Гитлер. Последние десять дней. Рассказ очевидца. 1945 - Герхард Больдт

Вместе мы договорились, что мои друзья постараются через свои контакты прояснить ситуацию с правительством, а также узнать наверняка, какие венгерские боевые подразделения готовы продолжать сражаться на стороне Германии. Я же со своей стороны обещал подготовить план вывода немецких и верных венгерских подразделений из района боев между Дунаем и Тисой. Все эти действия должны были осуществляться в строжайшей тайне, поскольку командование дивизии занимало в данной ситуации несколько двойственную позицию.

Я связался с графом фон Ноштицем, начальником штаба армейского корпуса, в который входила венгерская кавалерийская дивизия, в общих чертах обрисовал ему политическую обстановку и попросил его организовать мне, как можно быстрее, встречу с командующим генералом Кирхнером. Фон Ноштиц обещал помочь. 14 октября на моей квартире собрались 16 офицеров дивизии. По полученной информации из Будапешта, в ближайшую субботу в 14.00 правительство намеревалось объявить о разрыве с Германией, после чего большая часть венгерской армии должна была сложить оружие. В тот момент значительные участки фронта занимали только венгерские воинские контингенты. А потому такое развитие событий означало бы полное крушение оборонительных линий, окружение и пленение германских войск, сражающихся в Венгрии. По моему плану немецкие и дружественные венгерские соединения, отведенные из района между Дунаем и Тисой, образуют плацдарм у переправы через Дунай возле города Дунафёльдвар, а основные силы создают мощный оборонительный вал на западном берегу Дуная. Присутствовавшие венгерские офицеры единодушно, без всяких изменений, одобрили этот план.

В этот вечер граф фон Ноштиц наконец уведомил меня о предстоящей на следующий день встрече с генералом Кирхнером. Застал я генерала в чрезвычайно раздраженном состоянии. Кратко описав ему и фон Ноштицу сложившуюся в стране крайне неустойчивую политическую ситуацию, я сообщил о принятых мною мерах. Однако генерал Кирхнер опасался осложнений с венгерским правительством, которые могли возникнуть как следствие моих инициатив. Как заявил генерал Кирхнер, все разговоры о капитуляции Венгрии, по его мнению, — обыкновенная сплетня, досужие домыслы, и ему-де крепко достанется от политического и военного руководства Германии, если он станет принимать эти слухи всерьез и на них реагировать. В заключение генерал приказал мне прекратить всякую самодеятельность в этом вопросе. Я был буквально вне себя от подобного приема и, возвращаясь в свой штаб, всю дорогу честил генерала Кирхнера на все корки. После такого реприманда я только удвоил свои усилия в прежнем направлении. Вечером я собрал своих офицеров группы связи, разъяснил обстановку и изложил суть чрезвычайных мер, вступающих в действие в субботу в 14.00. Таким образом, каждый из моих людей точно знал, что он должен делать и как поступать. Ввиду возможного нападения объединенных вражеских сил венгров и русских верные войска были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

В эту ночь я почти не сомкнул глаз, непрерывно прибывали посыльные с сообщениями о положении в Будапеште и в расположении венгерской кавалерийской дивизии. Согласно поступающей информации, время выхода Венгрии из союза с Германией неумолимо приближалось, в армии царил хаос, следовало быть готовым ко всему.

В 13.30 в субботу зазвонил телефон. На другом конце провода был командир дивизии генерал-лейтенант фон Ибрани. Он просил меня немедленно пожаловать к нему в штаб, находившийся всего в сотне метров от моего пункта, для срочного разговора. Прежде чем уйти, я приказал офицерам своей группы, в случае моего невозвращения в 14.10, сразу же атаковать штаб дивизии, освободить меня, если возможно, и не мешкая пробиваться в сторону Дунафёльдвара.

Сверив еще раз наши часы, я поспешил на встречу, не ведая, что меня ожидает. В венгерском штабе меня принял сам фон Ибрани. В компании со штабными офицерами мы выпили по рюмочке, поболтали немного о второстепенных вещах, стрелки часов неумолимо приближались к роковому сроку. Всякий раз, когда я смотрел на часы, фон Ибрани, будто забавляясь, улыбался. За несколько минут до 14 часов генерал, в который раз улыбнувшись, проговорил:

— Мой дорогой капитан, вам следовало пригласить меня участвовать на вашей стороне. А теперь поторопитесь предупредить вашу команду по телефону прежде, чем они нападут на нас!

Позднее в этот же день пришло известие, что на Карпатском фронте 1-я венгерская армия практически в полном составе перешла на сторону врага — точно в 14.00.

20 октября в мой штаб офицеров связи прибыл майор Хак с приказом передать ему руководство группой. Сначала меня эта неожиданная смена очень удивила, но вскоре я узнал, что меня переводят в штаб Верховного командования сухопутных войск.

Район боев постепенно переместился дальше к югу. Моя воинская часть покинула Кечкемет, а я самостоятельно выехал на фронт, чтобы попрощаться со своими венгерскими друзьями. Возле города Кишкункалаш я наткнулся на отряд венгерских кавалеристов, которые после неудачного наступления решали вопрос о дальнейших действиях. Был среди них и мой приятель граф Штипши, чье поместье находилось неподалеку. Он стоял немного в стороне в окружении примерно двадцати добровольцев. Мнения явно разделились, большинство пребывало в нерешительности. Но вот Штипши, выпрямившись в седле, что-то сказал своим кавалеристам, затем, приподнявшись на стременах, обернулся ко мне и крикнул:

— Благополучного возвращения домой, приятель! Прощай и помни обо мне!

И они поскакали, все двадцать, пригнувшись к гривам коней, за своим командиром. Только один вернулся следующей ночью, остальные погибли под пулеметным огнем русских. 24 октября 1944 г. я покинул чудесную Венгрию, чтобы уже никогда туда не вернуться.

Глава 3

Управление «Иностранные войска — Восток»

В Майбах-I и Майбах-II расположились Верховное главнокомандование вооруженными силами Германии (ОКВ) и Верховное главнокомандование сухопутными войсками (ОКХ). На поверхности сторонний наблюдатель мог заметить лишь ничем не примечательное одноэтажное здание с коньковой черепичной крышей. При возведении подземных убежищ всеми силами старались не нарушить верхний лесной массив. Благодаря, по-видимому, подобным мерам предосторожности союзные бомбардировщики проглядели эти два важных командных центра.

В октябре я отрапортовал о прибытии к новому месту службы в ОКХ. Служебные кабинеты начальника Генерального штаба и его ближайших помощников находились в строении № 5 Майбах-II, а оперативное управление — в строении № 6. В строении № 3 разместилось особое аналитическое управление («Иностранные войска — Восток»). Начальником Генерального штаба в то время являлся генерал-полковник Гудериан, а начальником военно-разведывательного и аналитического управления — генерал Рейнхард Гелен, оперативным управлением руководил генерал Венк. Служба Гелена занималась обработкой всей информации, поступавшей по каналам военной разведки и из других источников с Восточного фронта и необходимой для военного планирования, определения тактических задач и стратегических целей, а также порядка их достижения.