Визитная карточка Флота - Александр Плотников

- С утра до ночи в заботах? - улыбнулся он, заметив стопку наставлений с многочисленными закладками.

- Готовлю групповое упражнение с офицерами, - поднял голову от стола командир. - Хватит им заниматься мастеровщиной.

- Мастеровщиной... - повторил последнее его слово замполит. - У вас это прозвучало как ругательство. А ведь на мастеровом люде вся наша промышленность держится, только называем мы его иначе - рабочим классом.

- Против рабочего класса я ничего не имею, - зыркнул на него колючим взглядом Урманов. - Сам из мастерового клана вышел. Только подсобничать заводским рабочим наши матросы больше не будут.

- А как же классовая солидарность, взаимовыручка? - снова улыбнулся Валейшо.

- Не надо громких слов, Федор Семенович, ими из бомбомета не выстрелишь. Нам с вами, между прочим, надо постараться, чтобы матросы не только знали, но и умели применить в бою технику и оружие.

- Вот в этом я с вами совершенно согласен, товарищ командир! Потому-то и нужна золотая середина между теорией и практикой... Впрочем, я зашел к вам по другому делу.

- Слушаю вас внимательно.

- На днях у нас выборы комсомольского комитета. Как вы смотрите на то, чтобы рекомендовать в секретари главного старшину Хлопова? По-моему, парень он серьезный, принципиальный.

- А комсомольцы его поддержат?

- Думаю, да. Он один из самых авторитетных старшин в экипаже.

- Ну что ж, я не возражаю.

- И еще, - замполит смущенно замялся, - один деликатный вопрос... Не могли бы вы потолковать с лейтенантом Русаковым? Я знаю, он вырос на ваших глазах и очень вас уважает...

- О чем же мне с ним говорить?

- С ним что-то странное происходит, друзей у него нет, ко всему безразличен, на службу приходит как на принудиловку...

- Все это больше по вашей части, Федор Семенович, - пряча усмешку, сказал Урманов.

- Пробовал, только ничего у меня не вышло, - бесхитростно ответил замполит.

- Добро, я попытаюсь разговорить лейтенанта Русакова, - согласился Урманов, красноречиво поглядывая на палубные часы, висящие на стене. На языке вертелся банальный вопрос: не пора ли гостю домой, но Сергей вовремя спохватился, вспомнив семейную историю замполита. Три года назад Валейшо овдовел, остался с двумя сыновьями-погодками, старший ходил тогда в первый класс. Помаявшись один с детьми около полутора лет, Федор Семенович женился вторично, привел в дом супругу намного моложе себя. Говорят, жили они поначалу дружно, мачеха была внимательна к мальчишкам до тех пор, пока не родила дочку. Как часто бывает в таких случаях, собственное дитя заслонило ей весь белый свет, а сердце отца оказалось разорванным надвое... "Все мы мастаки по чужим душам, - косясь на застывшего в невеселой позе заместителя, размышлял Урманов. - Зато в своей не всегда можем разобраться..."

- Может, перехватить для вас дежурную машину? - негромко осведомился он, чувствуя, что пауза слишком затянулась.

- Спасибо, Сергей Прокофьевич, - встрепенулся Валейшо. - Поздно уже, мои все спят. Переночую в лейтенантской каюте, там есть свободная койка.

Когда Валейшо, пожелав спокойной ночи, ушел, Сергей быстро разделся и юркнул под одеяло. Но пожелание замполита не сбылось, долго еще лежал Урманов без сна, думая о своем.

...С Ниной он познакомился в одном из крымских санаториев. По вечерам, когда спадала жара, Сергей обычно приходил на волейбольную площадку. Он слыл хорошим игроком, его косые резаные удары никто не мог принять. Правда, для такого удара пас требовался особый: резкий и точный, а толковых разыгрывающих в команде Сергея не было, потому мяч нередко врезался в землю за чертой площадки.

Но вот однажды на задней линии появилась высокая и стройная молодая женщина в капроновой сеточке, под которую были упрятаны пышные темные волосы. Сначала Сергей даже разозлился, увидев ее на месте своего мало-мальски способного партнера, но вскоре получил от нее такой точный пас, что мяч гвоздем врезался в угол площадки соперников. Вскоре они понимали друг друга с полувзгляда.

- Вы из сборной страны? - кокетливо спросила она, когда матч был выигран с сухим счетом.

- Увы, такой чести не удостоился, - в тон ей ответил Сергей, - но был чемпионом ВВМУЗов.

- Чемпионом чего? - не поняла она.

- Высших военно-морских учебных заведений, - пояснил он.

- Так вы моряк?

- Капитан-лейтенант флота российского Сергей Урманов к вашим услугам! - церемонно представился он. Тогда он носил звание, которым очень гордился и считал его самым красивым из всех существующих в армии и на флоте.

