Первое знакомство (сборник) - Алексей Сочев

— Вы думаете, Петька не знает, что после водопоя горячему коню на месте стоять нельзя! — возмутился Колька при одной мысли, что Петю могли заподозрить в незнании таких простых вещей.

Но конюх остался непреклонным, и Петя, чувствуя, что его нижняя губа начинает предательски подёргиваться, а глаза туманиться от слёз, уныло поплёлся домой.

— Случилось что? — спросил дед, продолжая прилаживать крышку улья.

— Да так… ничего…

Петя сел на завалинку под хатой, склонил голову. И всегда у него получается не так, как у других ребят! Почему так, почему?

Но обидней всего было то, что его Зорька попала в Гаврюшкину упряжку. А он, Петя, так привык к ней, полюбил, да и лошадь знала его голос и всегда вопросительно посматривала на него. Ну, чем, мол, сегодня угостишь?..

Во двор донёсся грохот подвод — Петя бросился к забору. По улице игривой рысцой мчалось шесть упряжек. Впереди, конечно, Гаврюшка. Он размахивает кнутом и хитро поглядывает на Петю. Вот стегнул Зорьку, нарочно стегнул…

Петя сердито насупился, сжал кулаки, точно готовясь к бою. К нему подошёл дед, понимающе усмехнулся в пышные усы.

— Не дали упряжки? — спросил он с сочувствием.

— Я и не просил… Всё равно не дадут…

— Отчего не дадут? Ты ж коней не боишься.

Петя молчал. Если он сейчас упомянет о своей Зорьке, то слёзы сами польются из глаз. Дед ободряюще взъерошил на голове внука выгоревший чуб и посоветовал:

— А ты не отступай, добивайся своего.

— Тебе хорошо сказать — добивайся. А если конюх со мной и разговаривать не хочет!

— Пойди к старшему конюху, к бригадиру, доберись до самого председателя колхоза.

Петя смахнул непрошеные слёзы и с надеждой посмотрел на деда:

— Ты бы сходил, тебе и конюх не откажет.

— А у тебя языка нет за себя похлопотать?

— Думаешь, председатель разрешит?

— Смотря как ты сумеешь попросить.

Вечером Петя с Колькой отправились в правление колхоза поджидать председателя. Петя сидел на крыльце бледный и молчаливый. Он то и дело глотал слюну, тяжело вздыхал и в сотый раз обдумывал свою речь. Но речь произносить так и не пришлось — председатель очень торопился, и Петя, шагая рядом с ним, спешил рассказать обо всём, пока тот не вошёл в свой кабинет.

— А с лошадьми ты обращаться умеешь? — спросил председатель, уже взявшись за ручку двери.

— Это я-то не умею?! — искренне возмутился Петя и, позабыв о своём страхе, воинственно заявил: — Да я на состязаниях в чемпионы вышел, а там и верховая езда была.

— И ты скакал верхом? — с интересом спросил председатель.

Пете очень хотелось сказать, что он скакал верхом, но лгать он не умел, поэтому, покраснев, мальчик признался честно:

— Нет, скакал Мишка Щука.

— Верно. Хорошо, что сказал правду. Мне Мишка о тебе рассказывал. Тебя Петей зовут?

— Ах да, Мишка ваш сын! — только сейчас вспомнил Петя, и, чтобы сказать что-нибудь приятное Мишкиному отцу, который, вероятно, знает, что из-за Мишки чуть не проиграли состязание, он прибавил утешающе: — Ничего, верхом он скачет неважно, зато плавает лучше всех. Его даже Щукой за это прозвали. — И тут же жалобно прибавил: — Дяденька, так распорядитесь, чтоб мне дали упряжку.

— Чемпиону отказать трудно, — развёл руками председатель. — Ладно, позвоню сейчас, авось конюх подобреет.

— Спасибо! Большое вам спасибо! — восторженно выпалил Петя и вихрем вылетел из правления.

Домой он мчался так, что даже Колька с трудом поспевал за ним.

Утром дед и внук отправились на колхозный двор. Дед о чём-то переговорил с конюхом, затем вынес из конюшни упряжь и вывел пару лошадей.

— А как же Зорька? — невольно вырвалось у Пети.

— Будет и Зорька. Сначала запрягать выучись. Ну-ка, давай разберёмся в этой премудрости.

Петя с готовностью присел возле упряжи, с удовольствием вдыхая незнакомые ему запахи дёгтя, кожи и конского пота.

Дед несколько раз запрягал и распрягал лошадей, всё подробно объясняя и давая возможность мальчику самому испробовать, как затянуть ту или другую пряжку или надеть уздечку, заправить удила. Для этой работы Петины руки были ещё слабоваты, но он так старался, что даже вспотел от усердия. Дед легко, только одной рукой помогал внуку и гудел удовлетворённо:

— Так, казак, подпругу затягивай потуже, потуже тяни её. Да ткни кобылу кулаком в живот, а то она, видишь, нарочно надувается, чтобы подпругу не затянули крепко… Вот теперь ладно будет…

А когда Петя, вспотевший и измазанный, насквозь пропахший дёгтем и лошадиным потом, наконец-то самостоятельно запряг коней, дед весёлыми прищуренными глазами посмотрел на внука и пригладил усы.

