Последняя неделя лета (Квинт Лициний 2 - вбоквелл) - Михаил Королюк

- Та ты не бийся. Ты нэ дывысь, шо я такый крэмэзный, я буду обэрэжный с тобой. Тоби сподобаеться, - в его пьяных глазах, действительно мелькнул намек на заботу.

После этого кивнул напарнику, - Мытько, а ну тягны портвейн, тут заполирувать трэба. Ридна душа знайшлась. Та й ты свою нэ ображай, нэ хватай кажу, шо ты в нейи вклищывся, як не в ридну. Своя вона, нэ втэчэ, прынюхайся.

Мытько чуть ослабил хватку, отцепил одну из рук, которыми обхватил под грудь, и не давал вырваться Ясе, и полез в карман за бутылкой.

- Щас выпьешь, и воно попустэ, - заметив, как в глазах Томы плещется ужас, казалось, даже с лаской, сказал Мыко Томе. - Гарно станэ. Потим пидэмо до нас. У нас и портвэйн и закусь е. Видтягнэмося по повний.

К этому моменту, Тома практически сомлела от ужаса и была на грани потери сознания.

И, в этот момент, она, тесно притиснутая к телу Мыко, прямо свозь его тело, ощутила сильный удар, нанесенный тому в спину. Мыко, содрогнулся, чуть не свалив ее на пол, ослабил объятья и обернулся.

- А ну отпусти ее, ты, чмо колхозное! - услышала Тома злой голос Кости.

Мыко, отодвинул Тому в сторону, повернулся, окинул Костю взглядом, и, как-то, даже не веряще, спросил:

- Цэ шо було? Цэ ты мэнэ вдарыв?

Тут же, осознав, что так оно и есть, взревел "Убью!" и, размахнувшись, во всю ширь своих длиннющих рук, разгоняя пудовый кулак, чтобы послать его прямо в голову Кости.

Костя, не стал ждать когда, этот, безусловно, смертельный для него, снаряд прилетит ему в голову. Тома сразу заметила, что стоит он перед Мыко как-то странно. Расслабленно, слегка присев, но с выпрямленным корпусом, слегка выставив вперед левую ногу.

Когда кулак громилы начал набирать свою смертельную силу, Костя сделал быстрый, скользящий шаг правой ногой вперед, и, одновременно с ним, казалось, не ударил, а ввинтил свой кулак в живот противника, завершая нанесенный удар, громким выкриком с выдохом.

Мыко замер. Казалось он прислушивается к себе. Ярость ушла с его лица, там появилось удивление, а, сразу за ним, и детская обида. Потом его ноги начали подгибаться, он согнулся в поясе, прижимая руки к животу. Из его рта ударила туга вонючая струя, от которой Костя ловко увернулся. Мыко же, уже совершенно не обращая на Костю внимания, свалился на землю, свернулся в позу эмбриона, и засучил ногами.

Мытько, став свидетелем этой сцены, не задержался ни на миг. Он отшвырнул Ясю, быстро присел, совмещая приседание с ударом бутылкой о бетонный пол, и, прыгнул к Косте прямо с приседа, яростно прочертив, розочкой, полудугу справа налево, метя тому в горло.

Костя заметил нападение Мытька в последний момент. Единственное, что он успел сделать, это резко отклониться в сторону и прикрыться рукой, поэтому острые края бутылки впились ему не в горло, а прошлись по руке.

Тому, как будто, кто-то ударил под дых. Время замедлило свой бег. Как в увеличительном стекле Тома увидела, как медленно движутся острые края бутылки, как они вспарывают кожу на руке Кости, как капли крови брызжут в стороны, и почувствовала, как одновременно с этим, возникает резкая физическая боль, в том же месте пореза, но уже у нее на руке.

Время опять проснулось и побежало, и, уже быстрее чем раньше. Мытька пронесло мимо Кости, но он, резко тормознув, качнулся как маятник назад, и яростно махнул бутылкой снова, теперь уже на уровне лица. От этого удара Костя увернулся уже легко. Казалось, он не замечает раны у себя на плече, хотя кровь, струйкой, сбегала с руки на пол.

Не сумев задеть противника, Мытько замер, ощерившись розочкой бутылки в сторону Кости и, казалось, зарычал.

Томе показалось, что Костя испугался и ей стало страшно и одиноко. Костя сделал движение, как бы отворачиваясь, готовый убежать от противника. То же подумал Мытько, свирепо ощерился и сделал шаг вперед, намереваясь догнать, наглого юнца, и воткнуть тому розочку в спину. Но, Костя, вместо того, чтобы развернуться и убежать, провернулся на одной ноге. Вторая его нога, быстро ускоряясь, по возрастающей спирали, взлетела на уровень головы и впечаталась пяткой в лицо, совершенно не ждущего это, Мытька.

Мытько замер, постоял, и, столбиком, расслаблено и медленно, не подставляя рук, рухнул на пол. При падении голова его глухо стукнулась о бетон пола.

