собирался в том году жениться, и деваху себе уже подсмотрел. Емеля его спрашивает, что, свадьба-то когда будет? А брат ему и говорит, а ты что, не слышал, этой зимой у нас в деревне две девки заболели да померли. Да так странно, легли вечером здоровые, а утром их нашли замёрзшими у реки. Одна из них и была его невеста. Но мы знаем, что к смерти в древние века не так относились, как сейчас, даже когда молодые умирали. Бог дал – бог взял. И брат уже себе другую невесту нашёл. А Емельян задумался. И стал он замечать, что жена его Агапа, каждый вечер работу по хозяйству допоздна делает, ни разу с ним вместе спать не легла, и всё у неё отговорки, что, мол, работы у неё много. А Емельян за день так упашется, что только до подушки, и всё, до утра спит. И тут неясная тревога у него появилась, стал он приглядываться к жене. Вроде и его Агапа, да не его. Другая какая-то стала. Смелее, сильнее, увереннее. Это всё и неплохо, но куда денешь тревогу в сердце, какую словами и не объяснишь. Раньше-то как было, Агапа делами занимается, а по́ходя, то одного из ребятишек по головке погладит, то другого прижмёт. А сейчас ласки от неё никто и не видывал, ни Емельян, ни дети. Вот и решил Емельян понаблюдать за своей женой тогда, когда она думала, что он спит. Также с вечера лёг на кровать, Агапу позвал, она, понятно дело, сказала, что работы много. Через некоторое время он громко засопел, чтобы она подумала, что он уснул, и стал ждать. Агапа тихо подошла к кровати, послушала, удостоверилась, что Емеля уснул. Потом накинула шаль на голову и выскользнула из дома. Емельян – за ней. Она огородами, да в лес. Он – за ней. Еле успевает, больно быстра стала его женушка. Подбегает Агапа к речке. Раздевается донага и в воду кидается. Поплавали Агапа, на берег вылезла, оделась, и подошла к кромке воды, склонилась над ней и что-то зашептала. А потом говорит кому-то: « Подожди, скоро и ты так же будешь воздухом дышать, траву топтать, да на солнце греться. Потерпи немного». И убежала домой. А Емельян подошёл к тому месту, где Агапа с водой разговаривала, наклонился к воде и чуть удар от страха не схватил. На него, из тёмной пучины глядела столетняя страшная старуха, кожа на ней давно сползла с костей, глаза ввалились, губы впали, вся такая костлявая и волосы седые течение колышет. Потянулась она к нему, да Емельян соскочил с колен и побежал, что есть духу домой. Возле деревни остановился. Задумался, что теперь делать с Агапой. Ведьмой стала его любимая жена. Как теперь детишек с ней оставишь? И не она ли загубила девушек, ради красоты своей? Пошёл он к брату своему, тот удивился, что да как, вот и рассказал ему Емельян, всё, как на духу. И вместе решили они, что делать с Агапой. Когда он вернулся домой, Агапа испуганно спросила его, не случилось ли чего, где он был так поздно. Она только во двор вышла, вернулась, а я его уже след простыл. Ответил Емельян ей, что забыл он предупредить брата своего насчёт завтрашнего сенокоса, вот и пришлось к нему сходить. Агапа поверила ему. А на следующую ночь, он опять прокрался за Агапой на реку. И как только она прыгнула в реку, он спрятал одежду её. Выходит Агапа, туда, сюда, а одежды-то нет! И выходит к ней Емельян, она смотрит на него, и лицо её начало меняться. Злоба сделала лицо её похожим на ту старуху из воды, зашипела она, как змея, протянула свои когтистые лапы к нему и прыгнула на него. Он схватил её за руки, да где там! Словно разъярённая медведица напала на него, ладно брат его подкрался сзади и стукнул по голове её обухом. Потом отрубили они голову ей и бросили в воду. Вода окрасилась в чёрный цвет, забурлила, запахло тиной и болотом. Вот такой конец был у одной ведьмы, которая забирала красоту и молодость у других девушек.
– Да где ты такие истории жуткие находишь! – воскликнула я – Я нигде про такое не читала!
– Конечно, ты не читала! Все же любят про любовь, да про счастье читать. Знаешь, сколько всего на свете творилось и творится до сих пор! Не надо, как страус, голову в песок прятать. Надо с этим уметь сражаться. И мы с тобой должны быть готовы, что та ведьма, которой сейчас досталась молодость или здоровье Даши, будет сражаться за них, как та разъярённая медведица.
– Ну хорошо, поняла я. Так что мне надо делать?
– Во-первых, возьми с собой оберег. Обязательно! И ещё, ты же говоришь, что не забываешь ни одно из тех заклинаний, которым тебя научила Анна?
– Да, не забываю. Но, видишь ли, каждое заклинание к конкретной беде привязано, а против ведьм у меня нет заклинаний.
– Феломена же тебя учила огнём защищаться!
– Нет, она мне на время дала силы этим пользоваться, так сказать, напрокат. Она была рядом, поэтому я могла вызывать огонь. Но я предлагаю лучше. Газовый баллончик. У меня остался с тех пор, когда мы за Лазутчиком гонялись. Против него трудно выстоять. Я тебе дам газовый баллончик, он полный, можно им целый полк ведьм до слёз довести.
– Ага! Доведёшь их. Ладно, уговорила. Будем считать, что защиту себе мы обеспечили.
Илья и Сакатов приехали ко мне в девять часов, у меня все позавтракали перед дорогой. Илью тоже очень интересовало, как мы сами будем защищаться от ведьмы.
– Хорошо бы нам ружьё купить! С ним бы мы себя намного спокойнее чувствовали! – Мечтательно произнёс Сакатов.
– Ага, с серебряными пулями. – Добавил Илья с ехидцей – Что мелочиться!
– У нас есть баллончик, и этого пока достаточно. – Сказала я – Там же старушка, одна, еле ходит.
– Еле ходит, но летать и злодейства творить умеет! – Илья покачал головой – Надо этот вопрос будет продумать. Может нам чеснока наесться?
Мы поехали в Калюткино, так и не решив, как нам пополнить наш арсенал. Когда мы выехали из города, мне позвонила Светлана Николаевна. Дашу она записала сначала к терапевту,
