Рожденная пламенем - Эбби-Линн Норр

Его взгляд наконец оторвался от моих глаз и теперь блуждал по локонам на моей макушке. Он сунул руку в карман и чуть привстал, чтобы дотянуться до чего-то спрятанного внутри. Я не видела, что он вытащил: вещь была зажата у него в ладони. И не успела отреагировать, когда он резко открыл нож-бабочку, поднес к моей голове и рассек что-то быстрым змеиным движением. Я ахнула.

Волосы рассыпались у меня по лицу и плечам. На секунду я подумала, что сейчас мои рыжие завитки попадают на дно лодки, и даже прикоснулась к голове – убедиться, что все в порядке.

– Ты что – отрезал мне волосы?

– Только убрал резинку. Так намного лучше. – Данте захлопнул ножик, сунул его в карман и отклонился назад, чтобы полюбоваться результатом. Потом взбил мои кудряшки одной рукой, укладывая их, словно заправский парикмахер.

Я так растерялась, что даже приоткрыла от удивления рот, потом сжала губы и прищурилась. Что бы я сделала, отрежь он и вправду пару локонов? Перед глазами на секунду мелькнуло лицо Джека, и я перевела дыхание.

– Тебе очень, очень повезло, – четко выговорила я каждое слово.

Уголком глаза я видела, как Джакопо обернулся на звук моего голоса.

– О, она так гордится своими волосами, – рассмеялся Данте. Я окаменела. Он что – дразнит меня? Но тут он перестал смеяться, и на лице появилось выражение восхищения. – Неудивительно. – Палец его коснулся моей скулы. Он наклонился ближе и заговорил тише: – Она очень-очень красивая. – Произнесено это было с очень серьезным видом.

Мое изумление его дерзостью наконец рассеялось.

– А он очень-очень красноречивый.

– Красноречивый, – повторил Данте. – Мне нравится это слово. Можно мне будет им пользоваться? – Он снова откинулся назад с кривой ухмылкой. И моего ответа ждать не стал. – Нам надо как-нибудь погулять вместе. Думаю, ты хорошо ладишь со словами. А я люблю коллекционировать их. Я знаю не очень много интересных фразочек на английском. Научишь? – Он выжидающе посмотрел на меня.

Мы с Данте обменивались репликами и смеялись так, словно, кроме нас, на лодке никого не было. Он не походил ни на одного из моих знакомых, и ему удалось очаровать меня. Кровь моя бурлила, хотя я попивала ледяной чай. Правда, с каким-то алкоголем. Потом банка опустела, и ее сменила другая, тоже запотевшая.

– Ты родился в Венеции? – поинтересовалась я, вспоминая слова Джакопо, что в этой компании местных раз-два и обчелся.

– Да. Нас таких на лодке двое – я и Феди. Я знаю всех, кого стоит знать в Венеции. Моя семья живет здесь уже сотни лет.

– Так у вас длинная история. А огромное родословное древо висит у вас дома в передней? – Историю своей семьи я знала только до прадедов со стороны отца. Они эмигрировали из Ирландии во время Великого голода, и им пришлось сменить свою фамилию на более английскую по звучанию – с О’Кэгни на Кэгни. Что же до материнской линии, то матушкины предки, вполне вероятно, были конокрадами.

Он отрывисто хохотнул.

– Они у отца по всему дому. У нас в библиотеке есть целые полки с книгами, посвященными истории рода. Мои предки в числе самых знатных семей, основавших Великий совет – венецианскую форму правления. Венеция была очень богатой и относительно мирной республикой шестьсот лет в том числе и благодаря моей семье.

– А как же дож? – поинтересовалась я. – У него был весьма пафосный дворец, весь из розового и белого мрамора. Уверен, что вы с ним не родственники? – поддразнила я, потянув за край его розового, как зефир, рукава.

– В моей семье было несколько дожей, – усмехнулся он, и глаза его сверкнули из-под бровей.

– Разве дож не обладал всей полнотой власти?

– Только давным-давно, в период автократии. А к двенадцатому веку обязанности дожа стали скорее церемониальными. Но семьи боролись за титул – старались удержать, покупали его и продавали, хотя реальной властью там и не пахло. – Глаза его блеснули. – Ею обладали стоявшие за кулисами.

Бах!

Я подскочила.

Хлоп! Хлоп!!!

Небо полыхнуло ярко-красным, и треск множества сияющих шутих ознаменовал начало фейерверка. Разговор прервался. Когда Данте обнял меня за плечи и притянул поближе, мне показалось самым естественным на свете опереться затылком о его ключицу. Небо заполнилось красками и светом. Грохот орудий эхом отдавался у меня в животе, а Данте тем временем наклонил голову так, что наши виски соприкоснулись. Я закрыла на мгновенье глаза, ощутив приступ головокружения. Глубоко вздохнула, расслабила шею. Голова отяжелела.

Данте повернулся и поцеловал мой потный висок, а потом снова уставился на расцвеченное фейерверком небо. Я поглядывала на него, любуясь длинными ресницами и игрой света у него на скулах. Он почувствовал и посмотрел на меня. Взгляд его упал на мои губы, и я в панике подалась вперед, делая вид, что невероятно увлечена игрой огней. Данте мне нравился, и меня определенно одурманил алкоголь, но я выпила не так много, чтобы целоваться с парнем, которого видела в первый раз в жизни. Тем более на глазах его друзей. Данте отвел взгляд.

Когда фейерверк закончился, он встал и крикнул:

– Кто хочет охладиться?

Девушки оживились. Парни закивали, стирая пот с лоснящихся бровей. Бриз стих, и стало еще жарче, чем днем. Данте завел мотор, и мы плавно заскользили прочь от берега.

– Кажется, мы движемся в обратном направлении? – спросила я у Джакопо, но ответил вместо него Карим:

– Чтобы добраться до пляжа, надо проехать между островами Лидо и Ле Виньоль. – Он махнул огромной ручищей на темный пролив между островами. Крупнее человека я в жизни и впрямь не встречала. Он был просто горой, состоящей в основном из мышц. А лысая голова его блестела от пота.

– Привет, гигант, – я протянула ему руку.

– Привет, дюймовочка. – Голос у него был такой низкий, что я невольно представила тектонические плиты, трущиеся друг о друга под земной корой. Раньше меня дюймовочкой не называли. Я, конечно, не такая высокая, как Джорджейна, но имея рост метр семьдесят и довольно пышные формы, мало кому казалась крошкой. И подшучивала над Таргой и Акико, которые дышали мне в подмышку. Я только теперь поняла, что они при этом чувствовали.

– Феди говорила мне, что ты канадец.

– Точно так, – кивнул он. – Родился в Египте, а вырос в Калгари. – При гигантском росте лицо у Карима было совсем детское, мягкое и с огромными любопытными глазами.

– Как же ты очутился в Венеции? – Лодка скользила все быстрее и быстрее, и я наслаждалась ветерком, трепавшим мои распущенные волосы. Я замучаюсь потом приводить их в порядок.

– Хорошее место, чтобы начать новую жизнь. Совершил глупость дома, и это навлекло на меня неприятности.