Роботы наступают - Мартин Форд

Прибыль корпораций в процентном отношении к ВВП также резко выросла в послекризисный период (рис. 2.4). Стоит отметить, что, несмотря на стремительное падение доходов во время экономического кризиса 2008–2009 гг., темпы восстановления доходности в последующем были беспрецедентными и не шли ни в какое сравнение с предшествующими рецессиями.

{63}

США — не единственная страна, в которой наблюдается снижение доли труда в национальном доходе. В июне 2013 г. два экономиста из Бизнес-школы Бута при Чикагском университете — Лукас Карабарбунис и Брент Нейман — опубликовали статью{64}, в которой показали на основе анализа данных по пятидесяти шести странам, что в тридцати восьми из них отмечается значительное снижение доли труда. Более того, авторы исследования выяснили, что снижение в Японии, Канаде, Франции, Италии, Германии и Китае за последнее десятилетие было большим, чем в США. Снижение доли труда в Китае, стране, которая, как принято считать, забирает себе всю работу, было особенно резким, в три раза превысив соответствующий показатель в США.

Карабарбунис и Нейман пришли к выводу, что снижение доли труда по всему миру является результатом «экономии от повышения эффективности в секторах, производящих средства производства, часто связанной с прогрессом в области информационных технологий и веком компьютеров»{65}. Авторы также отмечают, что постоянная доля труда в доходе по-прежнему является «одной из фундаментальных характеристик макроэкономических моделей»{66}. Другими словами, подобно тому, как экономисты, судя по всему, не до конца осознали последствия начавшегося приблизительно в 1973 г. отставания роста заработной платы от роста производительности труда, они, по всей видимости, до сих пор продолжают включать закон Боули в формулы, которые используют при моделировании экономики.

Сокращение доли экономически активного населения

Еще одной тенденцией стало сокращение доли экономически активного населения. После кризиса 2008–2009 гг. зачастую падение уровня безработицы было обусловлено не созданием большого количества новых рабочих мест, а выходом из состава экономически активного населения потерявших всякую надежду людей. В отличие от показателя уровня безработицы, учитывающего только тех, кто занимается активным поиском работы, показатель доли экономического активного населения дает наглядное представление о количестве тех, кто сдался.

Как показано на графике на рис. 2.5, в период с 1970 по 1990 г. доля экономически активного населения стремительно росла за счет вливания в его состав огромного количества женщин. На фоне общей тенденции оказывается в тени одно чрезвычайно важное обстоятельство: процент мужчин, входящих в состав экономически активного населения, непрерывно уменьшается с 1950 г., опустившись с максимальной отметки 86 до 70 % в 2013 г. При этом пик экономической активности женщин пришелся на 2000 г., когда 60 % из них входили в состав экономически активного населения. В том же году достиг своего максимального значения — 67 % — и общий показатель доли экономически активного населения{67}.

{68}

С тех пор показатель продолжает падать. Отчасти это объясняется выходом на пенсию людей послевоенного поколения, а также стремлением молодых людей получить более основательное образование. Однако одними лишь демографическими процессами объяснить эту тенденцию невозможно. Доля работающих в возрасте 25−54 лет, т. е. тех, кто уже отучился в колледже или даже закончил университет, но при этом еще не достиг пенсионного возраста, снизилась с 84,5 % в 2000 г. до всего лишь 81 % в 2013 г.{69} Другими словами, как доля экономически активного населения в целом, так и доля работающих среди взрослого населения, находящихся в наиболее активной фазе своей трудовой жизни, снизились приблизительно на три процентных пункта с 2000 г. — и примерно половина этого падения пришлась на период до начала финансового кризиса 2008 г.

Падение доли экономически активного населения сопровождалось взрывным ростом числа заявлений на включение в Программу социального обеспечения для нетрудоспособного населения, которая призвана служить своего рода «страховочной сеткой» для работников, получивших травмы, несовместимые с продолжением трудовой деятельности. В период с 2000 по 2011 г. количество заявлений более чем удвоилось — приблизительно с 1,2 млн до почти 3 млн в год{70}. Учитывая отсутствие каких-либо данных о внезапном росте производственного травматизма с начала столетия, многие аналитики высказывают предположение, что программа выплаты пособий по нетрудоспособности используется не по назначению, превращаясь в своего рода последнюю — и теперь уже бессрочную — программу страхования на случай потери работы. Таким образом, есть достаточные основания полагать, что отказываться от участия в экономической деятельности людей заставляют не только факторы демографического характера или цикличность экономического развития.