Костя, резво подбежав к впавшей ступор Томе, крикнул:

- Бежим! Тут нельзя оставаться! То, что я вас защищал, не спасет. Запретили нас. Такие же партийцы, как твой дядя, запретили. Тренера чуть не посадили. Я всех подведу, и тренера, и ребят, если в разборки с милицией вляпаюсь!

Видя, что Тома в шоке и никак не реагирует, подскочил уже к Ясе:

- Хватай Тому и бегите скорей домой, запритесь и тушите свет. Никому не открывайте. Если будут ломиться - звоните в милицию. Для милиции - вы меня не знаете. Кто-то, да, дрался, кто - без понятия. Все понятно?

Яся понятливо кивнула. Она впервые видела, чтобы Костя так волновался.

- А мне сейчас бежать надо к бабе Мане. Сама видишь, латать меня надо. И, передай пожалуйста Томе... Пусть не обижается на меня. Последнее, на что я способен, так это обидеть ее.

Костя подбежал к, лежащему в отключке, Мытьку, одним резким движением оторвал, вывалившуюся из штанов, полу рубашки, намотал на рану, останавливая кровь, и исчез в проеме двери.

Яся схватила за руку Тому и тоже, бегом, поволокла ее вслед за ним...

Суббота, 27 августа 1977 г, утро

Ночью к ним никто не приходил. Утром позвонил дядя, сказал, чтобы о нем не беспокоились. К нему приехала тетя Валя, она о нем и позаботится. Напомнил, когда поезд и где лежат билеты, проинструктировал, что все продукты надо выкинуть. Яся нелицеприятно высказалась об умственных способностях дяди Томы, собрала целую сумку, и двинула со двора к бабе Мане. Момент для ухода она выбрала самый неподходящий. Это Тома поняла, когда застыла над открытым чемоданом и соображала, что же она забыла. То, что она обязательно что-то забыла, она знала точно. Но вот что именно, сообразить никак не могла. А подсказать, что именно, могла только Яся, но та удалилась, игнорируя свои самые святые обязанности.

Скрипнула дверь, и Тома, облегченно вздохнув, сказала не поворачиваясь:

- Как хорошо, что ты так быстро, а то я, без тебя, как без рук.

Не получив ответ, повернулась и взвизгнув подпрыгнула.

Сверху, практически от потолка, на нее лился дождь цветов. Цветы были самые разные и самых разных цветов. Когда же цветы закончились, их место заняли лепестки алых роз.

Тома была полностью ошарашена, поэтому задала, наверное, самый глупый, в этой ситуации, вопрос:

- А почему лепестки алые?

- А ты разве у горсовета не была? Там же только алые розы растут...

- Росли... - помолчав, добавил Костя, - пацаны, наверное, ночью все сорвали. Я им команду дал, а сам с ними не пошел. Вас ждал, извиниться хотел. Поэтому один и оказался...

Костя , явно волнуясь, вдруг взял Томины ладошки себе в руки, и заговорил, сбивчиво и волнуясь:

- Томочка... Я... как увидел вчера, что тебя прижал к себе этот урод, так у меня прямо внутри все оборвалось. Знаешь, вот тогда и понял, как же я тебя люблю. Что жить не смогу, если с тобой, что случится. И то, что дороже тебя для меня никого нет. И, какой же был дурак раньше. И то, что влюбился в тебя с первого взгляда, просто себе признаться боялся. Признаться боялся, а перед глазами все ты. Засыпаю с мыслями о тебе, просыпаюсь - перед глазами ты. Во сне тоже ты. Не даешь себя обнять и все ускользаешь. На пляже на каждую девушку оборачиваюсь, все ты мерещищся...

Костя, прижав ее ладошки к своей груди, виновато взглянул:

-Прости меня, пожалуйста. И за то, что ночью у ставка было. Я там просто с ума сошел, оттого, что ты рядом. И за остров. Я же на ставке твою грудь погладил. Так у меня, до сих пор, рука чувствует ее. Ее тепло, какая она. Вот мне и захотелось посмотреть, на нее еще раз... потому и подглядывал. Я же честно говорю... за такое нельзя обижаться...

Тома неловко вытащила ладошки из его ладоней и прижала к себе, словно защищая предмет обожания Кости.

Костя замер, не зная, куда девать руки, брошенные ладошками Томы. Потом осторожно, боясь, что его оттолкнут, взял Тому за локти, заскользил ладонями к плечам, легонько сжал, и, робко, попытался потянуть Тому к себе.

Тома, не далась, испуганно прижала локти к телу, оторвала ладошки от груди, быстро положила их на плечи Кости. Она инстинктивно собралась Костю оттолкнуть, но, ощутив, под правой ладошкой, тугую повязку, замерла...

Взглянула на него исподлобья и тихо спросила:

- Больно было?

- Боль это ерунда... - сказал Костя, и замолчал...

Потом, тихо и неловко, добавил:

- Вчера, за тебя, я, жизнь был готов отдать...

Что-то, мешая дышать, сжало горло Томы...

Потом, ушло, брызнув из глаз слезами...

Удивительно, но только сейчас до Томы дошло, что вчера, что-то ужасное могло произойти не только с ней и Ясей, но и с ним, Костей.