Упрямая девчонка - Элайна Фокс

— Конечно, красавица, — согласилась мать.

— Спасибо, папа. — Мелисанда почтительно пожала отцу руки и благодарно улыбнулась, ободренная его похвалой и гордостью за нее. — Здравствуй, мама!

Девушка обернулась и встретилась глазами с матерью — та тоже сияла от счастья. Мелисанда подумала, что впервые в жизни видит родителей такими довольными. Ловушка захлопнулась, она чувствовала, как ее душит незримая паутина.

Всем своим существом она ощущала присутствие человека, стоявшего у камина. Трудно было сказать, подавляет он ее своим огромным ростом или исходившей от него смутной угрозой, но Мелисанде казалось, что она ослепнет от ужаса, если взглянет на него. Он действительно был очень высок, и при виде его странной неподвижной позы у бедняжки подкосились ноги.

Кажется, мать догадалась, что она сейчас чувствует, и двинулась на выручку, тогда как отец отступил назад, ближе к Беллингему. Холодные руки Элинор крепко стиснули влажные ладони дочери. Она поцеловала Мелисанду в щеку и негромко сказала:

— Иди познакомься с лордом Беллингемом. — Судя по тону, мать действительно понимала ее и сочувствовала. Ведь она тоже познакомилась с отцом в день свадьбы.

Наконец Мелисанда заставила себя обернуться и взглянуть на человека, с которым ей предстояло провести остаток жизни. Из-под седых кустистых бровей на нее холодно смотрели пронзительные черные глаза. Он был высок и строен, его длинные седые волосы слегка завивались возле самых плеч. На суровом аскетическом лице выделялся хрящеватый нос с хищной горбинкой и высоко приподнятые скулы.

Достаточно было одного краткого взгляда, чтобы убедиться в том, что этот человек не урод и не тупица. Однако в его внешности невозможно было отыскать ни малейших признаков доброты и душевного тепла.

На какой-то миг Мелисанда пожалела о том, что неправильно составила свою молитву: наличие ума у будущего жениха больше не казалось ей таким уж важным. Потому что этот тип выглядел как человек, предпочитающий на завтрак живых христианских младенцев.

— Мисс Сент-Клер, — промолвил он. Его голос не был ни особенно низким, ни особенно высоким, но от одних его звуков ее пробрала нервная дрожь. — Вы еще прекраснее, чем я мог позволить себе надеяться!

Почему-то эти слова прозвучали не как комплимент. Он подошел и склонился над ее рукой.

— Добрый вечер, лорд Беллингем. — Мелисанда заставила себя сделать реверанс. Слава Богу, ее голос не дрожал от страха, хотя прозвучал неожиданно низко.

Они выпрямились. Беллингем не спешил отпускать ее руку, хищно сверкая глазами. А от его улыбки душа у Мелисанды моментально ушла в пятки.

— Дорогая, вы выглядите сегодня как настоящая герцогиня, — заявил он, по-прежнему сжимая ее руку и медленно лаская большим пальцем ее ладонь. — Уверен, что его милость останется доволен!

При этом он так жадно разглядывал ее декольте, что Мелисанде стоило большого труда оставаться спокойной и не заслониться от него свободной рукой.

— Надеюсь, милорд. Я с нетерпением жду встречи с сиятельным герцогом Мерстаном!

— Да… я уверен, что ваша красота никого не оставит равнодушным. — Он наконец-то отпустил ее руку и обратился к родителям: — Итак, все в порядке. Что касается меня — то я полностью удовлетворен.

Отец снова просиял, однако его улыбка застыла, стоило графу предостерегающе поднять палец.

— Разве что… — Беллингем выдержал театральную паузу и выразительно задрал бровь.

Отец замер на месте, как оловянный солдатик, а на лице его все еще оставалось жалкое подобие самодовольной гримасы.

— Я бы желал, — продолжал граф, — провести несколько минут наедине с моей суженой. — Он отвесил Мелисанде надменный полупоклон. — Если, конечно, это не вызовет у вас возражений, сэр. Мне кажется, что нам очень важно как можно ближе сойтись друг с другом за этот вечер. Чтобы, как вы понимаете, произвести на всех незабываемое впечатление безоблачного счастья и согласия.

Кровь оглушительно стучала у Мелисанды в ушах, когда она смотрела на родителей, беззвучно умоляя их отвергнуть это возмутительное требование.

Однако ее отец с явным облегчением перевел дух и закивал:

— Конечно, конечно. Вам ведь и так очень скоро предстоит остаться наедине, и не на несколько минут, а на всю жизнь!

— Корнелиус, — осторожно вмешалась мать, — возможно, это не самое лучшее…

— Глупости! — выкрикнул тот, краснея от возбуждения. — Итак, Беллингем, до встречи за обедом!

Беллингем поклонился и посмотрел, как отец с грозным лицом берет мать под локоть и выводит из комнаты. Мелисанда тоже присела в реверансе, когда родители проходили мимо, и беспомощно уставилась на захлопнувшуюся за ними дверь. Задвижка щелкнула, и этот звук показался ей оглушительным.

Она оглянулась. Граф стоял неподвижно, рассматривая ее сверху вниз, как ястреб со своего насеста. Его неподвижность начинала действовать ей на нервы. Мелисанда снова почувствовала себя мышкой в мышеловке.

— Дорогая! — Граф величественно простер к ней руку. — Подойди поближе, дай мне как следует тебя разглядеть!

Она послушно подала руку, и граф отвел ее в сторону, заставляя Мелисанду крутиться то одним боком, то другим. Она нервно стиснула свободной рукой подол платья, не зная, как вести себя в подобной ситуации.

Пока продолжался этот оскорбительный осмотр, Мелисанда успела заметить и роскошный, хотя и несколько устаревший, покрой его костюма, и золотой монокль на шнурке, и тяжелую трость с набалдашником из слоновой кости, прислоненную к камину у него за спиной. Ей так и не хватило смелости прямо ответить на его взгляд. Казалось, эти надменные черные глаза прожигают ее насквозь.

— Прелестно, — буркнул он. — Твоя чистота ласкает взор. — Граф потрогал шелковистый локон, лежавший у нее на плече, и не без издевки спросил: — Хотел бы я знать, так ли ты невинна на деле, как выглядишь?

У Мелисанды перехватило дыхание. Она что, ослышалась?

— Милорд?

— Х-м… да… — Он ухватил ее двумя пальцами за подбородок и снова принялся вертеть так и этак, как будто собирался писать с нее портрет. — Ты наделена классической красотой, как я и ожидал. Классической.

Мелисанда невольно приоткрыла губы, и он как ни в чем не бывало провел по ним пальцем.

— Милорд! — Она отшатнулась, но граф не отпускал ее. Его прикосновение обжигало, а взгляд сделался попросту оскорбительным. Мелисанде стало страшно, хотя она и сама не могла сказать почему.

Содрогаясь от ужаса и отвращения, она постаралась выпрямиться и твердо ответить на его взгляд.

— Прости, — небрежно улыбнулся он. — Я так долго вращался в высшем свете, что напрочь забыл, как уязвимы бывают юные девы, выращенные в тепличных условиях. Отец сказал, что ты провела в Лондоне всего один сезон…