Морская война на Адриатическом море - А Томази

Этот поход он использовал, чтобы доставить обратно авиационную миссию, высаженную в Антивари за месяц до этого. Попытка использования авиации и на этот раз не увенчалась успехом. Австрийцы начали применять бронированные и вооруженные пулеметами истребители, с которыми бессильны были бороться менее быстроходные и лишенные какого бы то ни было вооружения наши гидросамолеты. Кроме того они производили бомбардировки Антивари как с моря, так и с воздуха. Наши гидросамолеты перелетели на Скутарийское озеро, однако один из них разбился при посадке на воду. Черногорцы относились враждебно к бомбардировкам Каттаро, потому что опасались репрессий. Наблюдение за действиями неприятельских кораблей было так же возможно с горы Ловчен, как и с воздуха, и притом с меньшим риском. Лейтенант де л'Ескелль, командированный главнокомандующим, установил, что удержание Антивари является невозможным, что озеро Скутари не подходит для какого бы то ни было военного использования и что, вообще, «бесполезно продолжать опыт, заранее обреченный на неуспех». Отделение мичмана Цинтрэ эвакуировалось, присоединившись на Foudre к эскадрилье, которую последний погрузил в Бизерте и которую морской министр послал в Порт-Саид, где она сослужила впоследствии исключительно блестящую службу.

Новая эвакуация, на этот раз отряда Греллье, вызвала необходимость следующего похода флота в Адриатическое море. С 7 на 8 декабря пароход Numidie доставил в то же время зерно для черногорцев. На этот раз линейные корабли не дошли до Антивари, а остались немного севернее Отрантского пролива. Главнокомандующий стремился возможно больше сократить риск такого рода походов, от которых, что было совершение очевидным, не приходилось ожидать никаких чисто военных результатов. Он торопил переговоры, которые должны были обеспечить снабжение королевства при посредстве нейтральных судов. «Я надеюсь, что они закончатся успехом, — пишет он 13 декабря. — В противном случае я окажусь вынужденным, силою обстоятельств, возобновить, несмотря на все, эти конвои на Антивари, которые отвлекают флот от его основной задачи крейсерства и блокады».

Перед Каттаро подводные лодки продолжали безрезультатно, несмотря на великолепное упорство, нести свою службу. Под влиянием настойчивых просьб командиров, адмирал разрешил попытку форсирования входа в Пола. Эта операция, более отдаленная и в то же время более рискованная, но неожиданная для противника, имела шансы на успех. 16 декабря Curie под командой лейтенанта O'Бирна вышла из Платали на буксире Jules-Michelet, который отвел ее на север от острова Пелагоза. Она провела день 18 декабря вблизи Пола, осматривая окрестные бухты, и пересекла, не зная об этом, австрийские минные заграждения. 19 декабря лодка произвела разведку бонового заграждения, устроенного поперек прохода, и 20 декабря днем, в начале первого часа, достигла входа на рейд на глубине около 20 метров. Внезапно послышалось трение цепей и тросов о корпус; затем шум прекратился, и командир, считая, что препятствие осталось позади, приказал подняться на нормальную глубину. В этот момент перископ согнулся вследствие удара о второе заграждение, и лодка запуталась кормовой частью.

O'Бирн испробовал все маневры, которые могли освободить корабль: перемещение грузов, передний и задний ход, резкие изменения глубины и дифферента, но ничто не помогало. Стальные тросы намотались на винты, последние после этого стали вращаться только с большим трудом, электрические моторы нагрелись, воздух стал делаться непригодным для дыхания, корабельная собака задохнулась, люди работали с трудом. В 16 ч. 20 мин. во время последней попытки Curie наклонилась на 30°, жидкость аккумуляторов стала выливаться, нос лодки вышел из воды. Командир решил снова опуститься на дно, чтобы уничтожить секретные документы, а затем спасать личный состав.

Как только подводная лодка, о присутствии которой под водой в течение двух часов давали знать водовороты, снова появилась на поверхности воды, она подверглась жестокому артиллерийскому обстрелу с миноносцев; один снаряд пробил рубку, другой попал в корпус. Открыв систему затопления балластных цистерн, чтобы затопить корабль, люди в величайшем порядке стали подниматься на палубу и бросаться в воду. O'Бирн пытался остаться на борту корабля, но один из квартирмейстеров увлек его с собой. Помощник командира лейтенант Шелли и квартирмейстер де Бон были убиты, командир и несколько человек команды ранены. Стрельба прекратилась лишь после исчезновения Curie. Уцелевшие из состава экипажа люди были доставлены на линейные корабли, где австрийцами было выражено удивление столь героической попыткой. Если бы она была предпринята в начале войны, когда заграждение входов в Пола было еще в зачаточном состоянии, можно было бы ожидать значительного успеха.

