Все только начинается - Василий Кононюк

Вот и сейчас, вглядываясь в мелькающие лица, Саша чувствовал, стоит ему чуть сосредоточиться на любом из них, и он может рассказать, что это за человек, о чем он мечтает, как живет и стоит ли с ним идти в разведку. Но никаких тонких тел он не видел, попадались в большей своей массе тела весьма плотные. Иногда встречались худые, некоторые из них можно было с натяжкой назвать тонкими, но было ясно, ученый ящер требует от него совсем другого.

Вдруг на короткий миг все вокруг изменилось. В глазах потемнело, в голове закружилось, одновременно он стал легким: казалось, подпрыгни, и взлетишь метра на три вверх. Мир вздрогнул, стал сумрачным, очертания людей и предметов расплылись и окутались ореолом света различных оттенков. И еще: от него к той девушке, которую он рассматривал, протянулся золотистый лучик и потонул в светлом ореоле вокруг ее головы. Через мгновение все пришло в норму.

«Кажется, перетренировался. Аж в глазах потемнело, так недолго и в обморок грохнуться», — подумал Саша и перешел на спортивный шаг.

Но Хор имел свое мнение:

«Тренироваться мы с тобой еще и не начинали. Или ты решил, что эта легкая проверка функционирования твоих органов с целью выявления потенциальных угроз здоровью и есть полноценная тренировка? — Тон учителя сочился сарказмом. — Твоя реакция, общее состояние организма, эластичность мышц и связок значительно ниже плинтуса. Я правильно применил эту идиому?»

«Тебе видней, — хмуро ответил ученик. Он законно гордился своим здоровьем и претензии считал надуманными. — Что ж это было со мной?»

«Я помогаю тебе. Растягиваю твое тонкое тело, чтобы оно стало более подвижным. Это может сопровождаться неожиданными, часто болезненными для тебя ощущениями. Нужно терпеть. Будет значительно хуже, чем сейчас. Одновременно я тебя немножко толкаю в нужном направлении. Теперь ты будешь знать, что должен почувствовать и увидеть».

«А знаешь, учитель, я такое уже видел несколько раз. Когда в голову крепко получаешь, тоже в глазах темнеет, голова кружится, и все светиться начинает. Так и говорят: „Головой ударился, аж искры из глаз посыпались“».

«Вполне возможно. Хороший удар вышибает все глупые мысли из головы, и разумный на короткий миг видит истинную картину мира. Так что короткий путь к созерцанию своего тонкого тела тебе уже известен», — совершенно серьезно отреагировал ящер.

«Знаешь, Хор, один умный человек уже очень давно сказал, не ходите коротким путем, мол, короткий и широкий путь необязательно правильный, несмотря на то что многие по нему идут. Может, я не совсем точно запомнил его слова, но основной смысл такой».

«Я только указываю цель, Сеш, путь ты выбираешь сам, но если заблудишься, будем подталкивать в нужном направлении», — жизнерадостно пообещал учитель.

Прибежав домой, приняв душ, Саша начал собираться в дорогу и понял: он не знает, куда и, главное, зачем они уезжают.

«Хор, а куда мы едем и зачем?»

В ответ на этот невинный вопрос Хор разразился длинной лекцией. О пагубном влиянии городов с их высокой плотностью населения, об ауре рвачества, корысти, гордыни и вместе с тем — отчаяния и безысходности, которыми пропитано все вокруг. О том, как это отражается на учебе, работе и душевном состоянии настоящего искусника, которым он, Хор, несомненно, является, и как надеется, что похожим на него станет его новый ученик. Правда, после таких глупых вопросов надежды на благоприятное окончание учебы почти не остается, и ему, Хору, хочется задать встречный вопрос: «Знает ли Сеш, какой процент смертности у новых учеников в первые три года обучения?»

Прослушав лекцию, Саша понял: нервы у ящера расшатаны основательно, надо увозить его подальше. Тем не менее мысль о несчастном случае на производстве не вдохновляла.

«Ты, учитель, смотри не переусердствуй. Сам рассказывал, какой облом с другими кандидатами у тебя вышел. От добра добра не ищут. Ты подумай, сколько тебе мороки новое тело искать, хозяина уговаривать, соблазнять. Долго убеждать, что ты не Люцифер, а вполне вменяемое привидение, которое ему добра желает. Пока устроишься, пока то да се, а враги не дремлют. О тлетворном влиянии городов на тонкое тело человека еще классики предупреждали задолго до твоего появления и массового переселения из деревень в города». И Саша, проявив недюжинный интеллект, процитировал Пушкина:

Когда бы ты воображалаНеволю душных городов!Там люди в кучах за оградой,Не дышат утренней прохладой,Ни вешним запахом лугов;Любви стыдятся, мысли гонят,Торгуют волею своей,Главы пред идолами клонятИ просят денег да цепей.

После того как Хор прослушал классика русской литературы и в целом одобрил его взгляд на проблемы урбанизации, выяснилось, что поселиться он намеревается не абы где, а обязательно на отшибе, чтобы в радиусе минимум пятисот метров никто не проживал, но обязательно рядом со столицей. На закономерный вопрос, к чему все эти сложности и почему хутор должен быть обязательно рядом со столицей, последовал следующий ответ:

«Иногда на простой вопрос ответить труднее всего. Искусник обязан работать, неважно, мастер он или ученик, иначе боги лишат его своей милости. Поэтому искусники трудятся независимо от того, сколько у них денег. А где больше всего работы для искусника? Безусловно, в столице. Но это только часть правды…

Есть древняя история, которая завершилась не так уж и давно. Когда Творец воплотился в этот мир и сотворил из себя нашу Вселенную, он создал богов, следящих за равновесием. Богам была дарована способность обращаться ко всему созданному Творцом, управлять живой и неживой материей. Но боги забыли о своем предназначении и воевали друг с другом, не думая о равновесии.

Тогда бог огня и металлов Терадус подарил всем разумным способность проникать сознанием в материю и быть ею услышанным. За это разумные дали ему клятву помогать богам и сохранять равновесие везде, где хватит их силы. Терадус был жестоко наказан за то, что посмел поделиться с другими божественным даром. Его приковали к высокой скале, лишив всех способностей и превратив в простого разумного…

Каждый восход светила к нему прилетал посланник темного бога, пернатый хищник дорго, и съедал его печень, но к следующему восходу раны заживали. Так продолжалось до тех пор, пока великий искусник Харим ат Миран, создавший первую летающую повозку и проникший в сознание металлов, смог разрушить цепи и освободить Терадуса. Случилось это около трех тысяч лет тому назад. — Хор замолк, чувствовалось, он искренне переживает эту историю. — С тех пор искусники, заканчивая обучение, клянутся своему учителю сохранять равновесие, и вся их жизнь посвящена этому…