Время нашего страха - Чингиз Абдуллаев

– А где сейчас сторож?

– Пошел смотреть наши трансформаторы, – пояснил Всеволод Константинович. – Он ещё и электрик по совместительству. Они вдвоём с Мишей, – пояснил он, уже обращаясь к Куркутову, – а я его пока подменяю.

– Можно войти внутрь? – спросил Дронго.

– Конечно. – Всеволод Константинович посторонился, пропуская гостя в сторожку.

Большая просторная комната. Три окна, выходившие в разные стороны. Кровать, небольшой старый телевизор, кажется, ешё допотопная «Юность», столик, холодильник, несколько стульев. Ешё один черно-белый телевизор установлен на полочке, прибитой к стене. Нет, это не телевизор, понял Дронго. Сигнал с камеры поступает на этот монитор. Достаточно аскетическая обстановка.

– Вот здесь его и задушили, – показал на кровать Всеволод Константинович. – Хорошо, что у нас люди смелые, не верящие в приметы. Но кровать мы всё равно поменяли. Никто не хотел оставаться в комнате со старой кроватью.

– А куда дели старую кровать? – поинтересовался Дронго.

– В третий корпус отнесли, – вмешался Куркутов, – просто кровати поменяли. Больным все равно, на какой кровати спать, а у нас это зарегистрированный инвентарь.

– Понимаю. – Дронго прошел по комнате. Отсюда действительно можно было увидеть любого, кто появился бы рядом с санаторием, даже на большом расстоянии. Выходит, что Низамов должен был знать своего убийцу. Только в этом случае он бы подпустил его так близко.

– А если появляется чужой, что должен делать сторож? – спросил Дронго.

– Сразу сообщить кому-то из дежурных врачей, – доложил Всеволод Константинович, – у них прямая связь. Вот этот черный телефон. Просто поднять трубку. И там сразу сработает второй аппарат. Или позвонить кому-то из руководства, если днем.

– У вас есть камера и монитор, – показал Дронго, – а запись ведется?

– Нет, – ответил Всеволод Константинович, – у нас нет такой аппаратуры. Хорошо, что купили в прошлом году камеру и монитор. А записывать мы пока не можем.

– Средств не выделяют, – вставил Куркутов. – Откуда у нас такие деньги, чтобы записывать всё, что там происходит? Но сторож всё видит. Он бы не пустил на территорию санатория чужих.

– Я обратил внимание, как они работают. Нас тоже не пустили. А ворота всегда закрыты?

– Всегда. Но калитку обычно оставляем открытой, чтобы сторож не бегал туда и сюда. На ночь закрываем.

– А если Низамова задушил кто-то из ваших пациентов? – предположил Дронго.

– Мы всех проверяем, – ответил Куркутов, – каждого из наших пациентов и каждого врача, санитаров, всех сотрудников. Нет у нас таких душегубов. Нет и не может быть. И врагов у Низамова не было, это я точно знаю.

– Тогда выходит, что он нарушил ваши правила. Пустил сюда чужого человека, который и задушил его, – предположил Дронго.

– Выходит, что так, – помрачнел Куркутов.

– Не мог он сюда чужого пустить, – резко возразил Всеволод Константинович, – я вам докладывал. Он не стал бы никого пускать. Может, кто-то из его знакомых пришел, только тогда он бы его пустил.

– Вы сказали об этом сотрудникам прокуратуры? – уточнил Дронго.

– Сказал, конечно. И следователю вашему сказал. Этой бабе, у неё такая украинская фамилия…

– Вакуленко…

– Да, правильно. Вот ей и сказал. Низамов бы не пустил сюда чужого. Никогда. Я за это отвечаю. А убил его какой-то знакомый бомж, который зашел к нему и повздорил с ним. Вот как всё было.

И теперь ясно, почему Людмила Алексеевна так убеждена в своей версии, – подумал Дронго.

– Говорят, они вместе выпивали? – спросил он у Всеволода Константиновича.

– Никаких бутылок не нашли. И пропали наши стаканы. Четыре стакана.

– Думаете, что гостей было трое?

– Не обязательно. Просто кто-то чужой унес все стаканы. Все четыре стакана.

– Зачем?

– Не знаю. Но кто-то унёс. И все бутылки вынес. Когда сдавали смену Низамову, там были две пустые бутылки. Когда приехали сотрудники милиции, их уже не было.

– Наверно, их забрали, чтобы сдать и получить деньги, – недовольно вставил Куркутов. – В общем, с этим убийством всё понятно. Видимо, Низамов нарушил наши правила и не сообщил о появлении на территории санатория постороннего лица. Чужой вошел к нему в комнату, они вместе выпили, возможно, поспорили, и это закончилось трагически для Байрама. Вот и всё.

– А раньше Низамов нарушал ваши правила?

– Нет.

– Но тогда почему вы полагаете, что в этом случае он их нарушил?

– Но кто-то его убил, – ответил Куркутов. – Или вы действительно считаете, что его убил один из наших пациентов? Вы знаете, как себя чувствуют наши больные. Они не смогут задушить здорового мужчину.

