Частная Академия (СИ) - Ланская Алина

Да, это как раз случилось на мои семь лет — мы сидели за столом, ели мамин торт, взрослые болтали о своих взрослых делах, еще был жив дедушка. Я все набиралась храбрости попросить разрешения уйти во двор погулять — мне очень хотелось покрасоваться перед девчонками в новом платье.

— Мира, дочка, пойдем, что покажу!

После папиных слов стало ясно: гулять я не скоро пойду.

Усадив меня к себе на колени, папа взял потрепанный альбом, полный старых черно-белых фотографий.

— Знаешь, кто это? — спросил папа.

— Наши родственники? Те, которые раньше жили?

— Умная девочка, — похвалил папа, и я покраснела от удовольствия. — Видишь вот этого дядю? Как думаешь, кто он?

Я пожала плечами, всматриваясь в потертое и нечеткое изображение.

— Худой он очень, тощенький. Я когда вырасту, тоже такой буду?

В семь лет весила я мало, девчонки во дворе дразнили меня сушеной воблой, мол, подует ветер и унесет Мирку.

— Если ты будешь такой же умной, как он, я буду счастлив. Но такой худой — точно нет. Мы с мамой этого не допустим.

— Тогда можно еще кусочек торта?

Папа рассмеялся:

— Погоди, давай я тебе расскажу про этого дядю. Его звали Мирослав.

— Почти как меня?

— Да. Я назвал тебя в честь него, Мирослава. Это твой прадед. Мирослав Шанин.

Так я познакомилась с историей своей семьи.

Каждый год в этот день я вспоминаю тот разговор, улыбаюсь и радуюсь тому, что я — Шанина. Никогда не поменяю свою фамилию, даже когда замуж выйду. Интересно, а у Тараса какая фамилия? Так глупо — я ни разу не спрашивала у него, стеснялась. Надо будет сегодня спросить.

Настроение вот-вот пробьет потолок — сегодня я увижу Тараса! Живу ожиданием встречи с той минуты, как прочитала его сообщение. И сразу легче стало: не париться же из-за всяких уродов! Я не сразу поняла, что Демьянов меня троллил вчера. Сама подняла руку и отправилась к доске решать уравнения. Без труда решила и даже не оглянулась, когда препод что-то в спину бросил. Пошел он!

Жизнь потихоньку налаживается, меня никто не трогает эти дни. Шумский с его компанией на глаза не попадаются, его королева тоже исчезла. Да просто рай, а не академия!

В комнате я одна, Юлька на выходные уехала к родственникам, так что беззаботно валяюсь до десяти утра в кровати, получая поздравления в месседж от бывших одноклассников и соседей.

Мама с папой звонят, когда я собираюсь завтракать. Сердце щемит, когда я смотрю на папу — в больнице еще после операции. И там несколько недель проведет. И мама с ним, братья пока на дядь Сереже и на соседке — баб Шуре. Все это узнаю вперемешку с поздравлениями.

— Первый раз ребенок отмечает день рождения без нас. Мирка, ты там друзей-то так и не завела? — беспокоится мама. Ее на всех нас хватает. Удивительно! — Мы тебе с папой подарок приготовили. Денежный. Вот сейчас поговорим и переведем.

— Да не надо!

— С матерью не спорь! — Папа слаб, но характер все равно показывает. — В десять вечера позвоню!

Они препираются минуты три, мама требует дать мне волю сегодня и перестать контролировать. Тут ко мне подходит Янка, и я спешно прощаюсь с родителями — не хочу при ней разговаривать, не хочу, чтобы она узнала про мой ДР.

Мне не очень нравится Савицкая, то есть она, конечно, топ, но из этих. Из «семьи», как говорил Тарас.

— Как твои дела, Мирослава? — и, не дождавшись ответа, быстро добавляет: — Сегодня выходной, не могла бы ты мне помочь…

— Не могла бы! — качаю головой и усердно накладываю себе еду на поднос. — Я скоро уезжаю. В город, погулять хочу.

Янка недоуменно хмурится:

— С кем это? С тобой же никто не общается.

Мне дико обидно слышать такие слова, но я думаю о Тарасе, и это придает мне сил:

— Ты просто не знаешь, с кем я общаюсь, Яна. Извини, я хочу поесть.

Отворачиваюсь, поражаясь собственной смелости. Черт, я совершеннолетняя! Имею право!

И Янка меня больше не достает.

