Скальпель и перо - Леонид Петрович Попов

войны.

ЭКСПРОМТ

Л.И.Толстой

Не от Льва кружится голова…

Я знакомлюсь: милая, простая,

Женственная женщина – вдова

Алексея – классика- Толстая.

Значит, не подвластен человек

(Не всегда, хочу сказать, подвластен!)

Времени

В наш скоротечный век,

Если человек к судьбе других причастен.

Если он причастен ко всему,

Что вокруг свершается на свете.

Легче стало сердцу моему

И уму (душе) – не лихолетье.

Будто сбросил я десятки лет.

Не страшусь я временной химеры.

Будто

В самом деле я – поэт

Полон жажды

и любви, и веры

В лучшее,

Что впереди у нас.

Мысль летит высока и крылата.

Будто я забрался на Парнас.

И самим Толстым -

Запанибрата.

В будущее с радостью гляжу

И на зависть забуревшим внукам,

Я дружу,

По-прежнему дружу

С автором «Хождения по мука».

У ДЕВЧЁНОК МИЛЫХ

НА РУКАХ

Всё припомним: рубежи и даты…

Как в далёких ротах и полках

Умирали храбрые солдаты

У девчонок милых на руках.

Как они, родные, выносили

Из огня, где плавилась броня,

Девушки, красавицы России,

Срезанного пулями, – меня.

Как кипела у мостов взрывчатка,

Бил снаряд по серым валунам,

Как в укрытьях милые девчата

Раны перевязывали нам.

Как они по нивушкам печальным

Раненных, измученных ребят

Вывозили под огнём кинжальным,

Под бомбёжкой в ближний медсанбат…

Кровушкой своею оросили

Родины бескрайние поля…

Девушки, красавицы России,

Благодарна вам моя земля!

ФРОНТОВЫЕ

СЕСТРИЧКИ

Дни пролетают, проходят года,

Но в боевой перекличке

Мне не забыть никогда, никогда

Вас, фронтовые сестрички.

Ранен я был у высотки одной -

Миной меня подкосили…

Вижу мерцают глаза надо мной

Будто бы небо России!

Это – сестрица! Я в небо гляжу,

Слышу сквозь дальние грозы:

«Раны твои повяжу,

Доброе слово скажу,

Песню спою про берёзы»…

Разве забудешь походы, бои

Девушек милой России,

Как бинтовали вы раны мои,

Как из огня выносили.

Вот я в укрытье, воскресший, лежу.

Вижу родные веснушки -

«Раны твои повяжу,

Доброе слово скажу,

Песню спою о подружке»…

Канула в Лету стальная гроза,

Но не забыть вас, подруги,

Вашу улыбку и ваши глаза,

Ваши целебные руки.

Я и теперь как молитву твержу:

–Мы бы вас спеть попросили -

«Раны твои повяжу,

Доброе слово скажу,

Песню спою о России».

СНОВИДЕНЬЯ

Светоблики. Тени. Светотени.

Светопредставленье наяву.

Сновидений трудное сплетенье…

В тишине ночной я в них живу.

Будто бы на облачном экране

Брызжут разноцветные лучи.

Между сном и явью

Ясной грани

Не могу порою отличить.

ФЕЯ

Мальцом деревенским

За сбором шалфея

Однажды я думал…

О чём бишь?

О фее.

Не зная ни в жисть

Никаких мифологий,

Я слышал, что в байках

Такая жила.

А тут я заметил:

На берег пологий

Соседская Нюшка

Купаться пришла.

Я замер!

Как суслик!

От страха и дива

В кустах притаившись,

Совсем не дыша.

Не знал я,

Не ведал,

Как Нюшка красива.

Аж стыдно -

Насколько она хороша!

Смотрел я -

Пока из засады не вылез, -

Как плечи её

Колыхались в воде!

Как тонкие руки

Под солнцем струились! -

Как мир растворялся

В её красоте!

Ушёл я домой,

Не собравши шалфея,

Навек, почитай,

Потрясён оттого,

Что эта курносая

Добрая фея

Чудное свершила

Со мной волшебство.

А. П. Чехов.

ДОКТОР ЧЕХОВ

К исходу дня

С полсотни вёрст проехав,

Он наконец подумал про ночлег.

По сёлам слухи:

–Едет доктор Чехов!

А доктор Чехов – добрый человек.

Он прикорнул на душном сеновале.

В нахлынувшей дремоте,

В полусне

Прислушивался:

женщины сновали.

Тревожился:

не потерять пенсне.

Возница осторожными шажками

Ходил вокруг,

срезая краснотал.

А он уж бредил

«Степью», «Мужиками»,

И думал про холеру,

И не спал.

Он вспомнил лица встречных пилигримов

И тёплый дождик, бьющийся о жесть…

Уже ушли из жизни доктор Дымов

И Рагин

Из палаты номер шесть.

А он, устав, старался,

Не уснуть бы,

Сдержать минут

неукротимый бег,

Понять,

Постичь трагические судьбы

Своих героев

И своих коллег.

***

Мудрим, бывает: чёт или нечёт.

Бывает худшее – брюзжим:

Врачи, мол, черти, плохо лечат.

