Ведьма Дженни может объяснить - Евгения А. Алексеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня пронзает боль. Любовь к Салазару — это самое сокровенное и прекрасное чувство в моей жизни. Он пришёл как шторм и принёс с собой культ Богини и любовь к Магии. Салазар — мой Учитель, моё Убежище. Салазар — это моя Сафо, моя Лорен.
Я закрываю лицо, чтобы не заплакать перед ними. Но это нелегко. Кайла и Лорен знают — что-то происходит. Мы настолько хорошо чувствуем друг друга, мы же сёстры одного Круга, что голос Кайлы начинает немного дрожать:
Пришло время исполнить ваши желания
И злое проклятие на священника,
Что забрал жизнь Мелиссы.
Теперь мы должны завершить ритуал…
Чья-то рука ложится на моё плечо, и я понимаю, что это Лорен. Кто ещё может позволить себе настолько чувственные духи.
— Какие-то проблемы, куколка, может выйдем и я покажу тебе кое-что из запрещённого?
— Ты мне угрожаешь? — Шарлотта хохочет. Действительно, чего может бояться пьяная журналистка, окрылённая присутствием будущего мужа.
— Убери руки от моей жены, — шипит Роберт, — заберись на сцену и лапай своего Джеймса.
Я отнимаю ладони от лица, мне уже совсем не хочется плакать.
— С Днём рождения, Роберт. Я дарю тебе развод.
— Мне он не нужен, засунь его себе…
— Ты просто ничего не знаешь. Лотти говорит правду, всё это время я любила Салазара. А тебя отбила у Шарлотты из-за давней детской обиды, я жутко злопамятная тварь, Бобби.
Есть вещи, которые Дженни может объяснить лишь своей феноменальной злопамятностью и дурным нравом.
— Я не хочу этого слышать, ты не можешь любить какого-то мертвеца.
— А если он не мертвец? — Лорен обнимает меня за плечи. На её золотистом коротком платье играют искорки. — Если он здесь, среди вас?
Последнюю фразу она произносит мягким тихим мужским голосом. Я вздрагиваю. Я не слышала этого голоса очень-очень давно, и он мне очень нравится.
Роберт смотрит на нас как на исчадия ада. Шарлотта сидит, прижав ладонь ко рту и дрожит.
Приходите на шабаш… теперь мы пришли!
Если ты говоришь "рай", я говорю "замок лжи".
Ты говоришь "простить его",
Я говорю "отомстить".
Мой сладкий сатана, ты единственный…
— Дженни даёт тебе развод. Уезжайте с Шарлоттой в Эпплби, там вас ждёт работа, сможете арендовать дом с красивым садом впридачу.
— Там у вас родится девочка. — Я не могу не плакать. — Очень похожая на вас обоих.
— Я тебя всё равно не отпущу, — голос Роберта уже не излучает уверенность.
— Тогда я не сниму с тебя проклятие, — мужской голос Салазара обволакивает каждую клеточку.
— О чём она… о чём он говорит? — Наконец-то Шарлотта протрезвела.
— Он знает. — Лорен подмигивает Роберту и целует меня в плечо. — Хорошего вечера.
Грибное рагу пахнет чудесно, и Шарлотта с Робом изумлённо смотрят на меня, когда я смахиваю слёзы и принимаюсь за еду. Я пожимаю плечами. Когда мне ещё удастся поесть в такой чудесной компании?
Приходи, приходи на шабаш,
Вниз по разрушенному мосту.
Позже Господин присоединится к нам,
Призванный из самого сердца ада…
В конце вечера Лорен, прежде чем подняться на сцену с флейтой для финальной песни ("Прекрасная Язычница", ура!) возьмёт меня за руку и поведёт за собой.
ЭПИЛОГ
Коротенькое официальное письмо сухо извещает о том, что редакция газеты "Хэттлстоунский Вестник" больше не нуждается в моих услугах. "Ваша колонка не пользовалась откликом у читателей!" Ожидаемая ложь (а вот расширенная кулинарная рубрика — поистине сюрприз дня).
Однако мне милостиво разрешают написать напоследок о том, что волнует именно меня, современную ведьму, а не тех, кто пишет в редакцию. Кажется, эту бумагу составляли двое: один отвечал за официоз, другая за ложку мёда. (На все сто уверена, что Шарлотте не за что больше на меня злиться). В количестве слов "напоследок" меня не ограничивают, следовательно появился шанс сказать действительно что-то важное. Что-то, что должно заставить читателей бить окна редакции и требовать вернуть "Дженни", а кулинарный обзор ополовинить и засунуть обратно в духовку. Что это могло быть?
Ещё пришла записка от Мелиссы на тонированной плотной бумаге (десять пенсов за лист, о боги!) с напоминанием о том, что очередной эсбат состоится не в Каменном Круге у реки, а на Пологом Холме. Жаль, что не у реки. Я в красках представляю, как Мелиссу уносят волны, потом традиционно закатываю глаза и сжигаю всю эту мерзость на каменном блюде. Письмо из редакции весело и быстро взлетает клочками к потолку. Смятая в комок записка Верховной Жрицы долго скрипит, ворочается, как свинья в загоне, сбрасывая с боков пламя, и до конца не ясно, кто кого пожрёт.
)0(
Обычно мы собираемся и выходим засветло, а когда приходим на место, холодает, и в вечернем небе разгораются звёзды.
На этот раз Лорен сделала для нас цветочные венки, но Мелисса сказала, что розовые цветы не сочетаются с нашими голубыми платьями, "и как тебе такое в голову пришло, Лоу, — искусственные цветы?!" Цветы, стебли и листья были не искусственные, а вязаные, что добавляло им волшебства. Всем известно, что вязание — магическое действо, и, кстати, Салазар умел вязать даже будучи мужчиной. Моя мама и Кайла поблагодарили Лорен, но тоже отказались надеть венки. Это было странно. Тогда мы с Лорен торжественно обменялись венками. "Наверное, миссис Мята хотела венок из живых поганок, учтём на будущее", — прошептала Лорен, целуя меня в щёку.
Но это было лишь тревожное начало. Я плохо понимала, почему мы отправились на Пологий "Розовый" Холм. Может быть, мечты о том, как Мелиссу уносит многоводная Сент-Эстер, как-то передались лунной жрице заранее, не знаю. Это было место более близкое, но слишком закрытое, оно только называлось холмом, а на деле — просто обширная поляна, заросшая вереском, посреди чащи.
Пока мы шли, наши свободные платья хлопали на ветру как паруса. Наши с Лорен венки держались крепко, на широких лентах. Все молчали. Мы с Лорен тормошили Кайлу, пытались шутить — напрасно.
— Какая тоска, — вырвалось у меня, когда я ставила свой фонарь в мягкую вересковую ямку.
— Скоро тебе станет гораздо
