Ледяное проклятье - Дем Михайлов

Взяв фамильный перстень-печатку, я надел ее на свой указательный палец и сразу понял, что кольцо для меня слишком большое. То же самое произошло и с большим пальцем — перстень свободно болтался на нем. Нет, это кольцо, несомненно, делали по особым меркам, для большого человека с толстыми пальцами. И слепо смотрящий в хмурое небо скелет полностью отвечал этим требованиям.

— Прости, что сомневался, Кассиус, — извинился я. — Знаешь, твое имя кажется мне знакомым. Такое впечатление, что я уже слышал его однажды… вспомнить бы, где именно…

В последний раз нагнувшись над скелетом, я осторожно надел перстень обратно на его палец. Мне фамильная печатка не нужна. Надпись и рисунок герба я запомнил и мог повторить или даже нарисовать их на любом клочке бумаги. Забирать у умершего родовое кольцо — это уже чересчур. А вот ворох разномастных серебряных и золотых цепочек — это совсем другое дело. Почившему Кассиусу они больше без надобности, а мне в хозяйстве пригодятся. Не знаю, правда, зачем, но я мужик запасливый. Руководствуясь этим соображением, я без смущения снял украшения с останков и бросил их на куртку, уже припорошенную легким снежком.

Опять начался снегопад. Вообще хорошо — с недавних пор я очень сильно полюбил снег. Да и следы наши он заметет, что тоже немаловажно. Ведь рано или поздно шурды обязательно хватятся запропастившихся сородичей, что отправились к мертвому озеру на встречу с поганым Тарисом, а вместо этого попали прямиком в лапы оголодавших ниргалов. Первый раз от шурдов была польза — хотя бы в виде корма.

Ледяные щупальца упорно не хотели отрываться от меня, ухватились намертво. Пришлось поместить кристалл в центр куртки, среди прочих находок. Свернув одежду в узел и закинув его на плечо, я пошагал к краю лощины — в противоположном направлении от наваленной ниргалами груды веток и мелких бревнышек. Стоять рядом с пылающим погребальным костром у меня не было ни малейшего желания. К этому времени начался закат. До наступления полной темноты оставалось не больше часа, и я велел ниргалам разбить лагерь. Переночуем здесь.

Сам я спать не собирался. Надо разобрать все находки, определить их важность. Бережно очистить и просушить куски пергамента, постараться прочесть хоть что-нибудь. Вдруг да наткнусь на описание этого более чем странного куска горного хрусталя с пучком щупалец. Если я хочу понять, что происходит со мной — а я хочу! — то надо искать достоверные сведения. Я очень надеялся, что найду среди сгнивших остатков сумки хоть что-то полезное.

А завтра с первыми лучами рассвета мы продолжим наш путь. Путь домой. Больше мне некуда податься.

Подземная келья по сути представляла собой самую обычную тюремную камеру. Толстые каменные стены, окованная железными полосами надежная дверь с массивным засовом и крошечное окошко под самым потолком, забранное крепкой решеткой. В келье с превеликим трудом поместилась узкая скамья, заняв собой большую часть пустого пространства. На выступающем из стены камне прилепился свечной огарок с крохотным, трепещущим от сквозняка желтым огоньком, что отражался в неподвижных зрачках седого старика в простом белом балахоне священника. Отец Флатис давно уже сидел вот так, неподвижно, словно статуя, не отводя застывших глаз от огня свечи.

Когда в коридоре загрохотал снимаемый с петель засов и заскрипели несмазанные дверные петли, старик не шевельнулся, словно и не услышал легких шагов в коридоре.

— Созерцаешь пылающий огонь, отец Флатис? — прошелестел тихий вкрадчивый голос, донесшийся из дверного проема. — Вглядываешься в пламя? И что же ты видишь в нем? Сожалеешь о своем безвозвратно утраченном огненном даре? Ведь обладай ты им, мог бы с легкостью испепелить дверь и вырваться на свободу…

— На свободу? Разве я в тюрьме? — с безразличием спросил отец Флатис. — На меня всего лишь наложена епитимья, отче. А я всего лишь смиренный священник, беспрекословно покоряющийся церковному уставу.

— Это так, — подтвердил голос невидимого в темноте коридора человека. — Но вот смиренный ли… Из моей памяти еще не стерлись воспоминания о пылающих руинах твоей родной деревни… как ее там… Тихий Омут, кажется…

— Тихая Заводь, — тихо, почти беззвучно прошептал старик, до хруста в пальцах сжимая ладони. — Тихая Заводь.

— Ах да! Тихая Заводь… я помню языки бушующего пламени, горящие пшеничные поля, проваливающиеся крыши домов, крики сжигаемых заживо детей, женщин… помню плывущие над рекой облака черного дыма… ты устроил знатный погребальный костер для своих родителей, для Лилис и своего ребенка в ее чреве… я все еще помню те дни… а вспоминаешь ли ты об этом? Или предпочел стереть эти тягостные воспоминания из памяти?

— Вспоминаю, — глухо отозвался отец Флатис. — Видит Создатель, я вспоминаю об этом каждый день! И мне никогда не искупить этот тяжкий грех…

— В твоем поступке не было греха, сын мой! Ты лишь выполнял приказ, делал то, что следовало сделать. Не соверши ты этого деяния — и могильная чума распространилась бы по всей округе, поразила бы куда больше безвинных людей… Деяния во благо не обходятся без жертв!

— …не обходятся без жертв, — повторил старик, опуская голову. — Ты же знаешь — именно мы принесли чуму в Тихую Заводь! Из проклятого Создателем нашим могильника Ашура! Из его зловонных глубин! Если бы я ведал… если бы я тогда знал…

— Что сделано, того не изменить. — Неизвестный ступил вперед и опустил на скамью небольшой мешок. — Ты сделал правильный выбор. Спас многих людей от ужасной участи… и самое главное — ты умеешь выполнять приказы, не перекладывая ответственность на чужие плечи. И это весьма ценное качество, сын мой!

— Своим проклятым даром я уничтожил все то, что мне было дорого в этом мире… — прошептал отец Флатис, прикрывая глаза. Из-под опущенных век скатились две одинокие слезинки, оставляя мокрые дорожки на морщинистых щеках. — Святой отец Ликар… с чем ты пришел в мою келью?

— Епитимья окончена, отец Флатис. В мешке — твои вещи, немного денег и провианта. Во дворе тебя дожидаются уже оседланная лошадь и три десятка умелых братьев монахов. Тебе пора выполнить еще один приказ. И когда придет время принять решение, вспомни, как поддержала тебя Церковь, не дала надломиться в столь трудный час скорби…

— Чем я могу послужить Создателю нашему?

— Найди кинжал проклятого некроманта! Найди «младшего близнеца» и доставь сюда. В целости и сохранности! Внутри этого мешка ты найдешь небольшую шкатулку и несколько Вестников. Как только кинжал некроманта попадет в твои руки, сразу же помести его в шкатулку и дай нам знать.