Харьков 354-286 - Константин Минаков

Так как основное я услышал, то вышел комнату, позвонить своему товарищу Любимову Александру, который, так же как и я, работал системным администратором, но только в коммерческом банке. Звонил я естественно по городскому телефону, потому что мобильная связь всё ещё не работала. Думаю, это было связано даже не с тем, что базовые станции остались без энергоснабжения, а с тем, что в отличие от России, где страна делилась на отдельные регионы и сервера опсосов (операторов сотовой связи на интернетовском сленге), находились в регионах, поэтому связь могла быть даже если регион находился в изоляции. У нас же всё было централизовано где-то в Киеве, и, следовательно, при его пропаже, мобильная связь стала обезглавленной.

Александр рассказал, что ситуация в банке была неутешительная. Связи с Киевом, где находились все основные сервера, не было и, поэтому, ни о какой финансовой деятельности не могло быть и речи. Да и какая банковская деятельность может быть, когда даже деньги, ходившие на территории области, превратились по сути в бумажки. Поэтому и сотрудники частных организаций, не занимающихся производством, вышли на работу скорее по инерции, чем по необходимости.

Ахтырка. 24 июня 2008/1940 года

Небольшой городок, живший буквально 3 дня тому назад обычной провинциальной жизнью, всполошился как растревоженный пчелиный улей.

Мало того, что в воскресенье с утра в город стали прибывать всякие подозрительные личности, которых, правда, тут же арестовывали товарищи из НКВД. Это ещё полбеды, а вчера в городе был объявлен карантин. Местным жителям запрещалось покидать пределы Ахтырки на 2 недели. Ещё интереснее был тот факт, что в понедельник в город приехало большое количество военных, а также несколько грузовиков незнакомой модели с прицепами со стороны Харькова. В общем, слухи ходили самые разные.

Старший лейтенант войск связи независимой Украины Скорописов Александр ещё вчера выехал в Ахтырку для установления постоянного контакта с Киевом. Для этого была выбрана радиостанция Р-140 на базе командно-штабной машины ГАЗ-66 с установленной аппаратурой ЗАС Т-219 "Яхта". С шишигой на одноосном прицепе также ехал бензиновый электрогенератор ЭСД-10-ВС. Этого должно было хватить на первое время, позже планировалось поддерживать связь через кабель, но пока, из-за проблем с коммутированием между защитой аппаратуры связи Украины и высокочастотной связью РККА, обошлись такими мерами.

В импровизированной колонне в Ахтырку поехали сам Скорописов, на КШМ, взвод спецназовцев на Зил-131, 2 пустых ЗИЛа, и УАЗ с полковником Таругиным и двумя гражданскими девушками-врачами. По сумской трассе ехали достаточно быстро, но когда перенесённая территория закончилась, то пришлось резко снизить темп движения, благо ехать до Ахтырки оставалось немного.

В связи с тем, что выезд из Харькова всё время откладывался – ждали Таругина с врачами, в Ахтырку попали только в 20:00, где караван встретили люди в форме НКВД под руководством майора, представившегося Ивановым.

Полковник с девушками тут же куда-то убыл. В ЗИЛы погрузились и уехали обратно в Харьков люди, по внешнему виду напоминающие современников Скорописова. Старший лейтенант же, при помощи солдат начал заниматься своими прямыми обязанностями по наладке радиосвязи, обратив внимание только на то, что вокруг его штабной шишиги находится двойное оцепление – из спецназовцев украинской армии, и гораздо более серьёзных бойцов наркомата внутренних дел СССР.

Солдаты постоянно пытались завести разговор с предками, но те упорно отмалчивались. Кончилось тем, что Скорописову пришлось приказать им замолчать. Бросалось в глаза, что обращение к харьковчанам было подчёркнуто вежливо и только по уставу. Складывалось впечатление, что руководство СССР ещё не решило до конца как относиться к незваным гостям и пока занимало нейтральную позицию. Но ведь и во время совместного немецко-советского парада в 1939 году все тоже были взаимно вежливы, пока в 1941 году немцы на нас не напали. Поэтому не стоило особо рассчитывать на то, что эти подчёркнуто уставные отношения будут и в дальнейшем. Если товарищ Сталин решит, что Харьков угрожает Советскому Союзу, то он ни перед чем не остановится, пока не снесёт город с лица земли. Но всё же можно надеяться, что всё устаканится – не зря же Скорописов делает свою работу. Александр искренне надеялся, что его нахождение в Ахтырке и обслуживание секретной линии связи, ведёт к мирному сосуществованию Харькова и СССР.