— Теперь ты настоящий казак, раз с конём справиться можешь. Приходи завтра сюда и получай свою упряжку. А насчёт Зорьки я с конюхом договорился.

— А ты придёшь?.. — в нерешительности спросил Петя.

— Я тебе уж не нужен, без няньки справишься. А теперь айда на речку купаться. Представляю, если б твоя маменька тебя сейчас увидела. Вот ахнула бы!

— Ей бы не пришлось ахать, — ответил Петя, смущаясь за свою мать, — она меня и близко к лошадям не подпустила бы.

На другой день рано утром Петя въехал на бестарке к себе во двор. В упряжке была его любимая Зорька и ещё одна лошадь, со смешной кличкой «Тихоня».

Дед внимательно осмотрел сбрую, бричку, проверил, правильно ли заправлены лошадям удила, немного подтянул подпругу и только после этого обратился к внуку:

— Ну, Пётр Лексеич, доверили тебе серьёзное дело. Смотри не осрамись. С Колькой в паре держись, он парнишка шустрый, в трудную минуту поможет.

Петя был горд сознанием, что ему доверили настоящее дело и что он уже не просто Петюша, над которым всегда вздыхала мама, а помощник, можно сказать — работник. Ему, как и всем взрослым, даже трудодни будут записывать. Теперь-то он уже не станет носиться по двору и, как маленький, с криком сбивать палкой головки репейника, не испугается грозы и не станет хныкать за столом по пустякам. Как вспомнишь, каким он сюда приехал, просто стыдно становится. Ну, да ничего, что прошло, то никогда не вернётся.

Вот с узелком в руке к подводе спешит бабушка:

— Петюшка, я тебе пирожков с вишнями да малосольных огурчиков завернула, ты их любишь.

В голосе бабушки послышалось что-то очень напоминающее маму, когда та начинала кормить Петю. Это неприятно покоробило мальчика, он поправил на голове брыль и спросил возможно суровей:

— Это ещё зачем? Что я, на стане не пообедаю?

— Да, может, там не такое.

— Как все, так и я! — Петя хотел солидно сплюнуть — до чего же это здорово получается у Гаврюшки! — но слюна попала на кнутовище, и это смутило его.

— Ну, бывайте здоровы! Вон и Колька едет. — Петя дёрнул вожжи, лошади дружно влегли в хомуты.

Мальчик встал, вытянул руки и лихо присвистнул. Бричка весело затарахтела по дороге.

Ребята затянули песню. Старую боевую казачью песню, с залихватским припевом и присвистами, песню, с которой когда-то уходили в походы их прадеды. Петя тоже пел, пел с наслаждением, впервые в жизни ощутив и раздолье степей, среди которых так вольно и легко дышится, и радостное волнение, рождённое в сердце хорошей песней.

Прошло несколько дней. Теперь Петя вставал на рассвете вместе с дедом, завтракал и отправлялся на колхозный двор, где уже собирались ребята. Отсюда все вместе ехали на ток, грузили в бестарки зерно и везли его на элеватор.

Обычно ребята ждали, пока нагрузят пять-шесть подвод, и тогда ехали вместе целым обозом. Но однажды Гаврюшка, нагрузив свою бестарку, стегнул лошадей и выехал на дорогу.

— Куда ты? — закричали ему. — Сейчас и мы…

— Нету дураков! — Гаврюшка ещё что-то крикнул, но его не расслышали.

В этот день Гаврюшка больше не ездил в колонне. Его встречали несколько раз, когда он возвращался с пустой бричкой, удивляясь его изворотливости. А вечером все были поражены: Гаврюшка успел сделать восемь ходок вместо пяти обычных.

— Вот вам и рекорд! — хвастливо пыжился он. — Пока вы друг за дружкой тянетесь, умные люди дважды успевают обернуться.

— Так ты ж, умница, на элеваторе норовишь без очереди проскочить! — горячились ребята. — Ты на это мастер!

— Я на все дела мастер! — зубоскалил Гаврюшка. — Не то что вы, пентюхи!

— Что тут спорить, Гаврюшка прав, — серьёзно заметил Колька. — Мы все повадились на один ток, очередь к весовщику создаём, а ведь можно возить сразу с трёх токов — нагрузился и пошёл.

— Посмотрите, наш Подсолнух иногда умные речи говорит! — насмешливо выкрикнул Гаврюшка. — Может, ещё соревноваться со мной станешь?

— Ты уж раз с нами соревновался, — уколол Колька Гаврюшку. — Но я тоже восемь ходок берусь сделать.

— Ты! Восемь ходок! — Гаврюшка даже присел от радости: вот момент отплатить Кольке за своё поражение. — Постой, постой, а то ты сейчас отнекиваться начнёшь! — закричал он. — Хлопцы, вы все слыхали — Подсолнух восемь ходок обещает! Будьте свидетелями!