Золотое яблоко Фрейи - Владимир Таганцев

— Я вас понял, Том, — повторил профессор. — Чем больше мы узнаем про нечто уходящее корнями в историю, тем стремительней разворачиваются события сейчас. Эта неизвестность здорово меня тяготит.

— Неизвестность, как женщина. Она может тяготить, а может и притягивать. А вам нравится жить среди тайн, доктор, — задумчиво произнес Томас.

— Настолько, что я начинаю сходить от них с ума, — возразил профессор.

— Вы можете быть на грани сумасшествия, но с ума не сойдете. Во всяком случае, девяносто из ста, как и бывает. — Арчер взглянул на часы. — Звоните, док. Вряд ли он нам ответит, но этим будет сказано много. Свяжемся через Остеркампфа?

— Зачем? У меня должна быть его визитная карточка.

— Вот как? — удивился Томас.

— Да. На мою просьбу навести справки, Остеркампф не поленился съездить в Мюнхен и лично встретился со Шрайдером. Карточку он прислал мне почтой, — говорил профессор, просматривая альбомы с визитными карточками, извлеченные из письменного стола.

— Прекрасный пример, к а к надо действовать, простите, не в пример вам.

— По-моему, я не сделал ничего плохого, — возразил Дэвис, просматривая второй альбом. Внезапно он воскликнул: — Смотрите, Томас!

Имя, написанное на одной из карточек, было аккуратно взято черной тушью в траурную рамку. Это была визитная карточка профессора истории, доктора Отто фон Шрайдера.

— Даже так, — мрачно усмехнулся Арчер. — Ваш искуситель проникает всюду.

— Я не буду звонить, — заявил Дэвис. — Нет? Тогда скажите номер! — воскликнул Томас, берясь за телефон.

— Хорошо, я позвоню. Но зачем? Шрайдер наверняка мертв.

— Наверняка… Да, он мертв, но мы должны убедиться в этом.

— Не кричите, Том. Сейчас соединят, — остановил его профессор.

Через несколько секунд он заговорил по-немецки. Неожиданно замолчал, покачивая головой, затем сказал что-то сочувственным тоном и положил трубку.

— Я говорил с его вдовой. Она и семейство в трауре, пять дней назад его похоронили. Приступ ишемии. Я принес соболезнования от имени его британских коллег.

— Коллег? Гениально, док! — радостно воскликнул Томас. — Кто у нас занимается религией средневековья? Спенсер, Маккарен и Олсен? Кто-то из них наверняка знал Шрайдера близко.

… - Всего доброго, мистер Маккарен, спасибо за информацию. — Арчер положил трубку, жадно затянулся. — Отлично! Оказывается, они были друзьями. У него целых две газеты с некрологами.

— Дейв Маккарен выписывает мюнхенскую прессу? — удивился профессор.

— Нет, он их привез с собою. Маккарен присутствовал на похоронах, вот это здорово!

— Не понимаю, чему вы радуетесь, Арчер. Еще одна собственная постель…

— С ними мы разберемся. А радуюсь я тому, что у нас есть официальное письменное подтверждение его смерти. И, заметьте, с официальным диагнозом оной.

— Кажется, начинаю вас понимать.

— Ну и прекрасно. Да, скажите, кто ставил диагноз о смерти вашего отца?

— Леонард Уингз, онколог. А что случилось, Том?

— Успокойтесь, ничего. Не знаете, как мне его найти?

— Арчер, да вы что! У вас слишком буйная фантазия. Собирался целый консилиум.

— Вы абсолютно меня не поняли. Я хочу поговорить с ним… об одном человеке.

— Должен вас разочаровать. Уингз перепугался, что о разглашении им врачебной тайны станет известного, как-никак, лечил владельца контрольного пакета акций «Нозерна», — и вскоре уехал из Бултона.

— А куда?

— О, никогда не интересовался. О каком человеке вы хотели с ним поговорить, Томас?

— Можно мне не отвечать, хорошо? Поверьте, все сказанное мною не имеет никакого отношения к делу. Меня больше интересует фонд Дэвиса. Часть денег фонда уходит на содержание клиники Хаббарда. Кто принял это решение?

— Не часть, а почти весь фонд. Благодаря этому Хаббард и преуспевает. А решение принял мой отец еще при жизни матери: И ни разу его не отменял. Так что можете оставить Эндрю Хаббарда в покое.

— Пренепременно. Однако я порядком засиделся у вас. Вы завтра играете?

— Договорился утром с О'Нэйлом — хочу взять у него реванш.

— Так… С утра мне надо навести кое-какие справки, постараюсь разыскать вас на корте. Идет? Да, я бы не стал ничего говорить О'Нэйлу, док.

— Ну уж это мое дело! — вскипел профессор. — У меня нет оснований подозревать Говарда в чем-либо. Он мой друг, а не враг.

— Ваше дело, — ответил Томас. — Итак, до завтра…

— ОТЛИЧНОЕ МЕСТО, не находите?

