Шофер (Управдом, часть 3) - Андрей Никонов

в котором лежал исчерканный карандашом лист писчей бумаги. Антиквар продемонстрировал закладку собеседнику, Азалов быстро схватил лист, развернул, быстро проглядел, потом спрятал в карман.

— А ещё секреты у этой вещицы есть?

— Как не быть.

Ковров тяжёлую золотую вкладку вернул на место, поставил ножки в исходное положение, а потом завертел их в обратную сторону, с последним щелчком монета на боковой стенке отвалилась, в углублении лежала матово блестевшая игральная кость, которая вывалилась на стол, но упасть на сукно не успела, Азалов её ловко поймал и в карман спрятал.

— На этом всё, — Николай аккуратно вставил монету обратно, вдавив большими пальцами.

— Значит, сорок червонцев? — сказал гость, — нет, пожалуй, себе оставлю, как память. Слишком дёшево за дружбу, так ведь?

— Как скажешь, — согласился Ковров, — а что по нашему делу?

— Первый товар через неделю привезут, надо будет посмотреть, что ценность имеет, — Азалов поднялся, — а что и даром не нужно. За день-два предупрежу, чтобы окончательно всё обговорить, до тех пор беспокоить не буду.

Ковров проводил бывшего офицера, проследил, чтобы товар на витринах лежал ровно и со смыслом, кожаные изделия там, где темнее, те, что со стекляшками — рядом с окнами, и вернулся в комнату. Достал из рукава лист бумаги, развернул, и погрузился в чтение. Потом взял блокнот, аккуратно переписал то, что было написано на листке, достал ступку, остывший уголёк из печи, тщательно его размял в порошок, посыпал на бумагу с обратной, неисписанной стороны и аккуратно сдул. На почти гладкой поверхности проступили контуры рисунка, его он тоже перенёс в блокнот, лист бумаги убрал в комод, а блокнот засунул в карман.

— Не знаешь, где клад отыщешь, — сказал он сам себе, и отправился обедать.

Глава 6

Глава 6.

Племянница Пилявского жила в бывшем доходном доме Анны Егоровны Альберт, Травин сверился с адресом — Варсонофьевский переулок, 4, поискал глазами нужную дверь. Прохожие сновали туда-сюда, погружённые в собственные проблемы и мысли, в конце улицы собрались беспризорники, они играли в биток, и особой надежды на то, что оставленный внизу велосипед дождётся хозяина, не было. Сергей вздохнул, взвалил железного коня на плечо, и зашёл во второй подъезд. В просторном вестибюле нижнего этажа, возле лестницы, на табурете сидел милиционер, мужчина лет сорока с шикарными фельдфебельскими усами.

— Вам кого, гражданин? — спросил он.

— Кольцова Елена Станиславовна, — прочитал по бумажке Сергей. — Сказали, здесь живёт.

— Кольцовы, — милиционер задумался, — нет, не слыхал. Может, ошиблись вы?

— Тринадцатая квартира.

— Так это ж Лацисов квартерка, третий этаж, а Кольцова верно племянница ихняя, девчушка молодая, шастает здесь — обрадовался страж порядка, — так вы ей кем приходитесь?

— Я работник таксомоторного гаража, — Травин встал так, чтобы значок честного воина Карельского фронта был хорошо виден, — забыла, понимаешь, в машине вещи свои, растеряха, вот и поручили мне отдать. Еле нашёл, хорошо, открытка там с обратным адресом. Так я оставлю свой самокат здесь?

Милиционер важно кивнул, Сергей прислонил велосипед к стене и поднялся на третий этаж по широкой гранитной лестнице. Дверь с бронзовыми цифрами 1 и 3 находилась справа, на стене тускло блестела кнопка электрического звонка. Ждать пришлось недолго, тяжёлая створка приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась растрёпанная женская голова.

— Я к Кольцовой, — не дожидаясь вопроса, сказал Травин.

— К Леночке? Вытирайте ноги и проходите, — распорядилась женщина, — только они ужинают.

— Ничего, я подожду.

Молодой человек зашёл в большую прихожую, где стояли высокий красного дерева комод и вешалка, на которой висела шинель. На полу лежал восточный ковёр, с картины на стене на Травина грустно смотрела пухлая полуголая дама.

— Глаша, кто пришёл? — раздался густой мужской голос откуда-то из глубины квартиры.

— К Лене, Генрих Янович, — закричала женщина, — молодой человек.

Там же, откуда исходил голос Генриха Яновича, раздалась перебранка, два женских голоса спорили, стоит ли Лене выходить, или она должна сначала доесть десерт и продемонстрировать женскую гордость, но любопытство и молодость победили, в коридоре показалась Кольцова.

Сергей сразу узнал девушку, которую недавно видел в тридцатом отделении, и девушка тоже его узнала, судя по тому, как широко распахнула глаза.

— Вы, — сказала она.