В то время, когда Curie входила на рейд Пола, флот готовился к новому походу в Адриатику. 20 декабря вечером он в десятый раз пересек Отрантский пролив, эскортируя пароходы Tidjitt и Voltaire, груженные зерном и углем для Черногории. Утром 21 декабря эти пароходы вошли в порт Антивари и приступили к разгрузке под прикрытием миноносцев и 2-й легкой бригады. В течение этого времени линейные корабли в кильватерной колонне ходили экономическим ходом, при свежем ветре, на параллели Бриндизи, приблизительно на середине между итальянским и албанским берегами. В 8 ч. 20 мин. в Jean-Bart, который шел под флагом главнокомандующего, попала торпеда; вторая торпеда прошла через несколько мгновений между ним и Danton, следовавшим за ним на дистанции 400 м. Это U-12, недавно вошедшая в строй, выпустила их с расстояния в 1000 м. Вблизи не было ни одного миноносца, который мог бы преследовать лодку. Последняя, впрочем, осталась незамеченной. К счастью, торпеда взорвалась в носовой части корабля; его солидные переборки выдержали, а меры, немедленно принятые командиром капитаном 1 ранга Бартом, ограничили распространение воды. Адмирал повел флот в бухту Мирто, на северном берегу Кефалонии, перенеся свой флаг на France. Продержав Jean-Bart на якорной стоянке, к востоку от этого острова, в течение трех дней ввиду плохой погоды, он отправил его для ремонта на Мальту, куда корабль и пришел 28 декабря, эскортируемый Victor-Hugo.

Линейные корабли больше не пойдут в Адриатику.

Дальняя блокада

«Теперь доказано, — пишет 24 декабря 1914 г. морскому министру адмирал де Ляпейрер, — что не только никакая операция не может быть предпринята в черногорских портах, но даже никакое эскортирование конвоя в Адриатическом море не может быть произведено без совершенно очевидного риска. Такие операции, как произведенная в сентябре выгрузка материальной части артиллерии, в условиях настоящего момента явились бы невозможными, учитывая усиление австрийского флота в Каттаро и начавшееся использование самолетов и подводных лодок».

Опасность крейсерства, которая сознавалась и ранее, проявилась таким образом, что ею нельзя было в дальнейшем пренебрегать. Было известно, что австрийцы в данный период времени располагали десятью подводными лодками, находившимися в строю, еще две лодки должны были быть готовы в феврале и в марте. После того, как в течение длительного времени лодки считались кораблями, могущими быть использованными исключительно для береговой обороны, теперь, несомненно под влиянием германского адмиралтейства, их готовили к использованию вдали от своих баз. Между тем против этого невидимого врага тогда еще не имелось соответствующего оружия; единственное средство противолодочной обороны, которым располагал флот, заключалось в защите линейных кораблей миноносцами, но последние были недостаточно многочисленны.

При таких условиях блокадную службу несли только броненосные крейсера, четыре из которых постоянно находились на параллели Паксоса; в каждый данный момент один броненосный крейсер отдыхал на Мальте, один находился в ремонте — в Тулоне и один грузился углем на Ионических острова. Когда позволяла погода, броненосные крейсера сопровождались миноносцами. Cassini и Casablanca, возвращенные флоту взамен Entrecasteaux, посланного министром в западную часть Средиземного моря, продолжали линию блокады к востоку вплоть до видимости Корфу. Южнее держалась дивизия линейных кораблей, в то время как другая производила приемку угля в Наварине; время от времени они соединялись для совместных упражнений и стрельб.

Австрийская эскадра не проявляла никакой активности.[28] Но в Париже и в Лондоне, где готовили Дарданельскую экспедицию, все время ожидали, что австрийская эскадра выйдет в море с целью прорваться в Константинополь. 10 января главнокомандующий был извещен о том, что эскадра вышла из Пола курсом на юг; все имевшиеся в готовности корабли: десять линейных кораблей, пять больших крейсеров, восемнадцать миноносцев, две подводные лодки крейсировали в течение двух дней на параллели Линьетты, однако никто не появился. Британское адмиралтейство выражало, впрочем, пожелание более непосредственного боевого воздействия на противника. 27 января первый лорд Уинстон Черчилль писал французскому морскому министру: «Мы глубоко убеждены в весьма значительных выгодах, которые явились бы результатом решительного наступления, если бы оно было сочтено возможным на Адриатическом театре, с точки зрения общего политического положения на юго-востоке Европы». «Как только представится возможность, — отвечали из Парижа, — мы предпримем против австрийского флота самое решительное наступление, считаясь с значением такового с точки зрения общей политической обстановки». Приблизительно тогда же министр телеграфировал главнокомандующему: «Является интересным продолжение разработки операции против Каттаро». Однако возможность таких предприятий на Адриатике миновала, если она когда-либо вообще имела там. место. Средства, которые могли бы позволить предпринять такого рода операции, сделались теперь необходимыми для Дарданелл. На юге, как и на севере, операции крупного масштаба являлись возможными только при использовании таких средств, которыми союзники уже не располагали для этих театров.