Руины Изиды - Мэрион Брэдли

— Думаю, что когда-нибудь твоя мечта осуществится, — как можно ласковее ответила Цендри, и Миранда радостно улыбнулась.

— Как я хотела бы увидеть другие миры. Меня нисколько не пугает, что ими управляют мужчины. — Она засмеялась громко, с вызовом. — Я не боюсь их влияния, на меня оно не подействует! Я отвергаю власть мужчин! Мне противна сама идея зависимости от них!

Миранда говорила вполне серьезно, и Цендри показалось уму непостижимым, что эта молодая красивая женщина, к тому же беременная, могла выражать столь откровенное пренебрежение и даже отвращение к мужчинам. Если бы Цендри разговаривала с Мирандой на своей родной планете, она ответила бы примерно так: «Милая девушка, ты даже не представляешь, сколько мужчин пытались бы установить над тобой свою власть, и, поверь мне, она не так неприятна, как тебе кажется. Даже более того, она может дать тебе ни с чем не сравнимое наслаждение. Во многих случаях доминирование мужчины над женщиной несет ей только радость».

Но Цендри находилась в мире Матриархата и не могла сказать ничего подобного. Она посмотрела на Миранду и подумала, что девушка просто бравирует своей независимостью, в отсутствие мужчин женщины часто говорят подобные вещи. «Не исключено, что здесь такого рода высказывания и демонстрация независимости в поведении считаются нормой». Поэтому Цендри просто улыбнулась.

— Значит, ты хотела бы учиться на Университете? — спросила она Миранду. — А как ты думаешь, здесь много женщин, которые хотят того же?

— Уверена, что много, — не задумываясь ответила девушка. — Когда в колледже Ариадны сообщили о том, что ученой даме ди Вело понадобятся помощницы и тот, кто хочет стать им, может записаться, от желающих отбоя не было. Но есть и такие, кто считает ваши исследования святотатством. Они утверждают, что из-за ваших исследований мы можем лишиться любви и заботы Строителей.

— Лю… — Цендри успела прикусить язык. В волнении она сглотнула и медленно произнесла: — Извини, Миранда, ты сказала «лишиться любви и заботы Строителей»? Я не ослышалась? — спросила Цендри, втайне надеясь на то, что она именно ослышалась.

— Нет, вы правильно меня поняли, — обрадованно проговорила Миранда. — Я так и сказала: «любовь и забота Строителей». И вы это сами почувствуете, ведь вы женщина.

«Все предельно ясно, — размышляла Цендри, — и очень печально. Даже не представляю, как я смогу хладнокровно изучать Руины, оставленные Строителями, в то время как все население считает их величайшими святынями. Судя по выражению глаз Миранды, их преклонение перед Строителями граничит с идолопоклонством».

Положа руку на сердце, Цендри могла честно сказать, что ее вообще не интересовало, исследовались ли Руины или нет. Об этом пусть волнуется Дал, ей же все происходящее только на руку. Чем дольше будет откладываться работа по исследованию Развалин, тем лучше. Она сможет свободно делать записи и изучать это удивительное и трудновообразимое, почти невероятное общество Матриархат.

Машина остановилась возле довольно высокого дома, более высокого, чем остальные, находящиеся в пределах городской стены.

— Это резиденция моей матери, — пояснила леди Миранда, — Проматриарха Ванайи. Добро пожаловать, ученая дама, и не пугайтесь, — добавила она вполне искренне. — Дом хоть и двухэтажный, но землетрясений можно не бояться. Здесь земля не трясется никогда, потому что мы находимся совсем рядом с местом «Нам-указали-путь». Здесь вы в такой же безопасности, как в объятиях Богини.

«Нужно будет непременно выяснить, — думала Цендри, — что же скрывается за подобной уверенностью — геологический феномен, научные знания или просто результат веры в любовь и заботу мистических „Строителей“. Спрашивать об этом Цендри пока не могла, но в свое время, когда к ней попривыкнут, можно будет затеять разговор на эту тему. Что же касается землетрясений, Цендри их не боялась, они случаются практически везде. У себя на Университете Цендри жила на восемнадцатом ярусе громадного многоэтажного здания и при этом не чувствовала особого беспокойства. Даже больше, мысль о возможном землетрясении ей просто не приходила в голову. Стараясь говорить как можно убедительней, Цендри заверила леди Миранду в том, что она готова безбоязненно проживать даже на втором этаже, на что Миранда загадочно улыбнулась.

— И я не боюсь всех тех опасностей, которые несет нам Единое Сообщество и которыми нас так часто пугают, — уверенно произнесла она.

Цендри как раз собиралась выйти из машины, уже взялась за ручку, намереваясь открыть дверь, но остановилась.

— Да чем же вам так угрожает Единое Сообщество? — изумленно спросила она. — Какие такие опасности вы в нем видите?

— Войну, — совершенно серьезно ответила Миранда, и лицо ее приняло тревожное выражение. — И это исторический факт, который вы, ученая дама, не можете отрицать. — Она напряглась и твердо проговорила: — Каждое общество, где господствовали мужчины, погибало, оно уничтожалось внутренними войнами. Особи мужского пола всегда развязывают войны, это естественный результат их стремления к первенству, их врожденной агрессивности.

— Прекрасно. — Цендри была ошарашена. — Но тогда как ты объяснишь мне тот факт; что Единое Сообщество живет в мире и процветании вот уже пятьсот лет? Я не совсем понимаю твою логику, Миранда.

Леди Миранда смущенно опустила голову.

— Я уже говорила вам, что не сильна в политике. На эту тему вам лучше поговорить с моей матерью. Пойдемте, ученая дама, — тихо произнесла она, протянула руку и открыла дверцу машины.

От непривычно долгой поездки ноги у Цендри затекли. Она медленно вышла из машины и посмотрела на Дала. С недовольной миной, сжимая губы, цепляясь за рычаги управления, он вылезал из-за чемоданов.

„Как много мне нужно ему сказать. Когда же наконец мы останемся одни и поговорим? В присутствии других я разговаривать с ним не должна“.

Цендри посмотрела на Дала и улыбнулась, стараясь ободрить его, но он отвернулся, и сердце Цендри невольно защемило.

Для Цендри эта поездка имела очень важное значение, практически это было ее первое самостоятельное задание, первая серьезная работа по специальности, но Цендри не могла полностью сконцентрироваться на ней, она не была свободна, ей нужно было постоянно думать о Дале. Цендри понимала, что обязана переживать за него, переживать вместе с ним, но сознание того, что в такой ответственный для себя момент она вынуждена отвлекаться, растрачивать силы и энергию на посторонние вещи, было ей невыносимо противно.

Несколько ступенек вели к главному входу в дом. Цендри обратила внимание, что это всего лишь вторая лестница, которую она видела на Изиде, первая вела внутрь внушительного обиталища Верховного Матриарха.