Признание шефа разведки - Боб Вудворд

В феврале 1945 г. в Берлине действовали два агента. В следующем месяце Кейси имел там тридцать агентурных групп. Как он писал в своем дневнике, «это была шахматная игра против часовой стрелки». Одна группа под кодовым названием «Шофер» использовала в своей шпионской работе проституток. Что делать, шла война.

Сейчас, когда ему пришлось задуматься над возможностью занять пост директора центральной разведки, Кейси попытался как-то суммировать все то, что он знал о разведке. Он лично называл эту работу «сложным процессом создания картины из мозаики». Куски и кусочки — вот из чего состоял разведывательный ребус. Бывало, что на самом деле все шло не так, как ожидалось. Вывод можно было сделать, если кусков и кусочков имелось много, но приходить к какому-то заключению на основании малого их количества значило совершить ошибку.

После освобождения Германии во время поездки от Мюнхена, по всему югу страны, до Пльзеня его поразило то, что повсюду виднелись белые флаги. Простыни, полотенца, рубашки. Никто же не требовал от немцев такой демонстрации самоунижения. Это выглядело как издевательство над мыслью о том, что еще недавно это была раса господ, хозяев. Та Германия, которую он представлял, сидя в Лондоне и расставляя свои шпионские сети, больше не существовала.

В своей последней книге Кейси писал: «Разведка все еще является очень неопределенным, изменчивым и трудным ремеслом, также как и ее продукция». Он писал, что помимо сбора информации, оценки ее достоверности, изучения того, насколько она вписывается в уже имеющуюся информацию — та самая «мозаика», — и определения ее значимости разведка включает также привлечение максимального внимания к своей работе и ее результатам и на этой основе пробивание нужных ей решений. Разведчик не должен быть пассивным. Как считал Кейси, огромным просчетом является ограничение роли разведки или разведчика. Сбор, просеивание, распространение информации — это только начало. «После всего этого, — писал Кейси, — надо, чтобы он начал действовать».

Он не мог удержаться от того, чтобы не написать несколько нелюбезных слов об администрации Картера: «Именно сейчас, когда мы выступаем за права человека даже в странах, которые не угрожают нам, мы скрываем от глаз общественности полученные нами фотографии лагерей рабского труда в Сибири». Существуют моральные параметры разведки, которых нельзя избежать. Как представлял себе Кейси, существуют и моральные параметры жизни вообще, от которых также не уйти. Он съездил в Дахау через несколько дней после его освобождения в апреле 1945 г. Он никогда не сможет забыть горы ботинок, костей, разлагающейся человеческой кожи. И такое люди творили с другими людьми?! Невообразимо. Это было подтверждением существовавшего в мире зла. В мире существовали противоположные стороны, и каждый должен был сделать выбор.

Размышляя, Кейси все более приходил к выводу, что он хочет вернуться к разведывательной работе. Взлет Рейгана должен вести вперед, а не к отступлению, необходимо хирургическое вмешательство, чтобы покончить с сопротивлением сил прошлого. Приняв пост директора центральной разведки, Кейси получит шанс выступить с призывом к большему пониманию по отношению к миру тайн и секретов. Адмирал Тэрнер был в этом мире чужаком. Он же придет туда как свой человек, соратник.

Беседа Кейси с женой заняла всего десять минут. Она назвала работу в разведке его «любовным романом». Он позвонил Рейгану и сказал: «Да».

2

Кейси поселился в номере «люкс» отеля «Джефферсон» в центре Вашингтона за несколько недель до его официального назначения. Эти недели имели для него большое значение, они давали возможность заглянуть за кулисы и спокойно осмотреться. Он обладал общим представлением о том, чем занимается ЦРУ, но ему не хватало деталей, от которых, несомненно, все и зависело.

Его осведомленность в секретных вопросах за период после второй мировой войны ограничивалась небольшим кругом сведений. В 1969 г. президент Никсон назначил его членом консультативного совета при Агентстве по контролю над вооружениями и разоружению. Как положено, Кейси расписался тогда в документе, который обязывал его хранить тайну и давал ему доступ к совершенно секретной информации по контролю над вооружениями, получаемой с разведывательных спутников. Он понял, что спутники являются одним из новых чудес техники, и старался как можно больше узнать о них. За несколько лет до того он в течение года входил в состав президентского консультативного совета по внешней разведке, наделенного большой властью общественного органа старейшин, которым Белый дом был когда-то и чем-то обязан. Этот совет также получил доступ к некоторым секретам, взамен чего он обязывался провести для президента ревизию деятельности всех разведывательных ведомств и служб США.

