Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Огонь трепетал в яме, его дыхание вырывалось паром. Но он все еще удерживал зеленый огонь. Он раскрыл ладонь, сияние и жар усилились. Он выругался, огонь обжигал ладонь, хоть он и был рад редкому теплу. Он озарил комнату, отгоняя тени. Гетен бросил шар огня в яму. Огонь вспыхнул под котлом, все лампы загорелись.

— Меня не используют короли или духи, — он прошел в бурю. Волшебный огонь следовал за ним, лампы и яма под котлом снова потемнели. Гетен вернулся в цитадель, и шар огня зажег свечи на сете, когда он подошел, свет собрался в шар снова, когда он миновал их сияние. Так Гетен прошел в свою мастерскую на втором этаже цитадели.

Камин и свечи вспыхнули, когда он вошел. Он снял фартук с крючка и оглядел спящих волков. Их было четырнадцать, из них несколько были юнцами.

— Хегрид, найди Нони, — большой коричневый волк посмотрел на него с места у рабочего стола. Гетен добавил. — Пожалуйста, — и зверь встал, потянулся и вышел из комнаты. Гетен крикнул ему вслед. — Пошуми, приближаясь. Ее сердце не вынесет твое тихое появление.

В комнате были мед, масла, настойки и сладкие нектары. В деревянных коробочках был сушеный черный, зеленый и красный перец. Травы — синий гиллим, сладкая ежевика и монашья кровь, среди прочих — висели со стены и балок, и в баночках были разные коренья, зерно и пряности.

Он готовил лечебную медовуху и мази, наполнял их силой темных заклинаний, чтобы они прогоняли недуг. Он торговал ими с лесными ведьмами и лекарями в Кхаре и не только. Они звали мази и лекарства своими творениями, пока платили теневому магу за товары едой, монетами или сексом.

С этой простой магией Гетен обрел покой и цель.

Он вытащил неглубокую миску из шкафа, собрал масло глазопряна, малук, семена лиминта, хейпер и полдюжины других специй, а еще горсть сушеных эбон-ягод и устроился у стола. Там он начал толочь пряности в ступе, пока волки дремали вокруг него.

Хегрид вернулся, Нони появилась в мастерской через пару мгновений с подносом. Она огляделась, хмурясь так, что глаза почти пропали в морщинах.

— Обед для ее светлости.

— Отнеси в ее комнату.

Нони посмотрела на него.

— Старались не оскорблять гостью утром?

— Немного, — он затаил дыхание, откупорил бутылку неразбавленного эфира сомниферума. Один вдох, и голова закружится, два — и он будет на полу.

— Тогда голодайте, пока я не накормлю ее светлость, — она ушла с едой. Лестница скрипела, серебро звенело, она поднималась на третий этаж к гостевой комнате.

Гетен добавил четыре капли эфира в настойку, закупорил бутылку и выругался под нос.

— Я вызвал тебя сюда не просто так, старушка.

Хегрид свернулся под столом у ног Гетена. Нога теневого мага дрогнула, за нее его укусили, когда он был юным учеником.

Его бросили в лесу искать оленя, чтобы забрать его душу и использовать эту силу, чтобы овладеть чарами перемещения и вернуться в цитадель.

— Используй магию, как подобает, или умри в лесу, — прорычал Шемел.

Но Гетен не хотел убивать оленя. Он пытался призвать силы из флоры вокруг него. Но растения и деревья цеплялись за свою силу, как их корни — за землю, прятали ее глубоко.

Гетен не стал сильнее, а ослабел от усилий. Солнце село, свет в лесу погас. Вскоре он заблудился, и его окружила рычащая волчья стая. Он глупо побежал. Стая погналась, воя и лая. Вдруг отец Хегрида, Трагерн, прыгнул и сбил его, зубы впились в голень Гетена.

Он думал, что умрет, но волки прекратили атаку. Гетен смотрел во тьму, обнаружил, что лежал в дюймах от края утеса. Волк остановил его от падения на каменистый берег Серебряного моря. Стая не охотилась на него.

Гетен склонился и почесал Хегрида за ухом, а потом вернулся к ступе. Настойка была для Магода.

* * *

День тускнел, Гетен сильнее развел огонь под котелком с медовухой, сосредоточился на бутылке, накрыл горлышко тканью, чтобы остыло. Он вытер ладони об фартук, волки подняли головы, их сонные глаза стали внимательными, он отпустил хватку на их духах. Как и господин Ранита, они встали и потянулись.

