Недостойная старая дама - Аллио Рене

Розали (перебивая). Да, я знаю, кто вы такой.

Она мило улыбается, и, хотя он несколько удивлен ее дружелюбием, ему сразу становится легче.

Пьер. Да?

Розали (подмазывая губы перед зеркалом, дерзко). Вам бы, наверно, хотелось узнать, как поживает ваша бабушка?

Пьер (обретая уверенность). Послушайте, а может, нам выпить в баре по бокалу вина?.. И мы вовсе не обязаны говорить о моей бабушке…

Розали (делая вид, что ее заинтересовало его предложение). Ну что ж, это мысль! (Спрятав гребень и помаду в сумку, оборачивается к нему.) А как же мой кавалер? Куда вы его денете?

Но в тот момент, когда Пьер собирался ей ответить, резко распахивается дверь и влетает мсье Жорж. Они сталкиваются нос к носу.

Мсье Жорж (с криком). Да что вы тут делаете, Пьеро? (Ледяным тоном Розали.) Извините! (Пьеру.) Бросает оркестр, ни слова не говоря! Как вы полагаете, мой мальчик, где вы находитесь?! Я вам плачу за вашу игру, а вовсе не за то, что вы будете волочиться за посетительницами бара.

Розали хохочет возле вешалки, но в эту секунду врывается ее кавалер, хватает Розали за руку и яростно трясет ее.

Мужчина. Ты что ж, их теперь прямо из колыбели выхватываешь?! Говори!.. Отвечай!..

Розали уже не смеется. Она с бешенством отбивается от своего обожателя.

Розали. Пошел ты к чертовой матери!

Пьер (хватая кавалера м лацканы пиджака). Оставь ее!

Мужчина. Скажите пожалуйста! Куда это я в путался?!

Мсье Жорж. Пьеро!

Пьер отбрасывает к вешалке кинувшегося на него мсье Жоржа. Кавалер норовит ударить Пьера. Обезумевший мсье Жорж пытается кое-как выбраться из-под кучи свалившихся на него с вешалки пальто.

Мсье Жорж. Полиция! Полиция!

Пьер дерется с ухажером. Вбегает бармен, помогает мсье Жоржу выбраться с поля сражения целым и невредимым, но по пути им обоим достается несколько крепких тумаков. Розали наконец удается пробраться к выходу и удрать. Мсье Жорж с помощью бармена выталкивает Пьера вместе с поклонником Розали на улицу, где они и продолжают драться н пыли мостовой, в отсвете вывески бара, откуда все еще слышится музыка. Розали убегает по пустынному бульвару к виднеющемуся вдали пляжу.

Надпись: «МАЙ».

В передней дома Бертини, широко расставив ноги, засунув руки за пояс, стоит человек в поношенном, сильно помятом и грязном бумажном костюме. Карманы его набиты какими-то бумагами. Он медленно оглядывается вокруг, а мадам Берт, сложив руки на животе, вежливо ждет, пока он закончит свой довольно-таки беззастенчивый осмотр.

Мадам Берт (улыбаясь ему). Значит, вы покупаете подержанные вещи по хорошей цене?

Старьевщик. Вот видите, мне так все говорят! А я всегда отвечаю — все зависит от того, что вы называете подержанной вещью и что вы считаете хорошей ценой! Это же все меняется!.. Надо поглядеть!..

Мадам Берт. Ну что ж, смотрите!

Старьевщик. Где вещи?

Мадам Берт. Посмотрите сами и скажите, что вас интересует?

Старьевщик. Так вы что, все-все продаете?

Мадам Берт. Все старые вещи.

Старьевщик. Так… Так… (Он удивлен, делает несколько неспешных шагов, чтобы дать себе время подумать, а потом, смеясь, продолжает.) Да я могу все унести, если желаете! (И вдруг его охватывает сомнение.) Но только… это все ваше?

Мадам Берт вынимает из кармана какую-то бумагу и, бережно развернув, показывает ее старьевщику. Тот, прочитав, качает головой:

— Так… Так… Доверенность… Все по закону…

Он успокаивается, мадам Берт улыбается. Старьевщик вынимает из кармана засаленную записную книжку и карандаш и начинает заносить в нее список пригодных для продажи вещей:

— Этажерка… вешалка… коврик… две картины… маленький столик…

Мадам Берт вытаскивает из кухонного шкафа несколько больших медных кастрюль и медный таз для варенья, начищенных и блестящих, как золото.