Так странно ощущать, что мне уже восемнадцать. Как будто я перешла невидимый рубеж, и вроде ничего не изменилось, но вернуться назад уже нельзя.

А еще мне бесконечно не хватает маминого торта и свечей на нем. И братьев, которые уже прислали свои поздравления с уймой ошибок.

Не могу пока разобраться в себе.

На карту падает ровно десять тысяч. Большая сумма на день рождения. Сначала думала оставить ее, не трогать, а потом… Один раз в жизни бывает восемнадцать!

На маршрутке, которая ходит от академии, я добираюсь до центра города всего за сорок минут.

Поглядываю на телефон, но Тарас не пишет. Вчера мы созванивались, он говорил, что все в силе и даже скинул адрес этого «Бавариуса», куда подъедет вечером. А сейчас тишина.

Брожу по торговому центру, вокруг много незнакомых людей, но никак не могу избавиться от чувства, что за мной наблюдают. Оборачиваюсь пару раз, но ничего такого не замечаю.

Но когда вижу на дисплее «Тарас», забываю обо всем.

«Привет! С днем рождения!»

«Ты приедешь? Я уже здесь».

«Супер! Я пока занят. Я в больнице. Все не просто».

«С тобой все ок?»

«Со мной — да. Не бери в голову. Тогда через два часа увидимся. Мирослава».

И снова сердечки.

Прячу телефон и улыбаюсь своим мыслям. Запоздало, правда, понимаю, что, наверное, нужно было надеть что-то женственное, типа платья, но оно у меня одно и стремное. А вот джинсы и худи — это вещь.

Тарас считает меня красивой. И знает, что я на дотации и у меня нет дорогого шмота, так что…

Разворачиваюсь, чтобы снова пойти побродить по торговому центру. Он огромный, в Чите торговый центр поменьше, и нет такого разнообразия. Но вместо того чтобы посмотреть на очередную нарядную витрину, я больно прикладываюсь головой о чью-то крепкую грудь.

В ушах звенит.

— Какая встреча! Привет, мошка!

Глава 13

Селиванов! Собственной персоной! Чтоб его!

Отскакиваю, потирая лоб. Кажется, он вот-вот расколется. Перед глазами белые точки мелькают, не дают толком сосредоточиться.

А они меня уже обступили с трех сторон, пока я в себя прийти стараюсь. Кроме Вэла здесь еще Гера Истомин и Петюня Краснов. Нервно верчу головой направо и налево, что вызывает глумливый смех.

— Стэна ищешь? Соскучилась, мошка?

Страх перед мажорами мгновенно возвращается. Горло пересохло от волнения, затравленно гляжу на Геру перед собой. Сбоку стоит Вэл, а сзади — Петюня.

Не к месту вспоминаю предостережение Макса, чтобы не высовывалась из кампуса. Но еще середина дня, мы в огромном оживленном торговом центре. Что со мной здесь может случиться?! Да ничего. Главное — не поддаваться на провокации. Пусть лесом идут!

— Отдай! — взвизгиваю я, когда Вэл грубо сдергивает с плеча мой рюкзак. — Отдай, я сказала!

На нас оборачиваются — все-таки на проходе стоим, — но мажоров это не смущает. Петюня держит меня за плечо, навалился своей тушей, не дает пошевелиться, и я беспомощно смотрю, как два ублюдка роются в моих вещах.

— Совсем крыша уехала! — шиплю я. — Вот сейчас как заору.

— Да подавись! — Истомин бросает рюкзак прямо мне в живот. Сгибаюсь от удара, из раскрытого отделения вылетает мой студенческий, паспорт и ключ от комнаты. Петюня уже не держит меня, я отталкиваю его тушу и чуть ли не на коленях собираю вещи. На глазах — слезы бессилия. Да когда ж это кончится? Когда они наиграются?!

— Так, так, так! — раздается над головой веселый голос Геры. — А у мошки-то сегодня днюха!

Поднимаю взгляд — в руке Истомина мой мобильный.

— Отдай!

Выхватить не удается, еще и Краснов отфутболил в угол мой рюкзак.

— Да совсем уже обнаглели! — возмущается какая-то старушка, но, поймав взгляд Вэла, быстро семенит мимо. Нас обходят, никто не встревает. По мажорам видно, кто они такие. И дело не только в их шмоте, кроссовках за тысячу баксов, а в их глазах. Пустых и безжалостных. Такие уроды не останавливаются сами.