Гетен открыл единственное окно в комнате, растопив лед вокруг рамы ладонью и тихим заклинанием. Он выглянул. Снегопад утих, но сугробы доставали до карнизов окон первого этажа.

Волки воплями привлекли его внимание. Им нужно было наружу.

— Идемте. Поохотитесь, пока я собираю хворост, — волки собрались у ног Гетена, терлись об него, лизали и нюхали его ладони и друг друга, радуясь, что побегают под широким небом и темными деревьями.

Он встретил Нони, пока спускался. Она напряглась и смотрела на потолок, пока стая волков мчалась мимо нее. Казалось, ей было неудобнее, чем обычно.

— Я выпущу их до ночи, — сказал Гетен, служанка расслабилась, как флаг, потерявший ветер. Он рассмеялся, проходя мимо нее, и она от этого шлепнула его фартуком. Гетен замер и повернулся. — Как нога Магода? Мазь работает?

— Да. Выглядит намного лучше. Швы должны сойти завтра вечером. Боль уже не такая сильная, нет заражения или воспаления. Благодарю, господин.

— Хорошо. Я оставил настой на столе. Дай ему ночью с ужином, — Гетен пошел дальше, пересек главный зал и открыл дверь для волков.

Как только стая учуяла снег и ощутила холодный воздух, они завыли. Зловещий звук звенел во дворе, отражаясь эхом снаружи и в главном зале.

— Идите, неблагодарные, — сказал теневой маг.

Волки, поднимая белые облака снега, бросились по двору, за открытые врата цитадели и пропали среди развалин деревни внизу.

Гетен прошел по двору, завернул за угол и застыл, воительница Галина отвернулась от калитки, которая открывалась в лес напротив библиотеки. Он поклонился.

— Ваша светлость.

«Что она тут делает?».

Ее огненные волосы были заплетены в две густые косы по бокам, чтобы волосы не лезли в лицо. Это был стиль солдат Урсинума, и это выделяло ее скулы, миндалевидные голубые глаза и множество медных веснушек на ее щеках и носу.

Гетен заметил ее взгляд, хмуро сдвинутые брови, пока она смотрела, как он выходил из-за угла каменного здания, но он игнорировал это. Ее лицо стало бесстрастным.

— Теневой маг, — Галина махнула большим пальцем на небольшую горку хвороста. — Я владею топором, если дадите один, — она кивнула на море. — Тучи на горизонте, ваш слуга ранен, а цитадели точно нужно больше дерева, чем тут есть.

Гетен продолжил идти к пристройке, где Магод хранил инструменты.

— Я справлюсь один.

— Думаете, кто-то снова пострадает?

— Да. Я.

Ее улыбка была медленной, она сказала низким голосом:

— Мне не нужен топор, чтобы превратить дерево в хворост, господин Гетен.

Его губы дрогнули. Женщина снова доказала, что в ней пыла было больше, чем он ожидал. Он заставил дверь пристройки открыться, пробившись сквозь сугроб и лед, вытащил два больших топора и деревянные сани.

— Мы с Магодом стали рубить большой дуб, упавший от бури, — сказал он, вернувшись. — Молодое деревце выпрямилось, ударило по его топору, так он и повредил ногу. Но это было последнее деревце, которое нужно было освободить. От упавшего дерева осталось еще много того, что можно отрубить.

Воительница пошла за санями мимо калитки. Узкая тропа вилась по лесу, но медленно, ведь они часто замирали и убирали ветки с дороги.

Лес Хараян был белым собором, его покой нарушали скрип ремней саней и хруст снега под их ногами. Деревья трещали и стонали, снег падал с их веток из-за ветра. Кусты скрипели, птицы, зайцы и другие мелкие зверьки появлялись из укрытий, чтобы поискать еду во время затишья.

Они не ушли далеко, хотя времени ушло больше, чем думал Гетен, пока они добирались до упавшего черного дуба.

Он поднял топоры и вручил один Галине.

— Если подержите его ровно, ваша светлость, я нагрею топор, и мы сможем работать с разных концов к середине.

Она сжала рукоять и повернула клинок к нему, и зеленое сияние волшебного огня озарило его ладони и замерцало на топоре. Ее брови приподнялись. Но она ничего не сказала, когда он закончил. Она просто повесила тяжелый шерстяной плащ на нижнюю ветку ближайшей сосны и приступила к работе.