Старьевщик. А это что? Медь?! Хорошо!.. Вот видите, за это я вам дам хорошую цену…

Из чулана под лестницей мадам Берт вытаскивает ящик с инструментами. Старьевщик становится на колени, рассматривая содержимое ящика.

Старьевщик. Все в порядочке, ничего не скажешь. Заботливая хозяйка!

Оба переходят в столовую. Дверцы и ящики буфета широко открыты. Стол завален посудой, футлярами с серебром. Старьевщик задумчиво почесывает голову.

Старьевщик. Все?

Мадам Берт (спокойно). Все.

Он подходит к буфету. Там еще стоят всякие безделушки, фарфор, вазочки, семейная фотография в старой, но искусно сделанной рамке.

Старьевщик. И фотографию тоже?

Мадам Берт. Рамочку можете взять…

Поднявшись в спальню, мадам Берт вынимает из гардероба одежду и бросает ее на кровать. Старьевщик стоя пересчитывает и заносит в книжку вещи, которые горой возвышаются на белом пикейном одеяле кровати:

— Вельветовые брюки, жилет, сюртук, еще жилет, рубашки… Нижнее белье не считаю, беру навалом!.. Пальто, шляпа, трость…

Центр города. Универмаг.

В отделе дамского платья висят на плечиках женские наряды… бесконечное множество платьев. Слышится голос мадам Берт:

— Нам нужно светлое платье и шапочку к нему.

Она стоит с Розали перед приветливо улыбающейся продавщицей. Розали выглядит скромной барышней.

Продавщица ведет их в примерочную.

— Слушаюсь, мадам. Пройдите, пожалуйста, за мной… Может быть, вы уже что-нибудь присмотрели?

Мадам Берт оборачивается и вопросительно смотрит на Розали, а та в восторге кивает головой.

Надев светлое легкое платье, Розали с удовольствием созерцает себя в тройном зеркале примерочной кабинки. Усевшись позади нее, мадам Берт тоже внимательно разглядывает ее в зеркале. Вокруг них развешаны на плечиках, разбросаны на стульях и диване уже примеренные платья.

Розали. Если я покажусь в этом платье, Эрнест совсем рехнется.

Мадам Берт. Ему захочется, чтоб ты его сбросила.

Она встает, подходит к Розали и, улыбаясь, все еще глядя в зеркало, поверх ее плеча, обнимает ее.

Ипподром. Трибуны для зрителей. День.

На ветру развевается светлое, новенькое платье Розали. Мадам Берт разглядывает в бинокль и трек и заполненные зрителями трибуны. Рядом с ней, небрежно развалившись, сидит Альфонс. Он в светлом полотняном, хотя и не первой свежести, костюме, какой носили в колониях, в соломенной шляпе, низко надвинутой на глаза. Ремешок от бинокля висит у него на шее, и кажется, будто старушка держит его на поводке. Они сидят на самых верхних скамейках трибун. Яркий солнечный день. Шум ипподрома, разговоры, восклицания, радио…

Розали. Да это же очень просто. У каждой лошади есть свое имя и номер, и на нее можно делать ставки. Разумеется, перед заездом! Можно ставить в ординаре или в тройном, то есть играть либо на то, что она придет первой или одной из трех первых. Вы платите деньги в кассу — вон видите, Берт, там внизу маленькие белые домики — и получаете на них билеты… После забега вы там же получаете свой выигрыш, а уже сумма зависит от того, много или мало людей ставили на вашу лошадь.

В продолжение этих объяснений Розали перед зрителем проходит жизнь ипподрома. Тут и лошади на пробежке, и жокеи, и посетители бегов.

Мадам Берт. А если проиграешь?

Розали (смеясь). Порвете билет, и все.

Мадам Берт. А что такое тройной?

Розали. Это когда вы играете не на одну лошадь, а сразу на трех. И тут вы делаете ставку либо на то, что они придут в определенном порядке, либо уж как попало!

Альфонс (саркастически). Как попало!

Мадам Берт. И все эти люди здесь играют?