— Я, — Травин кивнул.

— Вы меня преследуете? — Кольцова хотела было вспылить, но съеденный ужин давил на диафрагму, не давая ярости хорошенько разгореться, она упёрлась в Травина руками, выталкивая за дверь, — кто вы такой? Тётя Яна, я разберусь сама. А ну-ка, товарищ, стойте здесь. И имейте ввиду, внизу дежурит милиционер, одно моё слово, и он вас арестует.

— Не сможет, — Сергей прислонился к перилам.

— Почему это? — слегка оторопела Лена.

— Он за моим велосипедом приглядывает, и вообще хороший человек.

Снизу послышалось покашливание, Кольцова невольно улыбнулась.

— Ладно, — сказала она, — вы меня выследили, что дальше?

— Вот, — Травин протянул ей свёрток.

Лена развернула ткань, уставилась на ложечки.

— Анна Пахомова, бывшая прислуга вашего дяди, брала чистить, а как его убили, милиции сказать побоялась, подумала, что в краже обвинят. Адрес она ваш знает, попросила меня найти и отдать, это ведь вам теперь принадлежит?

— Ну да, — растерялась девушка, — так вы меня не преследовали?

— Совсем немного, вы так быстро сбежали, что у меня и шансов не было. Меня зовут Сергей, я у Пахомовой комнату снимаю.

— Так вы потому в отделение приходили, что могли что-то знать? — догадалась Кольцова, — а я уж себе придумала. Вид у вас такой, товарищ Сергей, что вечером в темноте встретишь, заикаться начнёшь, да и днём тоже, вылитый преступный элемент.

— Уж какой есть, — нахмурился Травин, — уж извините, что побеспокоил, гражданочка.

— А вы обидчивый, — Лена хитро прищурилась, — знаете что, а пойдёмте-ка со мной. Фамилия какая ваша?

— Травин.

Кольцова потянула его за рукав обратно в квартиру, и дальше по коридору. В большой комнате за круглым столом сидели двое, низенький толстый мужчина с лысиной, покрытой редкой прядью, в военной гимнастёрке, и полная высокая женщина с мощными плечами и такими же мощными стёклами очков в роговой оправе. Они ели и о чём-то разговаривали, при виде Сергея прервались.

— Познакомьтесь, — сказала Лена, положив ложечки на буфет, — это Серёжа Травин, мы с ним встречаемся. А это моя тётя, Янина Иосифовна, и дядя Генрих Янович. Нет, тётя, Серёжа с нами не останется, мы срочно должны идти.

— Куда это вы на ночь глядя собрались? — обладатель густого баса смотрел на гостя, как на помеху между ним и пирогом с вареньем.

— В кинотеатр, — ответил Травин за Кольцову, — на «Крест и маузер».

Афиша фильма украшала фасад Главкино, когда он проезжал на велосипеде по Тверской.

— Это хорошая картина, — неожиданно одобрила Янина Иосифовна, — Геня, я тебе о ней говорила давеча, её товарищ Благонравов снял по актуальнейшим проблемам низости и ханжества религии, проблематика архисовременная. Наркомпрос Луначарский очень хвалил, сказал, мол, нужный стране фильм, не то, что мелкобуржуазные поделки. Юноша, вы комсомолец?

— Нет, но готовлюсь им стать, — деликатно ответил Сергей.

Кольцова, чтобы прервать расспросы, утащила его за рукав обратно в прихожую, точнее, пыталась тащить — при такой разнице габаритов это смотрелось самонадеянно, но Травин дал себя увлечь, вновь вытолкать обратно к лестнице, и через минуту они стояли у подъезда. Племянница покойника Пилявского Сергею понравилась — стройная, с пропорционально небольшой грудью и изящной шеей, пронзительными голубыми глазами и приятным высоким голосом. Даже шрамик над пухлой верхней губой не портил вид, а наоборот, притягивал взгляд. Молодой человек прикидывал, что делать дальше, отделаться от неожиданной знакомой, или всё-таки знакомство продолжить.

Но всё уже решили за него.

— На «Крест и маузер» я не пойду, — сказала Лена, — скука смертная, а вот «Багдадский вор» с Фэрбенксом для первого свидания сгодится. Ваш Боливар, товарищ Травин, двоих выдержит?

— Кто? — не понял молодой человек.

— Ну велосипед же. Ты что, О Генри не читал?

Проснулся утром Сергей от звона будильника, хотя вставать ему так рано было незачем — весь этот день до обеда он был свободен. Кольцова откинула одеяло, потянулась, и начала быстро одеваться. Спала она совершенно голой, и пристального мужского взгляда не смущалась.

— На лекцию опоздаю, мне Кольцов устроит весёлую жизнь, — сказала она, натягивая блузку.

— Какой Кольцов? — не понял молодой человек.

— Пашка Кольцов, доцент, читает нам сегодня