— Неплохое, Томас.

— Еще бы. Здесь мы сможем поговорить без свидетелей. Хотите пива? — Арчер сел на уютную скамейку, стоящую в густых зарослях университетского парка. — Я купил несколько банок.

— Давайте, — ответил Дэвис, располагаясь рядом. — Странная у нас была игра, Том.

— С О'Нэйлом? Но вы выиграли. Что вас не устраивает?

— Да, выиграл. Говард явно играл вполсилы. По-моему, он просто подыгрывал.

— Вот как! А что он сказал на это.

— Ничего. Он очень тактичный человек, Том.

— И благородный. О чем-нибудь он вас спрашивал.

— Ни о чем, в том-то и дело. Да, а что это вы иронизируете насчет Говарда?

— Тактичный человек спустя восемь лет напоминает вам о вашей бестактной шутке. А с Беннетом он дружен, да еще как.

— Знаете, мы с ним играем на корте больше д лет, и я прекрасно знаю, что он беспощаден…

— Беспощаден на корте, это вы имеете в виду? — Арчер закурил.

— Ну конечно… Может, я зря грешу на него, и все дело в звонке…

— В каком звонке? — насторожился Томас.

— А вам никто не звонил и ни о чем не спрашивал? — в свою очередь спросил профессор.

— Нет, конечно. Да в чем дело, говорите. — Томас поглядел по сторонам.

— Утром, когда я уже взял сумку с ракеткой и собрался уходить, позвонил Беннет и порекомендовал мне обратиться в полицию по поводу, как он якобы слышал, кражи из моего дома. Когда я с удивлением спросил, что он имеет в виду конкретно, Беннет с при-сущей ему добродушной наглостью извинился за недоразумение, возрадовался, кстати, моему выздоровлению и посоветовал подукрепить нервы морским путешествием.

— Даже так?

— Угу. В общем, поюлил и повесил трубку.

— В его стиле. Нет, это превосходно! — Арчер в волнении сломал сигарету, полез за новой. — Лишь только мы поздно вечером обнаружили жутковатую пропажу, как уже сегодняшнее утро преподносит новые неожиданности. О'Нэйл, тактичный человек, помалкивает, себе на уме, а Беннет, как водится, лезет напролом и рекомендует вам убраться подальше. Да, и какую кражу он имел в виду, вы поняли?

— Я не понимаю вас, Томас, — растерянно улыбнулся профессор.

— Исчезновение записей Эдсон из Хеллингтона или…

— То, что мы обнаружили вчера, это наверняка, — перебил Арчера Дэвис.

— Хм, в таком случае появляется как минимум парочка новых вопросов: кто и, главное, когда успел узнать и сообщить об исчезновении ваших бумаг?

— Есть и третий: с какой целью?

— Да, доктор, именно — зачем их двоих проинформировали?

— Почему именно их, Томас?

— Вы позабыли, что некий мистер Арчер постоянно находится в курсе всех университетских сплетен. Может, вы слышали, что мимо этого малого и муха не пролетит, не рассказав все о своих родителях

— Слышал и теперь познаю это на себе.

— Путь познания тяжек, о учитель. Нет, заранее слух пущен быть не мог, я бы знал о нем.

— Вы бы знали, Томас, — убежденно сказал профессор. — Странная игра…

— Весьма. Поразительная вещь — если эти двое что-то знают и предпочитают молчать, с чего бы им выдавать себя, да еще в один день, словно сговорившись?

— Так сложно, Том… Ваш метод: простое решение — отнюдь не неверное. Их могли всего-навсего подставить.

— Позвонив им среди ночи? В этой дикой пляске допустимо все, вы правы. Но в данном случае поищем-ка мы другие причины…

— Слушайте, Том, — возбужденно заговорил Дэвис. — Это действует сумасшедший, и логики его нам просто не понять!

— Не понять, док. Но разве вы не чувствуете, как незримо сжимается кольцо? Нет, это не безумец. Это изощренный и холодный ум, ум, сплетающий сеть интриг, страшных и непонятных для нас, ибо мы не знаем его цель. Во имя чего происходит то, что происходит, — вот ключевой вопрос. — Арчер помолчал немного, заговорил: — Забудем на время об этой новой загадке, хорошо?

Профессор молча кивнул.

— Ну и прекрасно. Начинайте, док.

— Что? Вы когда-нибудь изъяснялись по-человечески, Томас?

— Да, пытаюсь делать это и сейчас. У нас слишком мало времени, динамика дела набирает обороты, Не можете меня понять — начну я, это безразлично.

— Слишком мало времени? А разве здесь, а не в Хеллингтоне нам что-то угрожает? — Дэвис отложил банку.

— Да. Черную папку вы обнаружили именно здесь, у себя дома, а не там. Никаких гарантий я вам дать не, могу. Но к делу. Итак, с чего одиннадцать дней назад началась вся эта история? Отвечаю: с первой загадки этого темного дела — таинственного исчезновения завещания вашего отца.