- Нина Пайчадзе, аспирант, - сняв сеточку и рассыпав по плечам водопад волос, назвалась она.

- У вас знаменитая спортивная фамилия! - улыбнулся Сергей. - Вы не сестра центрфорварда тбилисского "Динамо"?

- Кажется, он мне приходится дальним родственником.

- Но уж вы наверняка были чемпионкой Грузии!

- Ошибаетесь, я родилась и выросла в Москве. Кстати, мама у меня русская.

Видимо, она походила на мать. Овал лица был у нее славянским, нос без горбинки. Только восточная глубина карих глаз да волосы цвета воронова крыла свидетельствовали о примеси грузинской крови.

После ужина Сергей пригласил новую знакомую на танцы. Когда он в белой флотской тужурке, а Нина в парчовом с блестками бальном платье появились на летней веранде курзала, им присудили приз как самой эффектной паре. До конца заезда они ни одного вечера не провели врозь.

Свадьбу сыграли осенью в "Украине" - недавно открывшемся новом ресторане Севастополя. Поселились временно на квартире у отца Сергея, который только что вышел в отставку и очень томился одиночеством. Прокофий Нилыч души не чаял в невестке, открыто гордился ее красотой.

Потом Сергей, в ту пору помощник командира эскадренного миноносца, ушел в длительное плавание и, оставшись один на один со своими мыслями, почувствовал, как наступает отрезвление... Он понял, что не было любви, а было только увлечение уже потому, что Нина не заслонила в его мыслях Татьяну...

Когда он вернулся, в их отношениях не стало прежней искренней близости, а всегда веселая и жизнерадостная Нина заметно сникла. Сергей понимал, что долго так продолжаться не может.

Они разошлись, не прожив вместе года, расстались без ссор, без взаимных обвинений, даже провели прощальный вечер в кафе, а назавтра Нина вернулась в Москву. Развода не оформляли, лишь после, несколько лет спустя, она написала Сергею, что встретила хорошего человека, и попросила письменного согласия на развод. Нина вышла за своего творческого руководителя - профессора, и Сергей от чистого сердца пожелал ей счастья.

Глава 7

Балтика встретила "Новокуйбышевск" приличным штормом. Короткие злые волны сначала только сотрясали судно, но постепенно раскачали его с борта на борт.

Татьяна почувствовала, как тупая боль обручем сдавливает виски, противный липкий пот обволакивает тело. Когда вязкий комок подкатил к горлу, она вспомнила, что в аптечке есть аэрон, лекарство, снимающее нагрузку с вестибулярного аппарата. Татьяна полезла было в сейф с медикаментами, но в это время прострекотал телефонный звонок.

- Как самочувствие, доктор? - услышала она в трубке резанувший ухо голос помполита. - Советую не ложиться, а переносить качку на ногах.

- Спасибо, ночью я хорошо выспалась, - нашла в себе силы бодро ответить Татьяна. Едва успев положить трубку, ринулась к раковине умывальника. "Что же это делается, черт побери? - прополоскав рот, досадливо размышляла она. - Я же дочь и сестра моряков! Надо брать себя в руки".

Так и не разорвав облатки, Татьяна положила аэрон обратно в сейф, решительно надела белый халат. Было время снимать пробу обеденного меню. При мысли о пище новый комок перехватил дыхание, усилием воли она протолкнула его и распахнула дверь лазарета.

На камбузе в клубах пара несуетливо двигалась повариха, или, как ее по-флотски величали, кокша Варвара Акимовна Петрова, дородная женщина, широкоплечая, с крупными и сильными руками.

- Не изловчилась зачерпнуть, плеснула на плиту, - охотно пояснила она, увидев врача. - Море чуток горбатое. Однако проба готова.

Смотря на ее раскрасневшееся, невозмутимое лицо, Татьяна невольно представила себя такой, какой видела в зеркале несколько минут назад: бледно-зеленой, с рыбьими глазами. Словно разгадав ее мысли, Варвара Акимовна заговорила улыбчиво:

- А ты молодец, Танюшка, не укачиваешься. Вон Лидка, наша буфетчица, плавает второй год, до сих пор в хороший шторм пластом лежит... И не обижайся на то, что тыкаю, я тут со всеми так, окромя Семена Ильича, капитана. Все остальные в сыновья мне гожи...

- Ну а я - в дочери, - тоже попыталась улыбнуться Татьяна, но только судорожно дернула щекой.

- И еще прими мой совет: ешь поболе, когда качает. На сытый желудок оно легче переносится. Даже если все из тебя, а ты взамен новую добавку!

Татьяна открыла пробный судок. Наваристый дух вызвал у нее нервическую дрожь. Первую ложку борща проглотила с усилием, словно касторку, но все равно зачерпнула вторую и третью. Заставила себя съесть щепоть истомленного в жиру янтарного плова, запила его полстаканом компота.