Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая - Владимир Маталасов

Однако, не таков уж простак он, Рунгштольф, чтобы сразу, вот так – с налёту, взять, да и поверить первому встречному, даже человеку, спасшему ему жизнь: слишком велики были ставки. Однажды, при отключённом аппарате, он инсценировал телефонный разговор, будучи убеждённым, что Сара находится где-то поблизости. Речь, в закамуфлированном виде, шла о партии наркотиков. Были оговорены время и место встречи заинтересованных сторон. Сара так и не предстала пред очи Вилли, а он тут же умчался по своим делам, сделав вид, будто не заметил её присутствия…

Все наихудшие опасения оправдались. Молчала и выкручивалась Фулсброк недолго: его ребята не церемонятся в подобных случаях. Раскололась она полностью, даже рассказала о своём бывшем напарнике – Эдварде Дюгеле, дело которого она продолжила. Теперь не спецслужбы, а он – Вилли Рунгштольф, владеет ситуацией и морочит им головы, сделав Сару своей соучастницей и любовницей…

Обо всём этом Рунгштольф вспоминал уже лёжа на кровати и заложив руки под голову. Мягкий, зеленоватый свет, источаемый абажуром рядом стоявшего напольного торшера, освещал спортивного телосложения загорелую фигуру пятидесяти одного летнего мужчины. Неподвижные тени предметов, ложившиеся у его ног, постепенно теряли свои правильные очертания, растворяясь где-то в глубине комнаты и превращаясь в монотонную, зеленовато-серую завесу. Тишина нарушалась лишь мерным, тихим гудением лопастей работающего воздушного вентилятора.

Вилли уже стал впадать в забытьё, когда вдруг зазвонил телефон. Сам по себе этот факт дошёл до его сознания не сразу, а звонки всё не умолкали. Когда же наконец он осознал реальное положение вещей, то трубку поднимать решился не сразу, полагая, что звонок предназначен не ему: кому бы это вдруг могло прийти в голову будить его среди ночи, и кто мог знать, где он? А звонки были всё настойчивей и настойчивей. И тут у Рунгштольфа молнией мелькнула догадка:

– Джеймс Квинт!.. Ну конечно же он!.. Ведь сам, собственноручно, отправил ему сегодня бутылку шампанского. И как это я мог выпустить из вида?!

Он тут же схватил трубку.

– Слушаю!

Однако, с первых же слов говорившего на другом конце провода, он понял, что ошибся в своём предположении: голос был ему незнаком.

– Добрый вечер, сэр! Ради Бога, прошу извинить, что решился потревожить в такой поздний час… Вы меня слушаете?

– А вы не полагаете, что ошиблись номером телефона? – раздражённо пробубнил Вилли.

– Нет-нет, что вы! Дело срочное и не требует отлагательства. Я звоню по поводу когда-то данного вами обещания предоставить рецензию на мою работу, касающуюся исторического описания жизнедеятельности легионеров…

– Какой-то ненормальный! – было первой мыслью Рунгштольфа, и он собрался было бросить трубку, когда последующая фраза заставила вдруг насторожиться его и внутренне собраться.

– … и особенно – их предводителей: центурионов.

От неожиданности Вилли так и застыл на месте.

– Не может того быть! – пронеслось горячей, упругой волной. – Я же ведь собственными ушами слышал радио- и телесообщения дикторов, оповещавших о трагедии, разыгравшейся в районе островной банки, в том числе и о гибели советского матроса Дюгелева с барка «Кассиопея».

Он не сразу нашёлся что ответить. Постепенно недоумение сменилось безотчётным чувством торжества. «Само Провидение посылает мне этого человека», – подумалось Рунгштольфу, и он сказал в трубку:

– Ах, да-да, что-то припоминаю. Спросонья как-то не сразу сообразил, приношу извинения. Я с удовольствием удовлетворю вашу просьбу, как и обещал.

– В таком случае попросил бы вас назначить место и время встречи…

Образовавшаяся пауза, свидетельствовавшая о том, что Вилли никак не мог собраться с мыслями, заставила голос на другом конце провода, продолжить:

– Хотя знаете что? Я вас постараюсь найти сам, завтра, вернее – сегодня, утром…

– Да, но…

– Не беспокойтесь, сэр! Для меня это не составит большого труда. Желаю спокойной ночи!..

