И ад следовал за ним - Михаил Любимов

Кэти, оказавшаяся дома (у нее был уже свой ключ), встретила меня прохладно и безмолвно выслушала жалобы на трудности со сбытом радиотоваров, которые неразрешимы без знания всех нюансов рынка и конъюнктуры и, естественно, служебных командировок. Я нежно поцеловал ее в губы - они даже не шевельнулись: назревала трагедия, и ничего не оставалось, как налить себе стаканчик "гленливета" и окунуться с головою в прессу, а именно в спасительный раздел объявлений о продаже и сдаче в аренду недвижимого имущества.

- Двухэтажный коттедж в районе Илинга, кухня, две спальни, гостиная, столовая,- заливался я соловьем,- четырехкомнатная квартира на Кромвелл-роуд, вилла в Кэнтербери.- Цены кусались, фирма приносила крохи, конспирация не позволяла требовать больших дотаций из центра и диктовала жизнь по средствам, не бесконечны же авуары, завещанные предусмотрительным папой-шекспироведом.

Я еще раз взглянул в прозрачные льдинки карих глаз, поцеловал Кэти и подумал, какой я все же законченный подлец и как испортила меня проклятая служба.

- Давай поженимся,- сказал я и замолчал, потому что вспомнил, как то же самое говорил Римме.

- Давай поженимся,- говорил я тогда.- Я буду добропорядочным мужем, буду вовремя приходить домой и всегда отдавать тебе всю зарплату. У нас будет много детей, и мы все вместе будем гулять по центральному бульвару, где копаются в песке малыши и пенсионеры забивают на скамейках "козла" в домино. В праздники к нам будут приходить родственники и друзья, все будут жаловаться на все, ругать начальство, жрать и пить. Дядя Теодор расскажет про осла, который написал хвостом картину, а тетя Полина сообщит, с каким трудом достала живых карпов. Все напьются, Виктор расскажет пару еврейских анекдотов, все будут умирать от смеха, снова выпьют, а Витя, когда мы останемся тет-а-тет на кухне, начнет меня уверять, что брак - это глупость, а после жаловаться на одиночество, плакать, целовать меня мокрыми губами и говорить, что я у него единственный друг. Потом все заснут где попало, дядя обмочит подштанники и тахту, которую мы будем оттирать целый месяц и заливать одеколоном, и будет очень весело, мы будем любить друг друга, и утром, как обычно, зазвонит будильник...

Римма тогда расплакалась и убежала от меня - пою тебя, бог любви Гименей, ты благословляешь невесту с женихом!

- Неужели тебе это так нужно? - начала оттаивать Кэти.- Разве нам плохо?

- Конечно, хорошо, но давай жить, как все нормальные люди. В конце концов я хочу ребенка!

Следующий день я целиком посвятил делам прогорающей радиофирмы и с помощью своего помощника, юного Джея, наметил план ее немедленного оздоровления - не только Центр, но и Хилсмен намекали на желательность крепкого прикрытия.

Покрутившись на фирме, я подрулил к дому и футах в ста от подъезда заметил машину ("ровер" 24033), которая тут же тронулась с места, встала за мной и трижды мигнула фарами. Всмотревшись, я разглядел лицо Генри, который дал знак следовать за ним. Мы проехали пару миль, пока он не затормозил и не вышел из машины.

- Что случилось, Генри? Почему вы нарушаете правила конспирации? Разве можно приезжать ко мне домой?!

- Мне срочно нужно с вами поговорить! - Голос его дрожал.

- Разве у нас нет сигнала срочного вызова?

- Знаете что, Алекс...- Он хотел выругаться, но сдержался.- Я хорошо проверился, давайте пройдем в паб! - Предложение звучало так категорически, что мне оставалось только подчиниться.

В пабе мы устроились, как обычно, в темном углу, словно два жулика, только что обчистивших банк Ротшильда.

- Дело в том, что вчера ночью... Генри очень волновался и никак не мог взять быка за рога.

- Не нервничайте, Генри, на нас обращают внимание...

- Ради Бога, не перебивайте меня, мне трудно говорить... Увы, я даже не знаю, каким образом он вошел... я лежал в кровати...

- Кто? Кто?! - Я сам уже начал заикаться и почувствовал, как в самом низу живота зашевелилась и поползла скользкая холодная рептилия, вроде зловредного скорпиона, который жил в саксауле в далекие дни эвакуации и ночами выползал на прогулки по моему спящему телу.- Кто? Кто?!

- Да не перебивайте меня, Алекс... кажется... кажется, мы пропали...хрипел он клекотом, словно прирезанный петух, завершающий свою прощальную арию.

Он допил джин с тоником, похлопал глазами, отер платком сократов лоб и черчиллиевы скулы и упер в меня повлажневший взор.

- Я спал... лай Енисея2... грохот на лестнице... потом визг собаки... "Не вздумайте включать свет!" - ...он говорил тихо и твердо...

