Скоморох - Свенельд Железнов

— Не ударься. Тут притолока низкая, — предупредил отрок.

Радим протискивался по узкому коридору вслед за проводником и думал о том, за каким чертом его сюда понесло. В покойниках он раньше не видел проку. Они за представление не платят. Спроси сейчас Валуня, что скоморох рассчитывает увидеть, тот бы затруднился с ответом. После недолгих размышлений Радим решил посмотреть на раны, которые есть на теле. Если холопа зарезали или задушили — это будет сразу видно.

Наконец лестница кончилась, и перед Радимом предстала маленькая каморка, заполненная кусками льда. Слева лежали туши убитых животных, справа — накрытое дерюгой человеческое тело. Валуня сдернул покрывало и посветил факелом:

— Вот он.

Бледное лицо покойника было перекошено страданием. Перед смертью его жутко корчило и корежило. Совсем молодой отрок, чуть старше Валуни, а принял муки несусветные. Чуть приглядевшись, скоморох понял, что видел это лицо вчера. На леднике лежал тот самый холоп, что говорил в людской с Остромиром. Очень неожиданное открытие! Но этого мало. Неестественный бархатистый налет на губах покойника походил на плесень.

— У него губы зеленые.

— Правда? — Валуня присмотрелся. — Точно. Обычно синеют мертвяки, а этот позеленел.

Больше разглядывать тело Радим не стал. Он уверился, что смерть случилась не от ножа или меча, а от горького яда. Зеленой отравы.

Когда вышли из башни, Валуня спросил:

— А зачем тебе на него глядеть надо было?

— Хочу остановить убийц.

— Каких еще убийц?

— Тех, что потравили холопа и Яна Творимирыча.

— Потравили? Не может быть!

В порубе у опрокинутого ведра Леший и Великан с остервенением пытались дотянуться до капусты. Сторож и скоморох перешагнули через них и молча прошли в дальний угол. Валуня вернул цепь на место, и Радим снова оказался на привязи.

— Спасибо тебе, Валуня. Я твой должник.

— Да ну! В отхожее место сводить я всегда рад!

В это время дверь отворилась, и на пороге появился Свирид. Рядом стояли Грим и несколько воинов.

— Где Радим? — сурово спросил распорядитель.

— Тут, — ответил Валуня.

— А ты сторож?

— Сторож.

— Распуты, — приказал Грим.

— А нас? А как же мы? — раздался возмущенный крик Лешего.

Валуня с наслаждением пнул карлика под ребра. Тот отлетел к стене и закашлялся.

— Радим, гости хотят снова увидеть твой танец с огнем. Так что постарайся. А то снова сюда угодишь, — Свирид повернулся и ушел.

Радима освободили от колодок и повели наверх. Валуня улыбался.

— Я ж говорил, у нас суд скорый — либо на плаху, либо на волю.

Скомороху было не до улыбок. Наступало время решительных действий. Он готовился к танцу с огнем.

Глава 9

Грим с воинами сопроводили Радима до людской, подождали, пока он собрал все необходимое для представления, и довели до риги. Вооруженный эскорт — это, конечно, почетно, но волей тут и не пахло. Радима явно караулили, опасаясь его побега. С чего бы? Воевода не мог прознать, что скомороху известно о смерти холопа, которую тот пытается скрыть. Не мог он прочитать и его мысли относительно отравления Яна Творимирыча. Зачем же столь плотная опека со стороны самых преданных Эйливу людей?

Недоумение Радима усилилось, когда он очутился в риге. Гостей было значительно меньше, чем во время его первого выступления. Среди оставшихся бодрствовало явное меньшинство. За главным столом сидела одна Параскева, больше из бояр никого не было. За спиной хозяйки стояли мрачный Антипка и усталый Богдан. Почему молодой приятель устал, Радим догадался, когда увидел, как тому поднесли блюдо с окорочками и с каждого срезали кусок. Под буравящим взглядом Антипки Богдан отправил мясо в рот. После паузы окорочка подали на боярский стол. Потом тот же путь проделали блины, жбан кваса, вяленая рыба, орехи, пиво. Боярыня была ненасытна, а вот Богдан явно не привык к такому обильному питанию. Он уже объелся и теперь мечтал о покое.

Летающие факелы, огненные шары, прыжки и кувырки прошли у Радима не столь гладко, как вчера. Пару раз он допустил ошибки при жонглировании, выдохнуть огонь смог только с третьей попытки и, задев скамью в соскоке, ее с грохотом опрокинул. Сделай скоморох то же самое вчера, его бы непременно освистали и выкинули с позором. Сейчас же наблюдавших за представлением было столь мало, а состояние их столь плохо, что лишь раз в Радима запустили моченым яблоком.

Неотрывно следила за кувырками и ужимками только боярская дочь. Она улыбалась самыми кончиками губ, сопровождая цепким взглядом все перемещения скомороха. Радим заметил это и сначала просто растаял от смущения. Потом он понял, что за взором красавицы кроется не восхищение его искусством, а интерес к нему лично. С чего бы так? Боярская дочь будто изучала скомороха, бесстыдно разглядывая его со всех сторон. Радим решил ответить тем же. Он завертелся на одной ноге, подняв вторую на уровень груди. При этом скоморох все время поворачивал голову так, чтобы смотреть на боярскую дочь. Изысканная красота, обольстительное изящество линий… Такого совершенного лица Радим доселе никогда не видел. В груди полыхнул огонь безумной страсти.

Пыл немного остудил взгляд на фибулу на плаще красавицы. Изображение Ярилы было не простым, на нем отчетливо проступал рисунок. Сверху — два больших выпуклых глаза, снизу зигзаг с острыми зубцами. Клыкастый рот? Радиму стало немного не по себе. Таких изображений солнечного бога он еще не встречал.

Параскева была явно недовольна выступлением, но выражать свое мнение прилюдно не стала. Она только поморщилась и занялась жареной дичью. Завершая представление, Радим подкатился к ее столу и негромко произнес:

— Матушка боярыня! Нам надо поговорить с глазу на глаз…

— О чем?

— О потраве.

— Хорошо. Выходи наружу. Я подойду. У дверей Радима встретили Грим и воины. Они окружили его и повели прочь.

— Э-эй! Я пока не собирался никуда идти! Дайте постоять, воздухом подышать.

— Не рыпься! — грозно ответил Грим.

— Ой, нога заболела… Подвернул, верно. Не спешите так, я ж хромаю.

В это время из риги показалась Параскева в окружении челяди. Ее окрик остановил Грима:

— Грим! Веди скомороха ко мне! Тот нехотя подчинился.

— Ступай, Грим, я сама о нем позабочусь.

— У мне слово ярла. Он велел усадить татя в поруб.

— Грим, не смей спорить со мной. Ты знаешь, чем это закончится!

Норманн склонил голову и подчинился. Радим с видимым облегчением покинул круг воинов и приблизился к боярыне:

— Благодарствую, матушка боярыня!

— Излагай свое дело, скоморох. Да не задерживай меня.