Дуэль сердец - Нора Филдинг

Вот так прожив среди музейной обстановки начала двадцатого века всю жизнь, старый граф умер. Перед смертью у него начались галлюцинации. Он бредил какой-то ведьмой и заклинал Бартона не пускать ее в замок. Бартон клятвенно ему обещал, что, пока жив, ни одна ведьма в замке не покажется.

Реджиналду Фенеллу, нынешнему лорду Уайтвентхенджу, чтобы вынести вердикт, не требовалось многих месяцев на осмотр своего наследства. Быстрый мозг финансиста успел сразу ему подсказать, что замок потребует значительных капиталовложений. Но, видя восхищение Кристин, он распорядился по мере возможности отмыть замок и нанять прислугу. Еще в Штатах он узнал, что единственный человек, оставшийся в замке, — престарелый дворецкий, который хотя и отличается завидным здоровьем, но вести хозяйство уже как следует не может. Реджиналд дал по телефону указание Бартону нанять ему в помощь экономку и поручил поиск подходящей кандидатуры, ибо посчитал, что если работать с экономкой предстоит дворецкому, то ему и карты в руки. Сам Реджиналд только обеспечил получение чека человеком, которого наймет Бартон, чтобы тот мог переехать в замок.

Прибыв в замок, Кристин быстро нашла повара, камердинера, горничную и девушку для черной работы. Таким образом, штат прислуги в замке был резко расширен. Посчитав, что для первого раза она сделала и так слишком много, Кристин уехала в Лондон. В Англии она когда-то училась, и ей не терпелось встретиться с подругами.

Пока Кристин хозяйничала в замке, новоиспеченный лорд находился в Лондоне — обсуждал дела наследства с юристами. В замок он прибыл только вчера вечером и обнаружил, что экономка так и не появилась. Реджиналду показалась странной такая нерасторопность Бартона, но, приписав такую медлительность к чертам английского национального характера, все же решил после завтрака обсудить этот вопрос. Сейчас он ждал появления Бартона, который отправился впускать в замок прибывшего слугу.

Он уже успел просмотреть все газеты, прочитать все заинтересовавшие его статьи, но Бартон так и не появился. Реджиналду захотелось узнать, что за слуга к ним прибыл и каковы будут его обязанности, если Бартон уделяет ему столько времени. Возможно, с точки зрения английских традиций лорду и не положено общаться с прислугой, но деятельный характер не позволял ему продолжать сибаритствовать. Реджиналд позвонил в колокольчик.

— Бартон, пригласи сюда нового работника, я хочу поговорить с ним, — сказал он, когда дворецкий вошел в комнату.

— Это невозможно, сэр, — невозмутимо ответил он.

— Извини, Бартон, я уважаю твою табель о рангах, но в данном случае хочу поступить по-своему.

— Это невозможно, сэр, — повторил как попугай Бартон.

— Что значит невозможно? Хорошо, если для тебя пригласить сюда прислугу равнозначно богохульству в церкви, я сам схожу к нему. — Реджиналд рывком поднялся со стула. — Покажи, где он?

— Это невозможно, сэр, — снова повторил Бартон.

Двенадцатый лорд Уайтвентхендж взглянул на дворецкого. Тот, по-прежнему почтительно склонив голову, важно стоял в дверях. Вот чертовы англичане! — раздраженно подумал Реджиналд. Стоит как истукан. Неужели он всерьез считает, что я унижу свое достоинство, если пообщаюсь с прислугой? Преодолевая закипающий гнев, Реджиналд спокойным, не допускающим неповиновения голосом приказал:

— Веди меня к нему!

— Это невозможно, сэр!

— Для меня нет ничего невозможного. Если я чего-то хочу, я всегда этого добиваюсь. Я понятно изъясняюсь?

— Да, сэр, — снова почтительно наклонив голову, произнес Бартон, но не сдвинулся с места.

— Так идем же!

— Это невозможно, сэр!

— Что ты заладил одно и то же? Невозможно, невозможно, сэр. А почему невозможно, ты можешь объяснить?

— Да, сэр, — по-прежнему бесстрастно ответил Бартон.

— Так объясняй же!

— Хорошо, сэр. Я не могу пригласить сюда прислугу или повести вас к ней, потому что она еще не появилась в замке, сэр.

— Что за черт! Прошло уже изрядно времени с тех пор, как ты пошел открывать дверь. Куда же она подевалась?

— Извольте выслушать...

— По-моему, я это и стараюсь делать, — язвительно заметил — Реджиналд. — Говори, я слушаю, — добавил он, испугавшись, что Бартон так и не дойдет до самого главного — куда исчез так долго звонивший в колокольчик работник.

— Когда вы соизволили разрешить открыть мне для прислуги парадную дверь, я не осмелился вас ослушаться, сэр, и пошел открывать. Но там уже никого не было, сэр, — с чувством собственного достоинства закончил дворецкий свое витиеватое объяснение.

Реджиналд молчал. Рассказ Бартона показался ему несколько странным. Человек, который так настойчиво звонил в дверь, вряд ли мог тут же уехать обратно.

— Разрешите высказать свое мнение, сэр...

— Конечно, говори, и побыстрее.

— Я думаю, что прислуга подчинилась требованию хороших домов и пошла к черному входу.

— Он идет на костылях, Бартон? — в раздражении съязвил Реджиналд.

— Она, сэр!

— Что значит она? — Кулаки Реджиналда непроизвольно сжались, и он вплотную придвинулся к Бартону.

— Она, сэр, это означает женщина, сэр. — В голосе Бартона не чувствовалось никаких эмоций.

— Какого черта ты так долго объяснял, Бартон?! — прорычал Реджиналд, выбегая из комнаты. — На улице льет как из ведра. Но даже в такую погоду она давно дошла бы до твоего знаменитого черного хода. С ней что-то случилось...

— Куда вы, сэр? Надо надеть плащ, сэр, — неторопливо проговорил Бартон, но лорда уже и след простыл.

Выбежав на улицу, Реджиналд оказался один на один с разбушевавшейся стихией. Если он и почувствовал некоторую справедливость в последнем замечании Бартона насчет плаща, то сейчас понял, что нельзя терять ни минуты. С женщиной явно что-что случилось. Иначе за время, проведенное им в безделье за чтением газет, она, даже хромая на обе ноги и в любую погоду, уже давно обошла бы замок, и не один раз.

Холодный дождь проникал сквозь рубашку, которая практически сразу стала мокрой. Стонали деревья, слышался треск веток. Над головой раздавались удары грома. Молнии, озаряя темные глазницы окон, сверкали почти беспрестанно. Черные тучи висели над землей так низко, что, казалось, достаточно вытянуть руку, чтобы до них дотронуться. Если бы не мысль о попавшей в беду женщине, погода, по обыденным меркам самая мерзкая, понравилась бы Реджиналду. Хлещущие по щекам дождевые струи, холодные и резкие порывы ветра, сбивающие с ног, — все это казалось ему притягательным и вызывало желание бросить вызов буре. Но сейчас следовало думать только о попавшей в беду женщине.