Пятьдесят оттенков свободы - Эрика Леонард Джеймс

— Доброе утро, миссис Грей, — говорит он, излучая благодушие.

— И вам доброе утро.

Мне нравится наблюдать за ним в такие моменты, смотреть, как он поднимает и выдвигает вперед подбородок, как выбривает его расчетливыми, длинными движениями. Я ловлю себя на том, что бессознательно подражаю ему: оттягиваю вниз верхнюю губу, провожу пальцем под носом. Он поворачивается — одна половина лица еще покрыта мыльной пеной — и подмигивает.

— Нравится?

Ох, Кристиан, я могла бы любоваться тобой часами!

— Одно из моих любимых занятий, — признаюсь я, и он, наклоняясь, быстро целует меня, оставляя на щеке пятнышко пены.

— Еще разок, а? — грозно шепчет Кристиан, поднимая бритву.

Я поджимаю губы, нарочно хмурюсь.

— В следующий раз воспользуюсь воском.

Вспоминаю, как он обрадовался в Лондоне, когда узнал, что я из любопытства сбрила волосы на лобке. Разумеется, я сделала это не в полном соответствии с высокими стандартами Мистера Точность…

— Ты что, черт возьми, наделала? — восклицает Кристиан, и на лице его появляется выражение то ли ужаса, то ли любопытства. Он садится на кровати в нашем номере в отеле «Браун», возле Пиккадилли, включает прикроватный свет и, раскрыв рот, таращится на меня. Должно быть, уже около полуночи. Я краснею, становясь одного цвета с простынями в его игровой комнате, и пытаюсь натянуть пониже атласную сорочку. Кристиан хватает меня за руку.

— Ана!

— Я… э… побрилась.

— Вижу. Но зачем? — Он расплывается в широкой, от уха до уха, ухмылке.

Сгорая от стыда, отворачиваюсь, закрываю лицо ладонями. И чего я так смущаюсь?

— Эй, — Кристиан бережно отнимает мою руку. — Не прячься. — Он кусает губу, чтобы не рассмеяться. — Расскажи. Зачем? — В его глазах прыгают веселые искорки. Не понимаю, что тут такого забавного?

— Перестань надо мной смеяться.

— Я не над тобой смеюсь. Извини. Мне просто весело.

— А…

— Так зачем?

Я вздыхаю.

— Утром, когда ты уехал на свою встречу, я принимала душ и вспоминала все твои правила.

Кристиан моргает. Ему уже не до веселья, в глазах настороженность.

— Я вспоминала их по одному, раздумывала, а потом вспомнила тот салон красоты и решила, что тебе это должно понравиться. Воспользоваться воском смелости не хватило… — Мой голос падает до шепота.

Кристиан смотрит на меня, и глаза у него блестят, но не от радости — от любви.

— Ох, Ана… — Он наклоняется и нежно целует меня в губы. — С тобой не соскучишься. Полагаю, я просто обязан провести детальную инспекцию ваших творений, миссис Грей.

— Что? Нет. — Он, наверное, шутит! Я укрываюсь, защищая свою прореженную полянку.

— Вот только этого не надо.

Кристиан разводит мои руки, прижимает их к бокам и смотрит мне между ног. Таким взглядом можно разжечь костер, но прежде, чем я успеваю вспыхнуть, он наклоняется и скользит губами по моему голому животу, сверху вниз… и еще ниже. Я ерзаю, пытаюсь увернуться, но в конце концов покоряюсь судьбе.

— Ну, что у нас здесь? — Он оставляет поцелуй там, где еще утром были лобковые волосы, и трется о голую кожу колючим подбородком.

— Ай! — восклицаю я. Да… ощущения те еще.

Кристиан бросает на меня похотливый взгляд.

— По-моему, ты кое-что пропустила. — Он тянет губами оставшиеся волоски.

— О… Черт, — бормочу я, надеясь хотя бы так положить конец этому придирчивому осмотру.

— Есть идея. — Он вскакивает, голый, с постели и устремляется в ванную.

Что еще у него на уме? Кристиан возвращается через несколько секунд со стаканом воды, моей бритвой, своей кисточкой, мылом и полотенцем. Воду, кисточку, мыло и бритву он оставляет на прикроватном столике и, держа полотенце, смотрит на меня.

«О нет!» — Мое подсознание отбрасывает полное собрание сочинений Чарльза Диккенса, вскакивает с кресла и, подбоченясь, принимает решительную позу.

— Нет. Нет. Нет.

— Миссис Грей, каждую работу следует делать хорошо. Раздвиньте бедра. — Его серые глаза напоминают летнее предгрозовое небо.

— Я не позволю, чтобы ты меня брил.

Он склоняет голову набок.

— Почему еще?

Я заливаюсь краской. Ну неужели непонятно?

— Потому что… Это слишком…

— Слишком интимно? — шепчет он. — Но ты же знаешь, именно интимности я и желаю. К тому же после того, что мы с тобой делали, такая щепетильность представляется излишней. И уж эту часть твоего тела я знаю лучше тебя.

Я смотрю на него с изумлением. Какая потрясающая самоуверенность. То есть… да, он прав, но все равно.

— Это… это неправильно! — Получается жалобно и чопорно.

— Ты не права, это круто.

Круто? Вот как?

— Так тебя это заводит? — изумленно спрашиваю я.

Кристиан фыркает.

— А ты разве не видишь? — Он выразительно указывает взглядом на убедительное доказательство своей правоты. — Хочу побрить тебя.

Какого черта?! Я откидываюсь на спину, закрываю глаза ладонью — только бы не смотреть.

— Если тебе будет приятно, валяй. Ты такой чудной. — Я приподнимаю бедра, и Кристиан просовывает под меня полотенце. Потом разводит мне ноги и сам устраивается между ними. Постель проседает под его весом. — Вообще-то, я бы предпочел тебя связать.

— Обещаю не дергаться.

— Хорошо.

Он водит намыленной кисточкой там, внизу, и у меня захватывает дух. Вода горячая, и я невольно поеживаюсь. Щекотно… но и приятно.

— Не шевелись, — укоризненно бормочет Кристиан, обмакивая кисточку. — Или я все-таки тебя свяжу, — добавляет он с угрозой, и по спине у меня разбегается восхитительный холодок.

— Ты раньше это уже делал? — осторожно спрашиваю я, когда он берется за бритвенный станок.

— Нет.

— А-а. Хорошо. — Я улыбаюсь.

— Еще одна новинка, миссис Грей.

— М-м-м. Мне нравятся новинки.

— Мне тоже. Ну, поехали. — С удивительной для меня нежностью Кристиан ведет бритвой по моей чувствительной плоти. — Лежи спокойно, — бормочет он, и я вижу, что он полностью сосредоточился на выполняемой работе.

Несколько минут — и вот он уже берет полотенце и снимает излишки пены.

— Ну вот… как-то так, — говорит он, и я убираю руку и смотрю на него — Кристиан отстранился и с удовлетворением рассматривает результат своих стараний.

— Доволен? — спрашиваю я севшим вдруг голосом.

— Очень. — Он дерзко ухмыляется и медленно вводит палец. — Да, было весело, — с легкой усмешкой говорит Кристиан.

— Тебе — может быть. — Я пытаюсь изобразить недовольство, но получается плохо: Кристиан прав — это было… волнующе.