Не соблюдаем, мол, режим.

И звёзды медленные гаснут…

Тогда готов кричать я ввысь:

–Мгновение! О. Ты – прекрасно!

Чёрт побери, остановись!

Неверно, что друзья уходят -

Они со мной, они со мной!

И кровь во мне хмельная бродит

В своей греховности земной.

И говорю я: «Будь мужчиной,

Не разводи в бессилье рук.

Ищи в себе первопричину

Происходящего вокруг.

Тогда не будет очень нервно.

Не будет вьюга выть в трубе.

Я это знаю достоверно.

По многим людям. По себе…»

КАТЕ

Вот уж год, как нету твоей мамы.

Это очень трудно воспринять,

И понять, выстрадать. Туманы

Будут звёздно над тобой летать.

Это очень больно и жестоко.

Сердце не приемлет пустоту.

Всё случилось будто бы до срока

И смутило жизни красоту.

Многое теперь ты поняла.

Ты прости моё стихотворенье

(То, что называлось «Ускоренье»)

Первое ты место заняла.

А пока – безмерное пространство

Всей душой сердцем принимать

Будешь глубже, ярче понимать

В будущем,

Как женщина и мать…

из литературных дневников Л.П.Попова, 1976 год.

ПРОЩАНЬЕ

С ОСТАФЬЕВО

Загустел у пруда ветер августа,

Нагусто до сини загустел,

Приполынился в закате нагусто,

Под кустами дремлет чистотел.

Старый дуб застыл в тени как амфора,

А над кроной – звёздные миры…

Как бы в эту ночь уснуть без камфоры,

А, точней сказать, – без камфоры.

Тишина вечерняя нахлынула…

Где-то мчится в необъятной мгле

Экипаж полковника Волынова

Метеором огненным к Земле.

Я по-доброму и не с обидою

И не ради золотой звезды,

Экипажу этому завидую

И не вижу в том большой беды.

хотел, скажу, друзья, по совести,

Знать хотя бы, – аж душа поёт! -

Как оно б трудилось в невесомости

Сердце утомлённое моё?

Как оно бы над полями русскими

Одолело б этот смерч и вихрь,

Справилось в полёте с перегрузками?

На земле-то сколько было их?..

И, смешно сказать, с какою рьяностью

Одолела вдруг меня мечта -

Стань же этот миг самой реальностью!

Покорись, мол, сердцу, высота!

А не то -

Засни! Уйди в забвение!

Иль уж так, – презревши маяту, -

Как сказал поэт по вдохновению:

Можешь разорваться на ходу…

СОБАКЕ ИСАЕВА

(в день 50-летия Егора Исаева)

Дай, Рем, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Не нам с тобою тявкать при луне

Качаловскому Джимчику в угоду.

Теперь совсем другие времена.

Что тявкать-то? Равно плестись в обозе.

А что луна? Распахана она.

И Джим, увы, давно почил в обозе.

Ну бог с ним Джимом… Ныне при луне

С тобой нам, друг, и радостно и гордо,

Когда кладёшь ты на ладони мне

Свою доброжелательную морду.

О, у тебя сократовы глаза!

Вовек я нашей дружбы не нарушу.

Твои глаза! Ну как кремень-слеза

Ознобленную согревают душу.

Хозяин твой и мил и знаменит.

И может и кому-то и на зависть,

Идёт его поэзия в зенит,

Нисколько от земли не отрываясь.

Ты по-собачьи так хорош на вид!

Но может, кто из «прилипал» по лисьи

К тебе в друзья пробиться норовит,

Пробиться норовит не без корысти.

И если он тебя и приласкал,

Погладил шерсть с улыбкой оголтелой

И намекнул… Ты покажи оскал,

Мол, это не твоё собачье дело.

А если он, рассудку вопреки,

Всё прёт и прёт на «творческое счастье», -

Облай его нахальные зрачки.

Мол это, друг, не по собачьей части.

Но наша дружба – сказкою во сне

И – наяву. Как небо голубое

Она чиста. И мы друзья с тобою.

Дай, Рем, на счастье лапу мне.

***

Вот уж скоро пробиваться ландышу.

Март роняет раннюю капель.

Ну а я?

Я, вроде бы, на ладан дышу…

Наплывает на душу апрель

То с надеждой, то с тоскливой радостью.

Очень трудно примириться мне

С этой тяжкой непосильной праздностью,

Душу раскрывать моей весне.

Вот смотрю я на берёзку рослую.

Спит ещё. Но скоро – сок на снег.

Значит всё ещё противоборствуют

Силы тлена и огня во мне.

И опять -

И дышится, и пишется

Вроде бы свободно и легко…

ВЫКОРМЫШ

Из песни слово, говорят не выкинешь.

Историю не взять единым днём -

Вот предо мною самый истый выкормышь,

Из той плеяды культовских времён.

Их ещё много. Как они расстроены:

Ни кресла тёплого, ни звёзд и ни высот.

Всё, чем когда-то были удостоены

Всё прахом, прахом, всё к чертям несёт.

Бывало как: составил околесицу

О достиженьях в целом по стране -

И – дальше, выше по служебной лестнице

Он прёт вперёд по лёгкой целине.

Десятки