Серая шапка - Евгений Рубаев

Аркадий открыл могучую дверцу высокого импортного холодильника, названия которого он не смог даже разобрать. Написано было, очевидно, по-фински. В огромном чреве стояла початая бутылка коньяка. Закуски не было никакой! Аркадий с отвращением отодвинул коньяк, хорошо рассмотрел пустоту холодильника, даже заглянул в морозилку. В морозильной камере сиротливо стояли ёмкости для льда и более ничего! Он подумал: «Ладно, сварю кашу или макароны!» Но ничего, из чего можно варить пищу, в доме не существовало! Консервов тоже не было! Попив воды из-под крана, Аркадий стал смотреть по телевизору попеременно два скучных канала. Приличных книг в доме не было. Очевидно, хозяин дома был помполит на судне. Вся литература была какого-то учебно-политического характера. Что самое удивительное, телефон тоже не работал! Он хотел было выбраться на улицу через окно — перспектива, учитывая, что этаж был лишь второй, была. Но, во-первых, он не знал, куда идти в этом закрытом для въезда посторонних городе. Во-вторых, даже если он попытается пересечь КПП на автобусе, его непременно арестуют, так как никакого разрешения на въезд сюда он не имел. Поэтому оставалось только одно: ожидать своих тюремщиц. Он смотрел нудное телевидение, дремал иногда. Время тянулось очень медленно.

Но всё когда-то кончается, наконец, в двери раздалось шебуршание, и в квартиру стайкой ввалились шумные и весёлые вчерашние знакомые. Все трое были в комплекте! Не обращая внимание на возгласы приветствия, Аркадий ринулся к их сумкам, выглядевшим подозрительно скромно. В сумках были сигареты, коньяк и какие-то предметы женского туалета. Возгласы подружек были примерно такого рода:

— Арно! Мы тебе курить принесли, хороших сигарет!

— Я не курю! — простонал пленник.

— Разве? — почти хором удивились подруги. — А нам показалось, что ты любишь курить!

— Я жрать люблю! — простонал пленник, — Элеонора, давай отправляй меня назад, в Мурманск!

— Арник! Мы же договорились о встрече с начальником радиостанции!

Проказницы не уточнили, что договор был только лишь между ними и Аркадием. Он же понял, что они договорились с самим начальником, поэтому обречённо промямлил:

— Ну, это меняет расклад. А, пожрать могли бы принести, хотя бы!

— А вот!

Эльвира развернула пропущенный страдальцем пакет, и компания набросилась находившиеся в нём пирожки из общепита. Пирожков оказалось неожиданно мало. Аркадий с голода заглотал большой кусок. У него начала развиваться икота, но пока он бегал на кухню и совершал судорожные глотки, с пирожками было уже покончено. Он выжидающе пошуршал пакетом и разочарованно стал смотреть на хозяйку квартиры. Та не преминула отреагировать и воскликнула:

— Что же мы медлим! Давайте выпьем, вы, что, сюда жрать пришли?

Пока пили коньяк, несчастный Аркадий пытался выяснить перспективы ужина, но он был резко прервали:

— Не будь таким плотоядным! Мы будем сыты любовью!

Началась вчерашняя кутерьма. Секс царил прямо по масштабам запрещённых порнофильмов! Лишь изредка участники оргии прерывались на распитие коньяка. Эльвира приободряла:

— Пей, Арлекино, коньяк поднимает потенцию!

Сон от усталости, наконец, свалил героя-любовника. Он уже не ведал, что там подружки выделывали с ним, пока он спал. Но сны снились ему суперэротические!

Когда он проснулся, на столике была новая записка, но с тем же содержанием. Аркаша обречённо выглянул в окно. Там всё было по-старому. Небритая щетина начинала чёсаться. День прошёл точь-в-точь похожий на предыдущий. Голод, вроде бы, стал даже привычным. Он уже не пытался искать съестное в этом доме. Всё время, в отупении, он смотрел с лоджии на открывающийся взору пейзаж. Дом стоял на окраине, хотя, судя по размеру города, здесь всё было окраиной, пейзаж представлял собой лысые сопки Заполярья, то есть был весьма унылым и навевал дикую тоску. Надежды, что шабашник на «Жигуле» вернётся и перевезёт его в багажнике назад, становилось всё меньше. Настроение у пленника было хоть вой!

К вечеру замок в двери опять зашебуршал. Истощённый Аркадий плохо реагировал на всякие изменения во внешнем мире. Однако, ворвавшиеся подруги источали радость и веселье. Так ведут себя домашние собаки, когда хозяин возвращается после долгого отсутствия. В сумках подруг был опять коньяк и масляные пирожки. Других яств Аркадий не надеялся увидеть… Так же, как и в предыдущий раз, подружки съели почти все пирожки сами и принялись терзать свою жертву. Аркадий пытался задавать им вопросы о начальнике радиостанции. Взамен ему предлагали посмотреть дефицитный тогда порножурнал. Когда вконец изможденный герой-любовник забылся во сне, подружки продолжали работать над его плотью.

Наутро всё повторилось вновь. Эльвир и других Эльз в квартире уже не было, а была опять же новая записка, но с прежними словами. Уже безразличный ко всему Аркаша просто вышел на балкон, даже не вглядываясь в унылый пейзаж, который никогда не менялся. На сопках лишь кое-где торчали клочки кустов и где-то по гребню шли столбы то ли ЛЭП, то ли связи. Вдруг слух Аркадия заострился — с соседнего балкона послышался лязг защёлок. После этого дверь балкона отворилась и на свет вышел свежевыбритый мужчина, весь вид которого являл высокую харизму.

— Здравствуйте… — робко проблеял невольный пленник амурных дел.

— Здравствуйте! — с высоким достоинством промолвил гладко выбритый сосед.

Аркадий, увидев в лице этого благородного мужчины надежду на своё спасение, заискивающе попытался завязать знакомство:

— Прекрасная погода, не правда ли?

— Погода, в нашем понятии — это когда ветер крепчает! — загадочно ответил аккуратно одетый в спортивные одежды гладко бритый сосед.

Аркаша не стал вдаваться в тайный смысл чужих понятий. Осмысливая дальнейшие ходы, он стал соображать: «Блатной, может? Уж больно повадки у него как у пахана!» — судорожно думал он. Но, похоже, это был единственный шанс вырваться из заточения. Ему, как не имеющему возможности посоветоваться с кем-либо, приходили порой фантастические мысли: «Может, Эльвира с подругами, мстя в его лице кому-нибудь, решили высосать его, как паучихи, а жалкую оболочку похоронить где-то?»

Аркаша решил «заблатниться», чем, как ему казалось, он приглянулся бы соседу, как собеседник:

— Зусман Колосовский! — выкрикнул он отчаянно первое пришедшее на ум, как ему казалось, блатное выражение.

— Вы, что, поляк? — заинтересованно спросил сосед.

«Есть контакт!» — ликовал в душе Аркаша, но от блатного сленга стал отгребаться и сообщил, как ему казалось, с налётом интеллигентности: