Стоянка запрещена (сборник) - Наталья Нестерова

– Кстати, о милиции. Ты не могла бы послезавтра задержаться? Будем Сталина ловить.

– С моей помощью?

– Ага. Сеня пропиарил главного милицейского начальника, и тот согласился отловить гада. Тебя хотим посадить на телефон, надо Сталина как можно дольше на линии продержать, чтобы засечь, откуда звонит. Мчимся с нарядом по адресу и хватаем его за… ну, скажем, за рога.

– Но что ему предъявят? И не станут ли милиционеры бить больного человека?

– Менты – вряд ли. А вот за Сеню я бы не поручился. Ты и о Сталине беспокоишься?

– Как-то в детстве одноклассники взяли меня в компанию, которая хулиганила по телефону. Звонили по случайным номерам и говорили…

– Догадываюсь, – кивнул Костя. – Сначала мальчишки прилично шутили, а потом скабрезности понесли.

– Девочки тоже.

– А тебе предлагали, но трубку ты так и не взяла.

– И всё-таки мне тоже было весело, умирали со смеху. Азартно и страшно – гремучая смесь эмоций. И вот я думаю, что Сталин, возможно, в детстве развлекался подобным образом. А теперь, когда у него стало плохо с головой, именно то, детское, удовольствие вылезло наружу, превратилось в манию. Сталина надо лечить, а не в карцер сажать.

– Вылечим, – пообещал Костя.

И протянул конверт с деньгами – на операцию ребёнку. Мне было страшно ехать по городу с такими деньжищами. Чуть не попросила: отвези меня, но прикусила язык. Авось не ограбят, а Костя поклялся за руль не садиться. Мы попрощались до пятницы. Не могла удержать довольную улыбку: Костя сделал вид, что уходит, но, вильнув, спрятался в месте частых прорывов труб, где из-за искусственных джунглей, над которыми дымился лёгкий парок, наблюдал: пойду я к Столову в кабинет или нет.

Покусывая губы, чтобы не улыбаться, довольная, правильнее – самодовольная, хотя и неизвестно почему, я прямым ходом отправилась домой. Сумку с конвертом крепко держала под мышкой.

Бабушка бастовала – обед отсутствовал. Бабуля сидела у телевизора и делала вид, что увлечена рекламой жевательной резинки. На экране умственно отсталый парень и синеволосая девушка гранатовую свежесть жвачки предпочитали натуральному фрукту. По задумке рекламщиков, действие происходило на космическом корабле, девушка была чем-то вроде киборга. Сомневаюсь, что подобные тонкости бабуля постигла.

Я уже извинялась за свою выходку. Мама и папа оказались в курсе, когда приехали по моему вызову. Я прохлюпала, что не могу быть вечной жертвой бабушкиных кулинарных подвигов. Мама не удержалась от восклицания: «Когда-нибудь это должно было произойти! Наконец-то!» У папы вырвался стон: «Девочки! И что вам неймётся?» Бабушка, естественно, этого обмена репликами не слышала. Мы, после отбытия «скорой», когда бабуля заснула, говорили на кухне и полушёпотом. Из мамы сыпались упрёки, папа просил избавить его от бабьих разборок. Я обратила внимание, что папа употребил слово блатной, лагерной лексики – «разборки». Выходит: уж если слово вклинилось в повседневную речь, то рано или поздно его станут использовать даже интеллигентные филологи. И ещё я поняла, что удивительно гармоничные отношения моих родителей держатся на том, что папа чётко выставил маме флажки: сюда не ходить, не соваться и не требовать от меня участия и соболезнования. Есть ли у мамы флажки? Не замечала.

Родители уехали с напутствиями. «Ты взрослый человек, должна уметь выстраивать отношения», – это папа. «Асенька, доченька, имей силу воли, ты ведь уже выросла», – это мама.

Теперь на экране мужик в семейных трусах лихорадочно глотал пилюлю, стимулирующую потенцию, одновременно говорил по телефону и настоятельно советовал другу, у которого «с кем не бывает», тем же средством поддерживать огневую мощь.

– Бабуля! – плюхнулась я на колени, зарылась головой под ее фартук.

В детстве я почему-то эту позу считала самой надёжной при горестях и страхах. Как страус головой в землю, так я башкой – под бабулин фартук. Он по-прежнему пахнет стиральным порошком и кухней.

– Бабулечка-роднулечка, сделай на ужин капустных котлеточек, а? Мне нужно материалы к передаче подобрать, сейчас за книги засяду. А мне ещё одну передачу вести предлагают, про литературу. Представляешь? Так боюсь! Надо хорошенько подготовиться.

– Что елозишь? Как маленькая. Порубить капусту в фарш или целиком листочки отваренные? Но, как хочешь, а без яйца и панировки готовить не могу. Хоть твоя мамочка и говорит про углероды… углеводы? Без яйца и муки отказываюсь!

– Где наша не пропадала, – встала я с колен, – давай с углеводами.

