Завоевание Туркестана. Рассказы военной истории, очерки природы, быта и нравов туземцев в общедоступном изложении - Константин Константинович Абаза
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надменность и дерзость Кенисары были таковы, что Оренбургскому губернатору Обручеву писал письма без обычного титула, а просто «проживающему в Оренбурге генералу», в этом письме просил идти общими силами войной против сибирского губернатора князя Горчакова. В следующем году (1846) со стороны Сибири и Оренбурга одновременно выступили отряды, чтобы действовать безостановочно, преследовать Кенисару днем и ночью, летом и зимой. Тогда же были заложены укрепления – на реке Тургае, Уральское на Иргизе и Карабутакское на реке того же имени. Преданные нам кочевники могли спасаться под защитой этих укреплений, кроме того, из укреплений легче было наблюдать за тем, что делается в степи и своевременно подавать вести ближайшему начальству. В виду дружного наступления русских войск Кенисара откочевал с ордой к границам Китая, но уже в ту пору многие джигиты его покинули, не вынося его жестокости. Покончив с китайскими киргизами, он ворвался в горные страны дико-каменных киргизов, обитавших в долинах Алатау. Это воинственное племя обитало на пересеченной местности, удобной для упорной обороны.
Сохранилось сказание, что Кенисара рассчитывал с покорением этого племени идти на Кокан и занять ханский престол. После нескольких кровавых стычек киргизы прислали к нему посольство с изъявлением покорности. Мстительный Кенисара не удовольствовался этим заявлением, предал послов мучительной казни и объявил, что намерен истребить весь их род. После занятия какого-либо аула сгоняли всех жителей к кострам, на которых заранее подогревалась вода. Пленные киргизы, связанные по рукам и ногам, должны были смотреть, как «теленгу-ты» – в роде гвардии султана – бросали в кипяток женщин и детей, затем предавалось не менее мучительной казни все мужское население аула. Такое неслыханное варварство воодушевило уцелевшее население на кровавую месть. В одном из мрачных ущелий киргизы напали на султана: завязался смертельный бой, в котором погиб Кенисара, его брат и весь трехтысячный отряд. Киргизы отрубили Кенисару голову, возили ее воткнутую на пику по аулам, а потом отправили в Омск, тело искрошили на мелкие кусочки. Сообщник Кенисары – киргиз Нысан-бай, сложил в честь его песни, которые и поныне распевают в аулах. Кроме песен, дум, мудрых изречений ничего не осталось у киргизов от богатырские времен.
Теперь киргизы – мирный пастушеский народ, хотя и не прочь при случае побарантовать, т. е. пограбить, поживиться за счет соседа. Впрочем, сами о себе они думают иначе. «Мы, – говорят киргизы, – потомки тех, что завоевали с Чингисханом полсвета, на нас нельзя просто смотреть: у нас Чингисханова яса (законы), его обычаи, – словом, мы узбеки: чего же больше!». Те, которые ведут свой род от Чингисхана, считаются людьми высшей породы, «белою костью», и носят почетный титул султанов, прочее дворянство причисляется к «черной кости»; теленгутами же называют беглых чужеземцев или потомков невольников, они пасут хозяйские стада, обрабатывают землю. Киргизы принадлежат к поклонникам Магомета, но считаются плохими мусульманами, грамотные у них за редкость. Мальчишка растет все равно, что щенок, никто не научит его молиться, соблюдать посты, совершать омовения, он знает только, что нет Бога, кроме Бога, и что Магомет Его пророк. Следы языческой веры удержались и поныне: киргизы верят в колдунов, боятся шайтана или злого духа, верят в заклятья, различают худые и хорошие приметы. Особенным почетом у них пользуются могильные курганы, обозначенные воткнутыми пиками с развевающими конскими хвостами или гривами. Проезжая мимо такой могилы, киргиз преклоняет колени и оставляет что-нибудь для бедных – деньги, одежду или припасы. Память о своих умерших родичах, особенно батырях, которые прославились удалыми набегами, они чтут свято, слагая в их честь песни.
Киргизы думают, что душа умерших целый год со дня смерти обретается среди живых родичей. Если о покойнике дурно говорят, то душа страдает и будет страдать до тех пор, пока все родные не помирятся с ним. Вот почему в годовщину смерти делаются большие поминки ради примирения с покойником. На праздник приглашаются все родные и знакомые из самых дальних аулов, причем заранее оповещаются призы, которые будут раздаваться на скачке. Могут являться и посторонние лица. В назначенный день юрта покойника ставится где-нибудь на видном месте, украшенная коврами, оружием и прочим добром умершего, у дверей юрты водружается шест с черным флагом, если же умерший был старик, то навешивался белый флаг. Вокруг юрты расставляют любимых покойником верблюдов и лошадей. Призы назначаются довольно ценные, например: 1000 баранов, 50 лошадей или верблюдов; всех призов 9, последний – 1 лошадь или 25 баранов. Обыкновенно гости для облегчения хозяев привозят свою провизию, даже кумыс, и все это расставляют вокруг той же юрты. Хозяева, кроме того, припасают свое угощение: закалывают лошадей, баранов, выставляют множество посуды с кумысом. Такие поминки обходятся в несколько тысяч. Праздник начинается тем, что мулла читает молитву, все присутствующие при этом всхлипывают, причитают, добром поминая покойника. Затем следует обед, после которого начинаются разные игры и скачки на призы. Когда призы розданы, с шеста снимается флаг – это значит, что все примирились с покойником. Шест разламывается на куски и сжигается в юрте покойника. Тот, кто разводил костер, в награду получает лучший халат, так совершаются поминки у богатых киргизов, у бедняков обходится проще, но это один из самых торжественных праздников в быту кочевника.
Подобно