– Вот так удача! – Вилли радостно потёр руки. – Посмотрим, что скоро запоёт этот недоносок Бальдомеро Наваррэс. – Он откинулся на подушку кровати и подумал: – А этот Дюгель просто дьявол, вышел сухим из воды, в прямом смысле этого слова. Всё-таки я не ошибся, сделав на него когда-то ставку. Теперь-то я заставлю этого «гладиатора» выполнить данное им обещание: «зубная боль» стала невыносимой. Эти вонючие гиены так обложили мой бизнес во всех уголках света, что пора бы дать им почувствовать, с кем им приходится иметь дело, особенно этому Наваррэсу, барону всех баронов от наркобизнеса, возомнившему из себя невесть знает какого нувориша…

Неделю тому назад Рунгштольф был любезно приглашён Бальдомеро Наваррэсом, богатейшим человеком на Земле, в свою загородную резиденцию. Приглашение, носившее откровенно приказной характер, было продиктовано якобы желанием приятно провести время, стремлением в дружеской обстановке потолковать о перспективах на будущее и, вообще, на денёк-другой отойти от дел мирских, окунувшись в мир созиданий природы…

Встречать гостя Наваррэс вышел в изумительном, расписном кимоно с лилиями и драконами. Раскинув руки для дружеского объятия, он двинулся навстречу прибывшему. Лицо хозяина озарялось неподдельной улыбкой и выражало крайнее удовлетворение от посещения столь высокого гостя. Со стороны создавалось впечатление, что происходит встреча двух старых, верных друзей после долгих лет разлуки. Обстановка, которой окружил Бальдомеро своего гостя, была тёплой и непринужденной, и с Вилли постепенно начинало спадать чувство тревоги и напряжение гнетущего ожидания чего-то необычного и зловещего.

Первый день Бальдомеро посвятил ознакомлению гостя со своим скромным хозяйством: с оранжереей, в которой он собственноручно выращивал невиданной красоты цветы; с огромным плавательным бассейном, выложенным белым мрамором и заполненным кристальной чистоты водой, бьющей из гидротермального, минерального источника под дном бассейна; с различными породами собак, разводимых и выращиваемых в специальных вольерах и дрессируемых по специальной методике… Гостю только и приходилось что удивляться разнообразию увлечений хозяина.

– И когда только вы успеваете заниматься всем этим, – недоумевал Вилли, неопределённо очерчивая рукой окружающее пространство.

– Делать это заставляет любовь к природе, – патетически вымолвил Бальдомеро, – и, в частности, к братьям нашим меньшим…

– … и, особенно, пристрастие к выращиванию маковых, чем сознательно способствуешь уничтожению высшего творения природы – человека, – иронически заметил про себя гость.

– Я полагаю, вы согласитесь со мной, – продолжал тем временем хозяин, – человек должен быть не губителем, а врачевателем природы: он лечит природу, природа лечит его.

– Господи! Что будет с нами, – невольно подумалось Вилли, – если каждый циник начнёт произносить правильные речи?..

День прошёл беззаботно и безоблачно. Полдня провели на теннисном корте, потом загорали и купались в плавательном бассейне, гуляли по огромному, ухоженному саду, обедали, отдыхали просто так, потом вновь – теннисный корт: в общем всё, как и полагается для солидных, деловых людей…

На другой день совершали облёт вблизи расположенных владений Наваррэса. Двухместный геликоптёр пилотировал сам Бальдомеро. Вилли уже начал отдавать должное тактичности хозяина гостеприимного дома: никаких деловых разговоров, никаких намёков на некоторые расхождения во взглядах, касающихся общих интересов. И только под конец дня лишь одно обстоятельство, а, вернее – эпизод, омрачил и свёл на нет приподнятое настроение Рунгштольфа.

На подлёте к хозяйской вилле оба заметили какое-то людское оживление среди большой поляны, обрамлённой густыми зарослями шиповника. У самого края зарослей виднелся всадник на арабском скакуне. В руках он держал какую-то верёвку, прикреплённую к сбруе и уходившую по земле куда-то вглубь кустарника. На противоположной стороне зарослей виднелось небольшое скопление людей, хлопотавших вокруг какого-то человека.

– Федерико! – обратился Наваррэс к всаднику после того, как приземлил аппарат и заглушил двигатель. – В чём дело?

– Нашли ещё одного злостного неплательщика налогов, сэр, – поспешил пояснить тот. – Пусть и ответит по нашим законам. Сам виноват.

Хозяин и гость, покинувшие кабину геликоптёра, обогнули широкую – метров пятьдесят – ленту колючего кустарника и приблизились к людскому скоплению. Завидев приближающихся, толпа расступилась. В центре её стоял плотный, здоровенный мужчина лет сорока. Спутавшиеся кудри чёрных волос, прядями ниспадали на лоб его смуглого, искажённого животным страхом и ужасом, лица; вся одежда на нём была мокрой от пота. Спереди руки его были связаны концом длинной верёвки, пропущенной по земле через кустарник. Вилли догадался, что другой её конец находится в руках всадника.