Во имя любви - Эмма Орци

— Да! Да! Продолжайте! — нетерпеливо проговорил Мерлен.

— Женщина, донесшая на Деруледа, будет нашей козырной картой, — продолжал Ленуар, воодушевляясь своим собственным планом и своим красноречием. — По-моему, она донесла на Деруледа не из-за отверженной любви, а затем, чтобы отделаться от него, так как он был слишком назойлив, а следовательно, он любил ее.

— Так что же из всего этого? — саркастически заметил Фукье-Тенвиль.

— А то, что влюбленный Дерулед захочет спасти ее от гильотины.

— Ну конечно!

— Ну-ну, пусть попытается, — спокойно продолжал Ленуар. — Дадим ему веревку, чтобы он мог повеситься.

— Что он хочет сказать? — недоумевали присутствующие.

— Прошу вашего внимания еще на пять минут, граждане, и вы поймете. Предположим, что Жюльетта Марни предана суду. Ее судит Комитет общественного спасения. Гражданин Фукье-Тенвиль, один из наших величайших патриотов, будет читать ее обвинительный акт, если он упомянет о переписке с врагами республики, то последуют смертный приговор и гильотина. Министр правосудия, согласно статье девятой известного нам закона, не допускает защиты в случае такого прямого обвинения в измене. Но, — внушительно и веско продолжал гигант, — при обыкновенном гражданском обвинительном акте в случае оскорбления общественной нравственности или других нарушений, караемых законом, министр правосудия допускает подсудимую прибегнуть к общественной защите. Если гражданку Марни обвинят в измене, ее вместе с другими преступниками казнят рано утром, прежде чем Дерулед сможет защитить ее, да и если бы он решился на все для ее спасения, то, возможно, чернь встала бы на его сторону: французский народ все еще сохранил большую долю сентиментальности, чем ловкий Дерулед, конечно, воспользовался бы. Между тем если судить гражданку Марни за оскорбление республиканского правительства, то получится совершенно иная картина. Министр правосудия разрешит адвокату защищать ее. Неужели Дерулед не вступится за свою возлюбленную? Вот тут-то и является веревка, на которой он сам повесится. Ведь не признает же он перед официальным судом, что сожженные письма были от другого любовника Марни, и придется нашему главному прокурору заставить его сознаться, что письма были от него, что они доказывали его измену и что девушка сожгла их, чтобы спасти бывшего любовника.

Эта длинная речь была покрыта громом восторженных аплодисментов.

Оратор замолчал, отер лоб и принялся большими глотками пить воду, чтобы промочить уставшее горло.

Долго еще не расходились члены якобинского клуба. Каждому хотелось прибавить что-нибудь свое к речи Ленуара. Сам Ленуар первый оставил собрание. Пожелав присутствующим покойной ночи, он вышел на улицу.

— Кто этот человек? — обратился Фукье-Тенвиль к собранию патриотов.

— Провинциал с севера, — ответил кто-то. — Он приходит сюда уже не в первый раз, а в прошлом году был почти завсегдатаем, он, кажется, из Кале, а ввел его гражданин Брогар.

Тенвиль ушел один из последних.

— Мне кажется, что этот Ленуар уж чересчур красноречив, не так ли? — обратился он к самым ярым патриотам.

— Он опасен, — тотчас же ответил Мерлен, и все поспешили подтвердить его мнение.

— Но план все-таки хорош, мы им воспользуемся.

Когда вся компания вышла на улицу, сторож с фонарем в руке уже делал свой ночной обход, сопровождая его обычными выкриками:

— Спите спокойно, жители Парижа! Все тихо, все в порядке.

Между тем всю эту ночь Дерулед тщетно старался отыскать Жюльетту. Свой долг к матери и Анне Ми он исполнил и в этом отношении был спокоен.

Хотя и идеалист по природе, Поль Дерулед не создавал себе ни малейшей иллюзии относительно своей популярности, прекрасно сознавая, что при первом удобном случае любовь черни может смениться ненавистью. Вот почему он воспользовался тем временем, пока его любили, чтобы привести дом в порядок и приготовить все, что было нужно для бегства из Парижа близких ему людей.

Год тому назад он добыл необходимые паспорта и условился со своим английским приятелем о некоторых мерах предосторожности. Таким образом, через два часа после ареста Жюльетты де Марни госпожа Дерулед и Анна Ми беспрепятственно покинули Париж через Северную заставу, за которой их должны были встретить лорд Гастингс и Энтони Дьюхерст.

Старую Петронеллу не удалось уговорить выехать из Парижа без Жюльетты.

— Мы никогда не разлучались, — заявила она. — Когда освободят мою бедную голубку, она не будет знать, где ей приклонить голову.

Ни у кого не хватило духа разуверять ее в возможности возвращения Жюльетты, и Дерулед отвез старушку в тот дом, откуда несколько недель назад перебралась к нему Жюльетта де Марни.

Петронелла успокоилась, увидев свою прежнюю комнату, и решила дожидаться в ней юную госпожу. Дерулед снабдил ее деньгами и всем необходимым.

Только поздно вечером почувствовал он наконец себя вправе вполне отдаться единственной цели его жизни — поискам Жюльетты. Ему казалось, что при его популярности это будет не очень трудно, однако в министерстве юстиции он ничего не добился: списки вновь арестованных еще не были доставлены комендантом Парижа, гражданином Сантерром. Затем начались мытарства по всем двенадцати тюрьмам Парижа. И всюду Дерулед встречал одно и то же пожимание плеч и равнодушный ответ:

— Жюльетта Марни? У нас не значится.

Напрасно Дерулед умолял, убеждал и даже подкупал — никто ничего не знал. Но ему разрешили поискать самому. Его водили по большим сводчатым камерам Тампля, по огромным залам дворца Кондэ, где толпились и уже приговоренные, и ожидавшие еще суда. Ему даже позволили быть свидетелем того, как заключенные проводили последние часы своей жизни. Они забавлялись, представляя суд: кто-то прекрасно изображал Фукье-Тенвиля, на воображаемой площади Революции опрокинутые стулья играли роль гильотины. Дочери герцогов и принцев участвовали в этой страшной комедии, они становились на колени и подставляли шею под нож воображаемой гильотины.

Дерулед содрогнулся от одной мысли встретить Жюльетту среди этих смеющихся исполнительниц ужасной комедии. Но он и тут услышал тот же ответ: «Жюльетта Марни здесь не значится». Никто не сказал ему, что по строжайшему приказу Мерлена Жюльетта была занесена в список опасных и помешена в Люксембургскую тюрьму среди немногих заключенных, к которым никто не допускался.

Когда прозвонил колокол тушить огни и сторож начал свой ночной обход, Дерулед понял, что его поискам пришел конец.

О сне он и думать не мог и бродил по улицам в ожидании зари. Мало-помалу им овладело безнадежное отчаяние. Ночь уже близилась к концу, когда, бредя вдоль реки, он вдруг почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча.