Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского - Владимир Грибовский

«С моего вступления в командование я обратил внимание и на чрезмерно большой расход угля во время якорной стоянки, —доносил он в Петербург. — По этой части на броненосце «Император Николай I» было сделано многое, и расход угля с 7 тонн доведен до 4 1/2, но и с таким расходом помириться нельзя. Я назначил комиссию под председательством капитана 1–го ранга Рожественского, который энергично принялся за дело, и вообще я встретил по этой части большую готовность в капитане 1–го ранга Рожественском, который сразу уменьшил расход до 2 1/2 тонн…»[33].

Однако авторитет Рожественского зиждился не только на способности снизить расход угля. В другом рапорте С. О. Макаров писал: «22 января (1895 г. — В. Г.) вечером получил телеграмму начальника Главного морского штаба, в которой он спрашивал меня о степени готовности крейсера I ранга «Владимир Мономах». Ответил, что крейсер готов, и, действительно, капитан 1–го ранга Рожественский держит свой крейсер в таком виде, что он мог тотчас же быть отправлен по назначению…»

Увы, буквально на следующий день, швартуясь кормой в Пирее, «Владимир Мономах» вылез кормой на отмель. Попытки сняться с отмели, давая полный ход машинами, не увенчались успехом, и Рожественскому пришлось дать команду на перегрузку угля и снарядов. Ночью на корабль прибыл С. О. Макаров, совершивший переход на катере в свежую погоду из Саламинской бухты, где он из осторожности оставил свой флагманский корабль — «Император Николай I».

«Все распоряжения капитана 1–го ранга Рожественского я вполне одобрил, — писал адмирал позднее, — и к утру крейсер сошел с мели… Работам сильно мешал жестокий W ветер, при котором шлюпки едва выгребали. Команда работала молодецки, и офицеры выказали полную распорядительность, что дало мне право перед съездом с крейсера благодарить как командира капитана 1–го ранга Рожественского, так и гг. офицеров и команду».

Все это происходило 23–24 января 1895 г., когда время пребывания эскадры в Средиземном море подходило к концу. Вечером 24 января в Поросе С.О. Макаров получил телеграмму из Санкт–Петербурга с приказанием следовать на Дальний Восток, где из эскадр Средиземного моря и Тихого океана создавались так называемые соединенные эскадры, фактически целый флот под командованием вице–адмирала С. П. Тыртова.

Такое сосредоточение морских сил России, в котором эскадре Средиземного моря предстояло действительно сыграть роль экстренного резерва, было вызвано неожиданными для многих успехами японского оружия в войне с Китаем Японцы побеждали на суше и на море: заняли Корею, взяли штурмом крепость Порт–Артур (Люйшунь) на Квантуне и блокировали Вей–Хай–Вей на Шантунге, где укрылся китайский флот, ранее уже потерпевший тяжелое поражение от японского в сражении при р. Ялу.

В России стало известно название японского крейсера «Нанива», а потом и его командира — капитана 1–го ранга Того Хейхатиро, которому выпала честь сделать первые выстрелы в войне Японии и Китая, которая, когда эти выстрелы прозвучали, еще не была объявлена. В тот день — 13 июля 1894 г. — «Нанива» у берегов Кореи (у Асана) первым открыл огонь по китайскому крейсеру «Цзи–Юань», а потом потопил зафрахтованный китайцами английский пароход «Коушинг», унесший с собой на дно Желтого моря более тысячи китайских солдат и офицеров.

Будущий противник Рожественского при Цусиме, Того Хейхатиро был почти ровесником Зиновия Петровича, Он родился 15 января 1848 г. (сг. стиль) и формально стал офицером в двадцатилетием возрасте на корабле «Касуга», принадлежавшем клану Сацума, надолго сохранившему преобладание своих самураев в командном составе императорского флота Получив морское и отчасти военное образование в Англии, Того впервые был назначен командиром корабля (канонерской лодки) в марте 1883 г., в 1888 г. микадо произвел его в капитаны 1–го ранга, а в декабре 1891 г. назначил командиром «Нанивы». «Нанива», бронепалубный крейсер эльсвикского[34] типа водоизмещением 3650 т (18,7 уз., 2 — 260–мм., 6 — 152–мм. орудий), тогда был одним из лучших и сильнейших кораблей японского флота.

В биографиях Рожественского и Того было много общего: оба они не принадлежали к высшей знати и не имели наследственного имущества. Служебная карьера обоих во многом обеспечивалась их настойчивой учебой, личными работоспособностью и трудолюбием, умением ставить интересы службы выше своих собственных. Оба отличались волевым характером, который, однако, проявлялся по–разному. Зиновий Петрович нередко «штурмовал», а Того Хейхатиро, в отличие от многих японских офицеров, готовых довести любой спор вплоть до драки, был известен своим хладнокровием и сохранял упрямое спокойствие даже в экстремальных ситуациях. Недаром он позднее заслужил прозвание «молчаливый адмирал».

В соответствии с полученным приказанием С. О. Макаров отправлял недавно прибывший крейсер «Джигит» на Север — в Баренцево море, канонерскую лодку «Кубанец» и крейсер «Владимир Мономах» — через Суэцкий канал в Тихий океан, куда должен был идти и сам по окончании докования флагманского броненосца. Правда, посылку «Кубанца», состоявшего в Черноморском флоте, пришлось отменить из‑за плохого состояния котлов. Зато бывший в высокой степени готовности «Владимир Мономах» первым вышел из Пирея уже 26 января

1895 г. («Память Азова» с минными крейсерами ушел в ноябре 1894 г., еще при Ф. К. Авслане). Не прошло и двух месяцев, как З. П. Рожественский привел свой крейсер в Нагасаки, где на «Памяти Азова» держал свой флаг вице–адмирал С. П. Тыртов. 6 апреля к нему присоединился контр–адмирал С. О. Макаров на «Императоре Николае I». Таким образом, для сосредоточения на Дальнем Востоке резерва из Средиземного моря Макарову и Рожественскому потребовалось всего 72 дня от получения приказания — срок, который стоит запомнить для верного суждения о действиях этих офицеров через десять лет — в войне с Японией.

К апрелю 1894 г. их будущий противник Того Хейхатиро уже был контр–адмиралом (с 5 февраля[35]), отличился при занятии Пескадорских островов и готовился к высадке десанта на о. Формоза. Японцы диктовали китайцам условия мира, которые, помимо прочего, включали передачу Японии Квантун- ского полуострова с Порт–Артуром, бывшим, по выражению самого микадо, «оборонительной стеной всего государства» (Китая. — В. Г.). С таким усилением позиций островной Японии на материке не могла примириться Россия, которую поддержали Франция и Германия. 11 апреля 1895 г. представители трех держав в Токио вручили японцам официальную ноту протеста с требованием отказаться от Порт–Артура. При этом в Санкт–Петербурге решили подкрепить свои требования повышением готовности армии и флота Последний в этой демонстрации играл, несомненно, главную роль, так как мог реально угрожать японским коммуникациям в Желтом море и не позволить японцам перевезти войска в Таку для движения на Пекин.

Для такого демонстративного сосредоточения Соединенных эскадр С. П. Тыртов и СО. Макаров избрали рейд китайского порта Чифу на северном побережье Шантунга Расположенный вблизи занятых японцами Вей–Хай–Вея и Порт–Артура, Чифу позволял находящемуся там флоту держать под контролем морские пути, ведущие от указанных портов к сердцу Китая — Пекину через порт Таку в устье р. Пейхо.

В Чифу находился крейсер 2–го ранга «Разбойник», командиру которого капитану 2–го ранга И. К. Григоровичу тотчас приказали озаботиться заготовкой угля. Туда же адмиралы послали З. П. Рожественского с его «Владимиром Мономахом». Командиру крейсера, прибывшего в Чифу 14 апреля, было приказано «следить за движениями японского флота и вообще за делами на Желтом море и в Печелийском заливе». Главные силы эскадр с С. П. Тыртовым и С. О. Макаровым З. П. Рожественский встретил в Чифу 24 апреля, подробно доложив об обстановке в районе Шантунга.

1 апреля на рейд прибыл из Шантунга контр–адмирал Евгений Иванович Алексеев, вновь назначенный начальник эскадры Тихого океана. Подняв флаг на «Владимире Мономахе», Алексеев, подобно Макарову, оказался в положении младшего флагмана при командующем Соединенными эскадрами вице-адмирале Тыртове (флаг на «Памяти Азова»).

Сами эскадры Средиземного моря и Тихого океана были переформированы. Первую из них составили «Император Николай I» (флагманский), крейсера «Адмирал Нахимов», «Адмирал Корнилов», «Рында» и «Разбойник», вторую — «Владимир Мономах» (флагманский), мореходные лодки «Гремящий», «Отважный», «Кореец», «Манджур», крейсер «Забияка», минные крейсера «Всадник», «Гайдамак» и миноносец «Свеаборг».

Взаимоотношения З. П. Рожественского с младшим флагманом — Е. И. Алексеевым, поселившимся на «Владимире Мономахе», складывались непросто. Впоследствии Зиновий Петрович не стеснялся называть последнего совершенно «фальшивым человеком, у которого личное самолюбие выше дела и всегда на первом месте». Как и Рожественский, Алексеев бывал весьма несдержан, причем в основном по отношению к подчиненным Рожественский же весьма критически относился к начальству, например, к тому же С. П. Тыртову, которого считал малоспособным к самостоятельному командованию, хотя, по мнению других офицеров, Сергей Петрович был одним из наиболее авторитетных флагманов. Так, двоюродный дядя Николая II капитан 2–го ранга великий князь Александр Михайлович спустя год после событий 1895 г. писал своему императору (и личному другу. — В. Г.), что С. П. Тыртов «пользуется всеобщим уважением и любовью флота, и всю свою службу провел блистательно»[36].