- Не торопитесь, Генри, я ничего не могу понять! Кто к вам пришел?

- Если бы я знал... если бы знал! - Он указал официанту на свой опорожненный бокал, и тот мгновенно притаранил ему новую порцию.

- Да возьмите себя в руки, наконец! - Я сжал зубы до хруста и состроил такую злую морду, будто собирался вцепиться ему мертвой хваткой в горло, если он не прекратит свои рассусоливания.- Рассказывайте спокойно и подробно, черт побери!

- Я даже лица его толком не разглядел... хотел зажечь свет, протянул руку к лампе, но он словно видел в темноте... тут же заорал: "Убрать!"

Генри выпил залпом, словно всю жизнь гужевался в мекленбургских закусочных, погремел стаканом с льдинками и тяжело вздохнул. От всей этой бестолковой карусели у меня уже кружилась голова.

- Как его звали, Генри?

- Он назвался Рамоном, хотя я уверен, что это вранье. Но в нем было что-то от латиноса... испанский акцент.

- Чего он от вас хотел, Генри?

- Он вербовал меня!

- То есть как? Ничего не понимаю! - Наша беседа напоминала судороги двух сумасшедших в пляске святого Витта,

- Он начал с того, что знает о моей работе на вас, знает даже предвоенный период... даже Грету Берг по кличке "Ильза", которая вывела меня на Базиля...

- Кто такой Базиль, черт побери?!

- Ваш коллега, который вербовал меня!

- О Боже, это было так давно...

- Он даже знает, что мы с Базилем любили забегать в венский ресторан, где играл старый скрипач... он описал этого старика, будто вместе с нами слушал его игру! Он знает, что Базиль курил только сигары "Вильгельм второй"! Он рассказал такие детали... даже о вербовке Жаклин! Он знает обо мне все!

Физиономия гордости службы покраснела от возбуждения, и на скулах выступили капельки пота.

- И все это происходило в кромешной тьме? - Я на миг представил себе голого Генри, дрожащего под одеялом, и сурового незнакомца, явившегося по его душу, как Командор за дон Гуаном, и мне вдруг стало до неприличия весело.

- Я хотел увидеть его... изловчился, зажег ночник... брюнет в маске, больше я ничего не разглядел... может быть, шатен... на нем был плащ... по-моему, типа "кристианет". Маска! Вы поняли? Он не хотел, чтобы я его видел... Он заорал...

2 Пес верного и надежного агента, названный так из любви к восточным землям Мекленбурга, на которые, к его счастью, он никогда не попадал.

- Он не упоминал моего имени? Намекал, что знает обо мне?

- Нет, нет, Алекс, ни слова о вас!

- И какое же конкретно сотрудничество он вам предлагал?

- Он не открыл карты... он обещал поговорить со мной подробнее через две недели... он дал мне время на размышление... оставил конверт с адресом... вот он!

И всклокоченный Генри (насколько может быть всклокоченным существо с сократовым лбом, а точнее, с огромной лысиной) протянул мне конверт, на котором было напечатано на машинке: "Рамон Гон-залес, Либерти-стрит, 44, Каир, 11055". В конверте лежала тоненькая реклама процветающего концерна "Юникорн",

- Что же это за человек, Алекс? Откуда ему все известно? Значит, у вас сидит предатель, знающий мое дело? Вы понимаете, что произошло?

- Не волнуйтесь, Генри, ради Бога, не волнуйтесь... это какое-то недоразумение...- попер я глупость (ничего себе недоразуменьице!), напрягая все свои шарики.

- Недоразумение?! - вскричал он так громко, что бармен повернул голову в нашу сторону.

- Я все выясню... немедленно свяжусь с Центром... все будет о'кей! - Я нес всю эту муру, лишь бы его успокоить, даже ободряюще похлопал его по руке и заглянул ласково в глаза. Мои мозги между тем крутились, как рулетка, прикидывая все имиджи и ипостаси героя ночной драмы.

Первая банальнейшая догадка сразу ударила наповал: провокация! Американцы решили проверить и "Эрика", и меня и устроили эдакое фантасмагорическое представление в надежде, что "Эрик" расколется, покается, вывалит все и обо мне, и о Жаклин - короче, типичная проверка, по глупости и топорности вполне отвечающая стилю работы великого Гудвина. Другая версия тоже не радовала: перепуганная Жаклин настучала на "Эрика" офицеру безопасности своего посольства, и бельгийцы (возможно, с помощью союзников по НАТО) взяли беднягу в оборот. Но откуда они добыли такие детали?

Вдруг Генри потянул носом, снова заклокотал горлом, и мешки под его глазами раздулись в бурдюки.

- Он убил Енисея... вколол ему яд! А мне сказал, что это снотворное, не хотел волновать...- Мешки начали опорожняться, и крупные алмазоподобные слезы важно поплыли вниз, затекая к ноздрям.- Он убил пса! Он убил моего любимого пса, Алекс! Вы не представляете, как я его любил!