Владелец отеля «Джефферсон» Эдвард Уильямс, один из наиболее известных адвокатов по уголовным делам, защищавший в свое время Хелмса, как-то зашел повидать его. Кейси нравилась его шумливая болтовня с похлопыванием по плечу, разыгрываемая им роль плутоватого демократа со столь же плутоватым республиканцем Кейси. Уильяме входил вместе с Кейси в упомянутый консультативный президентский совет и, как все, с кем уже встречался Кейси, имел свое весьма решительное мнение о его новой работе. В Вашингтоне Уильяме был влиятельной фигурой: спектр его клиентуры простирался от президента профсоюза водителей грузовиков Джимми Хоффа до журналистов из редакции «Вашингтон пост».

С присущей ему эмоциональностью Уильямс говорил Кейси, что американская разведка была раздроблена в щебенку, причем не только Картером, а еще раньше, Фордом. Размахивая своим большим кулаком, Уильямс употребил слово «демонтирована», то самое выражение, которое использовалось в политической платформе республиканцев в 1980 г. Во время администрации Форда Советы перехватывали телефонные переговоры почти полдюжины учреждений в Вашингтоне и его окрестностях. Американской разведке удалось установить, какие сведения получили Советы от этих телефонных перехватов и что было передано в Москву. Но фордовское министерство юстиции сотворило постановление, запрещавшее ФБР и АНБ продолжать эту практику, с тем чтобы защитить частную жизнь американцев. Уильямс находил это нелепым: Советы могли записывать переговоры, а разведслужбы США — нет.

— Они залезают к нам в карман, а мы даже не можем посмотреть, что они там взяли, — сказал Уильямс. Кейси кивнул.

Разведывательная информация, знание планов и возможностей другой стороны является наиболее важной составной частью в достижении выигрыша, доказывал Уильямс. В тренерском тоне он сказал:

— Вам надо знать. Если вы не знаете, вы мертвы. Касаясь ЦРУ, Уильямс сказал со свойственным ему классическим преувеличением:

— Теперешнее ЦРУ как большая, хорошая собака, которую сбил грузовик. Остается только сказать: да, это была отличная собака, пока не попала под машину.

Кейси выразился в том духе, что «отличную собаку», о которой говорил Уильямс, надо оживить.

Затем Кейси позвонил своему старому сослуживцу по УСС, с которым он когда-то делил пристанище, Ричарду Хелмсу, и предупредил — звонок официальный.

Хорошо, подумал Хелмс. Чертовски хорошо. Превосходно. Они договорились пообедать вместе в понедельник 1 декабря.

В течение нескольких лет после возвращения из Ирана Хелмс много раздумывал над своим пребыванием в ЦРУ, особенно на посту директора. Он часто, стараясь держаться подальше от любопытных глаз и ушей, встречался с бывшими коллегами, ворошил воспоминания и постоянно вел дискуссию с самим собой по этому вопросу. Г од назад вышла и встретила хороший прием книга Томаса Пауэрса под заголовком «Человек, хранивший секреты: Ричард Хелмс и ЦРУ». Как отмечали некоторые критики, книга действительно показала, что значило быть директором центральной разведки. Ерунда. Этого не мог знать никто. Он остался при своем мнении, даже когда его жена Синтия и три ведущих консервативных обозревателя сказали ему, каждый в отдельности, что книга написана блестяще. Он не мог заставить себя согласиться, это не состыковывалось с тем, до чего он дошел сам. Он уже писал мемуары, которые постоянно пересматривал и приводил в соответствие с временем. Рассказывая о потаенных событиях своей жизни, он приводил какие-то фрагменты встреч, обрывки разговоров на совещаниях в Белом доме с их неуловимыми оттенками.

Хелмс полагал, что все его проблемы на посту директора центральной разведки проистекали из того простого факта, что ни с одним из президентов, которым он служил, он не имел по-настоящему хороших личных отношений. Его отказ от опротестования предъявленного ему обвинения в совершении судебно наказуемых действий явился как раз следствием такого положения.