– На подушке никаких следов не нашли?

– Не нашли. Никаких отпечатков пальцев.

Дронго ещё раз оглядел комнату.

– А где он жил? – поинтересовался Дронго. – Он ведь приезжал сюда из Москвы?

– Да, у него там была комната в коммунальной квартире.

– Что? – переспросил Дронго, замерев от неожиданности. – Что вы сказали?

– У него была комната в коммунальной квартире, – повторил Куркутов. – А разве вы не знали? Он сдавал свою квартиру и жил в этой коммуналке. У него была своя двухкомнатная квартира в Москве, но он её сдавал. И жил в обычной коммуналке. Так ему было удобно. К тому же он получал неплохие деньги. Говорят, за аренду квартир в центре города сейчас платят сумасшедшие деньги. Может, он деньги с собой привез и его поэтому убили? Я так следователю и сказал. Она потом приезжала, через несколько дней. И сказала нам, что деньги Низамов получал переводом, сразу в банк. И не снимал денег ни в тот день, ни раньше. Значит, убили его не из-за денег.

– Нет, – задумчиво произнёс Дронго, – конечно не из-за денег. Теперь мне понятно, почему убийца приехал именно сюда.

– Что вы сказали? – не понял Куркутов.

– Убийца не мог ждать. И он не мог застать Низамова одного в квартире, понимая, что в коммунальной квартире у него не будет шансов уйти незамеченным. Всё было точно просчитано. И это убийство никак не связано с деньгами.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – признался Куркутов.

– Я сам ещё не всё понимаю, – закончил Дронго, – но вам всё равно большое спасибо за помощь. И извините меня, что оторвал вас от дел.

– Ничего, – сказал Куркутов на прощание, – у нас почти не бывает гостей.

Дронго пожал руки обоим мужчинам и вышел из комнаты. По дороге в Москву у него было мрачное настроение. Теперь он не сомневался в том, что Низамова убили не просто так. Убийца точно знал, что не сможет появиться в коммунальной квартире. Значит, всё было рассчитано. Низамов появлялся в санатории только на сутки. И потом двое суток находился дома. Его нужно было застать именно в момент дежурства. Из комнаты унесли все бутылки и стаканы. Последний факт более важен. Если принять за основу версию Вакуленко, то бутылки можно сдать, но стаканы нигде не принимают. А значит, убийца был достаточно осторожен. Получается, что он заранее готовился, всё просчитывал. А Людмила Алексеевна немного смошенничала. Она сказала про бутылки, но ничего не сказала про стаканы. А это меняет всю ситуацию.

В Москву он приехал в пятом часу дня. И отправился обедать, рассчитывая переговорить с Ледковым после шести. Но спокойно пообедать ему не дали. Едва он сел за столик и сделал заказ, как позвонил его мобильный телефон.

– Д-добрый день, – услышал он привычное заикание Петунина, – г-где вы находитесь?

– Обедаю в ресторане. Что случилось?

– П-приезжайте скорее к Гене. П-прямо сейчас. В-вы нам о-очень нужны.

– Вы можете сказать, что случилось?

– М-могу. Убили Кима Сипакова. К-когда вы приедете?

– Как убили? – ошеломленно спросил Дронго. – Что вы говорите? Где это случилось? Когда?

– П-приезжайте быстрее, – повторил Петунин.

– Сейчас приеду, – Дронго убрал телефон и поднялся из-за стола, подзывая официанта. Он расплатился за обед.

«Всё так и должно было быть», – обреченно подумал Дронго, выходя из ресторана.

И только тогда он вспомнил, что отпустил машину. Голосуя на дороге, он ругал себя за беспечность, убежденный в том, что все они виноваты в смерти Кима Сипакова, – получившего цифру «три» в проклятом конверте.

Глава восьмая

У офиса Ледкова было так много автомобилей, что ему пришлось остановить машину в пятидесяти метрах от здания и пешком пройти остальную часть пути. У входа стояло сразу двое охранников, которые придирчиво проверили документы гостя. Затем кому-то перезвонили. Его попросили подождать. Через две минуты спустился Казберук и предложил Дронго идти за ним. Он был мрачнее обычного.

– Что произошло? – спросил Дронго. – Как это могло случиться?

– Вчерашнюю охрану мы уже сняли, а сегодняшняя должна была начать дежурство ровно в шесть, – пояснил Казберук. – Мы подписали именно такой контракт. Посчитали, что он вернется домой после работы и они начнут своё дежурство. Они хотели начать завтра с утра, как они обычно делают. С девяти утра. Но я настоял, чтобы они начали дежурство уже сегодня вечером. Как будто что-то чувствовал. Сипаков приехал сегодня раньше обычного, примерно в четыре часа дня. И был дома один. Тамара куда-то уехала. Оставила его и уехала. Именно в этот момент к нему в квартиру пришел убийца. Он вошел и сделал два выстрела. Один – в сердце, другой, контрольный, – в голову. И ушел. Сипаков сидел в своём кабинете за столом. Там его и нашла Тамара. В общем, такая трагедия…