Остров. Роман путешествий и приключений - Геннадий Доронин

А как вам улитки-гепарды, акуловидные русалки, бабочки размером со стадион?

Времена, эпохи, эры могут перетасоваться, как старая затрепанная колода карт. Понятия «сегодня», «вчера», «завтра» потеряют свой смысл, что, в общем-то, происходит уже сейчас, и это позволяет предположить, что где-то в бесконечном мире уже существуют такие разломы.

Так это или совсем по-другому – мог решить только смелый эксперимент. В общем, потребовались добровольцы.

Собралось много всякого народа: состарившиеся у костров пионеры-тимуровцы, уставшие чужие интересы ставить выше своих собственных; энтузиасты, всегда готовые хоть экспериментальные таблетки глотать, хоть босыми по битым пивным бутылкам ходить, хоть заниматься любовью под микроскопом; искатели приключений, засыпающие на ходу, потому что во сне им снятся алые паруса, скалы на берегу океана, пираты в сюртуках, залитых кровью и мадерой; авантюристы, за жизнь не произнесшие ни слова правды, но готовые отправиться за тысячи верст, услышав в трактире бородатый анекдот про белый Остров на белой воде… Много приходило самоубийц, решивших, что стать лучом света – лучший способ свести счеты с жизнью. Отбою не было от мужей, мечтающих скрыться – хоть в самой враждебной галактике – от своих половин. Настойчиво просился в отряд космонавтов старичок ста шести лет от роду, говорил, что ему позарез надо в прошлое, где он еще в тридцать восьмом году должен был набить морду одному уроду, да вот не набил, а тот в результате да-а-а-а-л-е-к-о-о-о-о пошел, много крови попортил добрым людям. Правда, в комиссии по отбору космонавтов старичку сказали, что морды бить надо в свое время, мордобой задним числом не приветствуется, да и дороже выходит. Один чудак уверял, что ему знакомы многие межгалактические наречия, но проверить это не удалось – не сыскалось второго специалиста. Косяком шли изобретатели всего на свете, вровень с ними – писатели и журналисты, глаза и уши земли нашей. Приходил узнать условия запуска – подъемные, суточные, ну и все такое – один поэт, слагающий стихи для песен (между прочим, очень популярный – его «Гори, гори, не потухай» вошла в мировую антологию золотых застольных песен). Кстати, поэта сразу зачислили в отряд, и здоровье у него было подходящее, и родни никакой.

Кстати, насчет родни было очень строго. По инструкции, в первую очередь зачислялись в галактический отряд люди одинокие, не обремененные многодетными семьями. Дело было вселенского масштаба, и никто не хотел осложнять его надрывом расставаний, истошными криками баб, зачисляемых во вдовы при живых мужьях, хныканьем детей: «Папа, привези мне железную дорогу, ты обещал железную дорогу, ну, папа, не забудь про железную дорогу!..» Особо опасались, если об эксперименте узнает телевидение – там белое превратят в фиолетовое, устроят танцевальное шоу «Звезда с звездою говорит», затеют бесконечный, как сама Вселенная, сериал «Мой любимый луч света», на ста пятидесяти телевизионных каналах поселятся ученые головы, объясняющие, что перемещение со скоростью света невозможно, что человечество обречено стариться вместе с Землей, разделить ее судьбу; идея межзвездных перелетов только отвлекает от реальных проблем, между тем как глобальное потепление грозит вторым всемирным потопом…

Молодоженов рассматривали как исключение, проводили с ними долгие собеседования.

Отклоняли предложения всех, кто старше тридцати, даже беспросветно одиноких. Все космонавты должны иметь приличный запас жизненных сил, они им понадобятся и в непредставимом далеке, и особенно по возвращению. Все кандидаты проходили специальное персональное тестирование, заполняли анкеты, в которых было ни мало ни много, а шестнадцать тысяч триста семьдесят вопросов. Саша заполнял свою анкету полтора года, подчас изумляясь дотошности вопросов: за какой партой сидел в школе, какое любит мороженое (если любит), сочинял ли в восьмом классе стихи (если сочинял в девятом, то не указывать), сколько раз без отдыха переплывал в детстве знаменитую речку Чаган?..

Все зачисленные в группу давали строгую подписку, что идут на смертельный риск добровольно, что готовы к выполнению задания в любую минуту, что обязуются не жениться, что будут все относящееся к отряду хранить в строгой тайне, ну и, конечно, что не состояли, не сочувствовали, не привлекались.