Мир был восстановлен. Мой желудок, не получивший не только пирожных в «Столовке», но и полноценного домашнего обеда, возмущённо урчал. То бунтовало моё второе «я». Перебьётся! И так много власти забрало. Девушка, подчиняющаяся желудку, – это птица, разучившаяся летать.

Пятница, четырнадцатое ноября 2008 года

– И теперь вам предстоит интересное дело: послушайте выступающих по радио и телевидению своих близких и… страшно сказать – учителей. Обязательно уло́вите ошибки. Неправильное употребление глаголов «надеть» и «одеть» настолько массово, что наводит на мысль о необходимости уравнять глаголы-близнецы. Так не хотелось бы!

Поднимаю голову: как Костя отреагировал на мой эмоциональный возглас? Кости нет. Вместо него Игорь, равнодушно перекидывающий «напоминальник».

– Потому что правильная речь украшает человека вне зависимости, что на нём… Как правильно? Конечно, надето. Ещё раз повторю: чтобы не ошибиться, задавайте вопросы. «Надеть» – что? Шапку, платье, сапоги, рукавицы. С «надеть» употребляются только неодушевлённые существительные. «Одеть» кого? Ребёнка, солдата, манекенщицу. Существительные одушевлённые. Очень редко неодушевлённые – одеть куклу, манекен. И помните антонимы: к «одеть» – противоположное слово «раздеть»; к «надеть» – «снять». Если вы нечаянно сказали: «Сегодня утром я одел новое пальто», – мысленно себя проверьте и поймёте, что фразу: «Сегодня вечером я раздел новое пальто», – вы никогда не скажете.

Снова вскидываю голову: не очень ли сложно говорю? Ответа нет.

– Надо отметить, что с этими коварными глаголами путались и в девятнадцатом веке. А писатели и поэты хотели помочь людям, даже стихи сочиняли. Вот отрывок из стихотворения Крылова, не путать с баснописцем.

Я читала, выделяя голосом злополучные глаголы:

Любезный друг, не надо забывать,Что одевать не значит надевать;Не надо путать эти выраженья,У каждого из них свое значенье.Дитя оденешь в платьице его,Когда наденешь платье на него.Кому родной язык и мил, и дорог,Ошибки тот не стерпит и следа,И потому, дружок мой, никогдаНе делай ты подобных оговорок.

В запасе у меня было ещё стихотворение на ту же тему Новеллы Матвеевой. Прочту, если время останется.

– А теперь я попрошу вас подойти к телефонам. Сегодня мы проведём нечто вроде опроса в классе. Я говорю предложение, в которое надо вставить «надеть» или «одеть», вы отвечаете, а потом говорите, как вас зовут и возраст. Согласны? Отлично. Наш телефон… Итак, первое предложение: «Девочка разглядывала себя в зеркале, она мамино платье…» Алло?

– Одела, то есть надела… Я первой дозвонилась, да?

– Как вас зовут?

– Ира.

– Какой же вариант, Ира? «Девочка мамино платье…»?

– Надела, платье – неодушевлённое.

– Правильно. Следующее предложение: «Оля раздумывала, что бы завтра в школу…» Алло?

– Надеть.

– Верно. Как вас зовут?

– Рустам. А нам про это учительница легче объясняла: если на себя, то надеть, а если на другого, то одеть.

Подрывать авторитет педагогов я не могла, постаралась выкрутиться:

– Вероятно, ты неправильно понял, не расслышал: не «на другого», а просто «другого». Ведь и «НА себя», и «НА другого», – выделяла я голосом важные моменты, – можно НАдеть любой предмет одежды, то есть ЧТО-ТО. Поэтому логичнее запомнить, повторю: надеть – «что-то», одеть – «кого-то». Следующее предложение…

Блиц-опрос удался. Мои вопросы сыпались один за другим, и телефон не умолкал. Я и дети вошли в раж, тык-в-притык выбрали радийное время. Торопливо попрощавшись до следующей передачи, я облегчённо перевела дух: никто из ребят не спросил: «А где приз? Кто сегодня выиграл?»

Этот вопрос задал Костя, когда я пришла в редакционную комнату. Костя слушал передачу, воткнув один наушник в ухо, по сотовому телефону. Одновременно разговаривал с журналистами и звукооператорами. У Кости потрясающая способность воспринимать звуки по нескольким каналам. Точно в голове у него отдельные гнёзда, куда втыкаются штекеры от разных звукопередающих источников. Правда, общаясь со мной в «Столовке», Костя почти всегда отключает телефон.

Приз отсутствовал, пояснила я Косте, потому что книжку не успела купить.

– Что значит купить? Ты? Сама купить?

– Экономический кризис, теперь не будет призов, надо менять формат. Но ведь дети без поощрения… Так даже лучше! – затараторила я, потому что Костя изменился в лице. – Сама выбираю, сама покупаю. Хотя книг для детей от десяти до четырнадцати ничтожно мало. Магазины завалены до потолка, но попробуй найти стоящую книгу для подростка.