Харьков. 24 июня 2008/1940 года

Юрий Фёдорович Пилипко стоял у окна комендатуры и смотрел на улицу. Третий день пребывания в прошлом был очень жарким, впрочем, как и все предыдущие. Неожиданно подумалось: а что если бы город попал не в лето, а в осень или зиму. Тогда бы последствия были катастрофическими – вечные жалобы коммунальных служб на то, что зима как всегда наступает внезапно, и город не успел к ней подготовиться, показались мечтой, да и с продовольствием проблем бы хватило. Осталось только радоваться, что перенос произошёл в тёплое время года, и что вместе с городом перенеслась область – по крайней мере, инфраструктура сохранена и можем торговаться. Тут Пилипко скривился как от сильной боли – заниматься торгом, который шёл уже сутки, и которому не видно было конца и края, совсем не хотелось. Это ещё с учётом того, что стабильная защищённая связь была налажена буквально недавно, и успели договориться только о возвращении задержанных жителей области и создании карантина. Заодно генерал-лейтенант вспомнил о решении отправить врачей в карантинную область с образцами разнообразных прививок и вакцин от возможных заболеваний. Комендант не был до конца уверен в правильности принятого решения. С одной стороны болезни как бы живым щитом ограждали Харьков, но с другой, если бы командование РККА приняло решение штурмовать область, то никакая опасность эпидемий не остановила бы бойцов рабоче-крестьянской. А ещё проблемы с административной властью. А как всё хорошо начиналось.

После неудачной попытки бегства верхушки области казалось, что всё взяли под свой контроль. Однако наружу тут же полезли проблемы. С которыми никому из тех, в чьих руках оказались бразды правления, ни разу не сталкивались. Резкое подорожание продуктов, перебои в работе городского транспорта, жилищно-коммунальные проблемы – всё это навалилось на и так занятых военных. Поэтому было принято решение привлечь к работе тех людей из горадминистрации, которые по той или иной причине не рискнули бежать вместе с Валкнисом и Прохоровым. Поэтому временным исполняющим обязанности мера Харькова был назначен человек давно работающий в этой сфере и знающий город – (уточнить).

Одним из его первых заданий стало проведение совещания с директорами всех крупных промышленных предприятий и предоставление отчёта о состоянии дел. К сожалению, обстановка на заводах была далеко не радужной. Мало кто мог похвалиться успехами. Завод имени Малышева, например, пребывал в глубокой коме, и производство танков ограничивалось серией Т-84 для нужд украинской армии и модернизацией уже существующих танков для всех желающих. А на танкоремонтном заводе, по стечению обстоятельств, сейчас находились Т-72, предназначенные для поставки в одну из стран СНГ. Естественно, что эти машины в спешном порядке мобилизировались харьковскими военными. За 17 лет значительное количество квалифицированных инженеров ушло с завода. Кто эмигрировал, кто ушёл работать в частные фирмы (это ещё было хорошо сказано), а кто и умер – к сожалению основная масса наиболее опытных работников была уже в возрасте.

Ахтырка. 25 июня 2008/1940 года

Старший лейтенант Алексей Панов, совершивший первый разведывательный полёт над Харьковской областью 22 июня, сейчас находился в Ахтырке в спешно организованном госпитале. Он со своим стрелком, и другими лётчиками, летавшими над Харьковом, был срочно отправлен сюда по распоряжению начальника авиаполка, который вызвал их обоих к себе буквально вчера и приказал паковать вещи и собираться в дорогу. На все попытки объяснить, командир отмалчивался, намекнув лишь, что это связано с полётом над Харьковом в воскресенье, после которого Панова задёргали особисты с повторяющимися требованиями описать происходящее в городе. Всё увиденное тогда так повлияло на пилота, что тот слывший первым балагуром в части, вот уже несколько дней ходил смурной и молчаливый. К тому же пилотам, совершающим полёты над Харьковом, запретили предавать огласке то, что там происходит. Нет, он конечно знал, этот запрет на обсуждение правильный, но и просто поговорить с друзьями у него не было желания. Это далеко не типичное поведение Алексея, первого балагура и весельчака, не укрылось от командира эскадрильи, и он несколько раз настойчиво интересовался самочувствием лётчика.