Люди Церкви, которых я знал - Григорий Зумис

– Отче, можно задать тебе вопрос?

– Конечно, – ответил священник ещё громче.

– На Калимносе в монастыре Всех святых был когда-то один иеромонах по имени Савва. Он ещё жив?

– Сдох грязный монах, – отвечал священник с отвращением. – Вышли из него кишки: их разъела длинная рубашка из козьей шерсти, которую он носил на голом теле.

– Знаешь, отче, то, как ты о нём говоришь, мне совсем не нравится. Я много лет прожила в Америке. Прежде чем уехать туда, я исповедовалась у отца Саввы и с тех пор соблюдала его слова, как зеницу ока. Благодаря его советам я стала матерью и смогла удержать свою семью на пути Божием. А ты сейчас при мне называешь его грязным монахом, который не почил сном праведника, а сдох как собака?! А ну-ка, расскажи мне подробнее об этом монахе. У меня сердце болит, когда я слышу о нём такие вещи.

– Госпожа, этот иеромонах не брал с людей денег за требы и этим лишал других священников дохода. У нас есть нужды, мы не можем жить, питаясь монашескими ячменными лепешками и волчьими бобами, которые горше горчицы.

Женщина опустила голову и с полными слёз глазами вышла, ничего не ответив. В то время даже островитяне уважали священников и молчали, когда были ими недовольны.

Из всего, что я там услышал, в моём сердце остались слова: «грязный монах», «лишал священников дохода», «власяница разъела его внутренности», «сдох, и мы теперь от него избавились». Я сразу вспомнил, что Василий Великий тоже носил на голом теле одежду из козьей шерсти, стало быть, это святой подвиг, а не что-то предосудительное.

На богословском факультете я никому не стал рассказывать о том, что услышал на «семинаре» в кофейне. Действительно, я всегда боялся разговоров о священниках (не считая достойных своего сана иереев). Мои однокурсники Каликандзарос и Йорданис, уроженцы Калимноса, вернувшись с праздничных каникул, принесли мне прекрасную новость: «Во время перезахоронения отца Саввы все увидели, что тело его сохранилось нетленным и источало благоухание». Я тотчас вспомнил характеристики, данные ему священником, печаль бывшей эмигрантки и её слова: «У преподобного Саввы были слова вечной жизни».

К сожалению, именно такими мир видит святых: немытыми, вонючими, плохо одетыми, с дыханием, смердящим от поста. В Афинах один отец говорил своему сыну, который обратился ко Христу и стал писать иконы, по большей части, преподобных:

– Тьфу! Что ты всё время рисуешь тех, у кого изо рта шла вонь?

Позднее я познакомился с госпожой Анной Зерву[53]. Эта амма[54] рассказала мне о жизни этого преподобного. Он жил вместе со святым Нектарием Эгинским. Находясь рядом со святым, он всегда был застенчив, как маленькая девочка: никогда не поднимал головы и говорил едва слышно. Святой Нектарий оставил его своим преемником в духовном окормлении монахинь. Рассказывают о таком случае с отцом Саввой: когда он спустился в склеп, чтобы переменить епитрахиль на мощах святого Нектария, тот сам поднял голову. Его мягкий характер мешал ему исповедовать женщин, потому что, «хотя они и стали монахинями, но не перестали быть женщинами», как говаривал старец Амфилохий. Часто преподобный со скорбью искал выхода из той или иной сложной ситуации в монастыре.

Госпожа Анна в то время жила в Афинах и была известна как человек духовный. Многие приходили к ней, чтобы услышать полезный совет. Даже известный Серафим Папакостас[55] был постоянным посетителем дома госпожи Анны. Её сын, педиатр, говорил:

– Мама, к тебе приходит больше людей, чем ко мне, хоть я и врач.

Во время одного из посещений отец Савва попросил у неё помощи в переезде на другое место. Она вместе со своим супругом Герасимом Зерво предложила ему поселиться в келье[56] Всех святых на Калимносе. Так он оставил утопающий в зелени остров Эгину и поселился на все годы между Первой и Второй мировыми войнами на безжизненной горе, где находилась келья Всех святых. Там он возделывал скудную землю кельи, трудился своими руками над завершением построек исихастирия[57] и писал иконы в технике, которую в то время использовали на Святой Горе. В монастыре Благовещения на Патмосе есть икона Антония Великого его письма, через которую много раз совершались чудесные знамения во время тяжёлых для обители обстоятельств.

Надпись на иконе: «Святой Савва Калимнийский»

Отец Савва был великим постником, он также очень любил богослужение: он служил и исповедовал ежедневно. Он хорошо чувствовал волю Божию и настроение людей, был неутомимым делателем таинственного вертограда Божия – Церкви. И даже когда жители острова в знак протеста в спорах об автокефалии Элладской Церкви на три года закрыли храмы, отец Савва каждую ночь тайно служил литургию, чтобы люди могли причащаться. После его смерти я спросил старца Амфилохия, считает ли он его святым, на что тот ответил:

– Он достоин называться святым хотя бы за то, что в те тяжелые годы служил литургию и причащал людей (а старец Амфилохий Божественную литургию почитал выше любого другого дела на земле).

Его скромность, смирение в походке и за столом были, как у преподобных. После своей кончины он оставил жителям Калимноса память о своей святой жизни, а монахам – чувство духовного сиротства. Его украшала добродетель святой простоты во всём, что бы он ни делал. Он всю жизнь оставался незлобивым ребёнком, который так и не повзрослел.

Его похоронили в закрытом гробе на склоне горы, уходившем вниз прямо от алтаря; при этом вышло так, что головою он касался стены каменной цистерны для сбора дождевой воды, находившейся под главным храмом монастыря (Калимнос – остров каменистый и безводный, поэтому дождевая вода была нужна для удовлетворения многочисленных нужд исихастирия).

Преподобный Савва трижды являлся епископу острова Исидору и просил его перенести его мощи, так как ему очень мешала влажность цистерны. Епископ отвечал ему:

– Я тебя не знаю. Я мало что о тебе слышал и не имею ясного представления о твоей личности.

– Если ты мне не веришь, то спроси госпожу Анну Зерву, она расскажет тебе обо мне.

Епископ решил открыть мощи. Прежде чем подняться на вершину Всех Святых, он разузнал обо всём у госпожи Анны, которая удостоверила его в святости жизни отца Саввы. На открытие мощей они пошли вместе: епископ потребовал, чтобы на нём присутствовала и госпожа Анна. Раскопав могилу, они начали расчищать от земли гроб. Как только они достигли ног, то увидели, что они остались нетленными, таким же оказалось и всё тело за исключением головы, которая была повреждена водой из цистерны. Под тело продели ткань, подняли его и положили в подходящую раку. С тех пор он почитается как святой покровитель и неустанный заступник Калимноса и прочих островов юго-восточной части Эгейского моря.