Межгалактический центр обосновался на Свистун-горе, откуда видны были и Меловые горки, и пойма Урала, и сам город, в объятьях трех рек. Глубоко под землей разместились научные лаборатории, где гениальные ученые испытывали время – и на разрыв, и на сжатие, и на прочность, и даже сопротивляемость агрессивным химическим соединениям. В этот центр на вершине горы добровольцы должны были подниматься только пешком или на велосипедах, что было одним из испытаний, потому что далеко не каждому это было по силам. Инструктор по комплексной межгалактической подготовке Ипатий Ильич рассказал как-то, что давным-давно на месте центра была старинная сторожевая башня. Столетия назад здесь стерегли землю, теперь пытаются присматривать за космосом.

В итоге зачислили семьсот семнадцать человек, которые сразу же приступили к усиленным тренировкам. Они учились ориентироваться на местности, выживать в пустыне, лесу, среди льдов, отрабатывали приемы карате, джиу-джитсу, фехтования на шпагах, двуручных мечах, бились на алебардах, стреляли из арбалетов, доводили до совершенства мастерство верховой езды, знакомились с биографиями королей, герцогов и даже менестрелей. Пробовали на вкус средневековую брагу, медовуху, заучивали рецепты пива, сливовицы, портвейна и вермута. Ученые почти не сомневались, что возвращение первого межгалактического космонавта произойдет в четырнадцатом или пятнадцатом веке. А может, и еще раньше. А может, и вообще не произойдет, может, легко распавшись на фотоны, люди затем превратятся в куски неживой мерзкой протоплазмы или их световая составляющая, вернувшись на Землю, попадет в тела коров, лошадей, обезьян, а вдруг вообще космонавты останутся блуждающими потоками света, как кометы?..

– Вы не просто космонавты, вы предтечи грядуще го единения Вселенной! – говорил им инструктор по комплексной межгалактической подготовке Ипатий Ильич. – Через трагедию собственных судеб вам выпало право на великое познание…

Инструктор любил красивые слова, но космонавты понимали – это от полноты чувств и неумения просто сказать о великом.

– Вы покинете Землю, но не покинете мир, – напоминал он им, – вы узнаете то, что не было дано до сей поры никому…

– Без сожаления готовитесь к этому неслыханному научному подвигу? – спрашивал он у них, и сам отвечал:

– Конечно же, с сожалением, как иначе? Прекрасен наш мир, но вы сознательно жертвуете им ради науки… Земля не забудет эту вашу жертву…

После этих его слов шестнадцать человек покинули межгалактический отряд, сославшись на недомогания, занятость и невыплаченные долги.

– Вселенная покорится только людям с крепким духом, – сказал Ипатий Ильич. – Мы никого не держим. Наоборот, хорошо, что отсеваются нестойкие и сомневающиеся…

После этого отряд не досчитался еще трехсот двадцати человек. А один ушел, сказав, что космос – это вообще отвод зрения, на самом деле там ничего нет, ничего…

Ученых, между тем, тревожила еще одна проблема, очень непростая: как передать межгалактическую информацию, ведь если космонавт, вернувшись, попадет в глухое Средневековье, то как современные ученые узнают, с чем он прилетел? Разрабатывались различные хитроумные методы передачи, например, написать сообщение нестираемой краской на пирамидах в Египте, или из базальтовых плит где-нибудь в горах выложить гигантское слово – если мы не одиноки во Вселенной – «Да!», если никто так и не встретится в глубоком космосе, то – «Нет!». Современные ученые обнаружат эти чудеса света и все поймут. Миссия будет выполнена. Предлагались и другие способы: внести красноречивые вставки в тексты старинных книг, понятные расшифровщикам двадцать первого века; создать литературный шедевр, лучше всего стихотворный эпос, чтобы его передавали из поколения в поколение… Порешили на том, что странники во Вселенной будут стараться использовать все возможности донести свою информацию до современников.

Разведчики Вселенной усиленно тренировали память, в далекий космос вместе с ними невозможно было отправить никакой аппаратуры – ни фотоаппаратов, ни видеокамер, ни даже простых записных книжек с карандашами. Да что там – им предстояло отправиться в путь без одежды; ученые пока не научились забрасывать в галактические пространства одновременно с живыми существами и всякие приборы, снаряжение. Или человека, или приборы, а вместе – ни-ни! Ничего не поделаешь, такой закон природы. Поэтому предполагалось, что память должна стать одним из главных инструментов установления космических контактов. Спросят инопланетяне: как у вас дела с математикой, физикой, химией? А им в ответ Бином Ньютона, правило буравчика, закон Ома, Таблицу Менделеева – знай наших!.. Они насчет культуры, конечно, поинтересуются, а им наизусть «Преступление и наказание», «Под сенью девушек в цвету», «Лолиту»…