Меньше новых рабочих мест, дольше период экономики без создания рабочих мест и стремительный рост длительной безработицы

С каждым новым десятилетием в течение последних пятидесяти лет экономика США все хуже и хуже справляется с задачей создания новых рабочих мест. Лишь в 1990-е гг. американцам удалось — да и то не в полной мере — удержать тот же темп роста количества рабочих мест, что и в предшествующем десятилетии, во многом благодаря технологическому буму во второй половине десятилетия. Начавшаяся в декабре 2007 г. рецессия и последовавший за ней финансовый кризис поставили крест на планах создания достаточного количества новых рабочих мест в 2000-е гг.: к концу десятилетия в экономике было практически столько же рабочих мест, сколько в 1999 г. Впрочем, еще до наступления мирового экономического кризиса первое десятилетие нового столетия уже имело все шансы стать худшим по показателю роста занятости со времен Второй мировой войны.

Как показывает график на рис. 2.6, по состоянию на конец 2007 г. число рабочих мест в экономике увеличилось всего лишь на 5,8 %. В пересчете на все десятилетие это означает, что, если бы даже экономического кризиса не было, к концу 2000-х, скорее всего, количество рабочих мест увеличилось бы приблизительно на 8 %, т. е. рост был бы более чем вдвое меньшим, чем в 1980-е и 1990-е гг.

{71}

Столь скромные результаты вызывают особую озабоченность в свете того факта, что экономике требуется большое количество новых рабочих мест — от 75 000 до 150 000 в месяц в зависимости от исходных предпосылок — только лишь для того, чтобы справиться с ростом населения{72}. Даже если исходить из минимальной оценки, дефицит рабочих мест в 2000-е гг. составил около 9 млн.

Кроме того, данные последних лет красноречиво свидетельствуют о том, что, когда экономика начинает оправляться от нокаута рецессии, на восстановление рынка труда уходит все больше и больше времени. Временные увольнения уступили место восстановлению экономики, не сопровождающемуся созданием рабочих мест. Согласно данным отчета Федерального резервного банка Кливленда за 2010 г., последние рецессии характеризировались значительным удлинением периода поиска уволенными работниками новых рабочих мест. Другими словами, проблема не в том, что спады приводят к исчезновению все большего числа рабочих мест, а в том, что в периоды восстановления их создается все меньше и меньше. Когда в 2007 г. разразился мировой экономический кризис, уровень безработицы продолжал расти почти два года, увеличившись на полных пять процентных пунктов — до 10,1 %. Аналитики Федерального резервного банка Кливленда пришли к выводу, что этот скачок в уровне безработицы был на 95 % обусловлен возросшими трудностями при поиске новой работы{73}. Это, в свою очередь, привело к колоссальному скачку в уровне длительной безработицы, который достиг максимума в 2010 г., когда доля тех, кто сидел без работы более шести месяцев, достигла 45 %{74}. График на рис. 2.7 показывает, сколько месяцев понадобилось рынку труда, чтобы восстановиться после рецессии. За мировым экономическим кризисом последовал провальный для рынка труда период восстановления: на то, чтобы вернуться к докризисному уровню, понадобилось шесть с половиной лет, если считать с начала рецессии до мая 2014 г.

{75}

Отсутствие работы в течение продолжительного периода времени — серьезная проблема, грозящая деградацией. Проходит время, и люди начинают терять профессиональную квалификацию. Они теряют надежду и перестают искать работу. При этом во многих случаях те, кто работает, активно выступают против найма людей, находящихся без работы длительное время, зачастую отказываясь даже рассмотреть их резюме. Это подтверждается результатами эксперимента, проведенного Рэндом Гхаяд, работающим над диссертацией по экономике в Северо-Восточном университете, который показал, что претендент, находящийся без работы в течение непродолжительного времени и не обладающий никаким практическим опытом, имеет большие шансы получить приглашение на собеседование, чем тот, у кого есть необходимый опыт, но кто сидит без работы более шести месяцев{76}. По данным другого отчета, подготовленного Институтом городского развития, те, кто находится длительное время без работы, практически ничем не отличаются от работающих. Иными словами, чтобы попасть в ряды не работающих долгое время — и стать жертвой стереотипов, закрепившихся за этой категорией, — достаточно простого невезения{77}. Если, к несчастью, вы потеряете работу в особенно неудачный момент и не сможете найти новую до наступления страшного шестимесячного водораздела (что более чем вероятно в условиях резкого экономического спада), с этого момента ваши шансы на успех начинают стремиться к нулю, какой бы высокой ни была ваша квалификация.