Дети Арктиды. Северные истоки Руси - Александр Тулупов

Масленица, Комоедицы, главный и священный праздник Севера, это праздник Зари, от момента появления кромки солнечного диска до нового дня, когда бог-солнце во всей своей красе и силе уже не покидает мир людей и богов до следующей ночи. И очевидно, что кульминация проводов полярной ночи и встречи нового Солнца, приурочивалась к весеннему равноденствию, главной временной точке отсчета за Полярным кругом, когда начинается новый день, равнозначный году. Поэтому и позже, после исхода из Арктиды, древние русские продолжали отсчитывать Новый год с весеннего равноденствия, тогда как отмечать новый год сразу после зимнего солнцеворота присуще было только западно-атлантической расе умеренных широт, где солнце никогда не скрывается за горизонт. Поэтому в русском «коллективном бессознательном» сохранилась привычка полярного «лето» исчисления, подразумевающая тождественность «год=лето», поэтому в русской традиции Новый год никогда не связывался с зимнем коловоротом. Индоевропейская привычка праздновать Новый год даже не с новым солнцем, а только через семь дней, первого января, идет от ветхозаветной традиции, в которой истинным рождением считалось не просто физическое появление на свет, а инициация в Завете, с момента приобщения к Богу, с обрезании плоти на седьмой день. Бог Нового Завета рождается 24 декабря, затмевая собой рождение нового солнца, но новый год, то есть новая жизнь, начинается после его рождения в Ветхом Завете. Кстати, сами христиане отказались от обрезания лишь в IV веке.

Индоиранцы сохранили традицию отмечать Новый год с весеннего равноденствия и даже перенесли ее через древних персов в ислам, где до сих пор один из главнейших праздников — Наврус, персидский Новый год, 22 марта. В буквальном переводе «нав-рус» (nov ruhs) означает «новый свет» или «новый день», что говорит о том, что иранский Новый год буквально сохранил память о полярном годе-дне. То, что это наследие Севера, подтверждает и его не-исламский, даже анти-исламский характер. О нем вообще ничего нет в корне ислама, в арабской семитской традиции, о нем не упоминает пророк Мухаммед, и известно, что еще в Средние века с ним боролись как с языческим наследием. И не менее важно, что он сохранился именно в Иране и в областях к западу и северу от него, на территории проживания древних иранцев.

Новый год на Руси отмечался всегда весной, 1 марта, и был перенесен на 1 сентября только с окончательной победой ветхозаветной традиции, которая и принесла с собой празднование иудейского Нового года. Но даже церковь праздновало именно «новолетие», «молебным пением по новолетию». Кульминацией новогоднего богослужения и праздника в целом было «действо нового Лета», отправлялось оно на площади перед храмом между утреней и обедней (на рассвете) при огромном стечении народа. В Москве в празднике главными лицами были патриарх и царь. Завершалось действо провозглашением царем здравицы народу и ответной здравицей ему на многие лета. Для русского, северного, «коллективного бессознательного» Новый год это очевидно новое Лето, отсюда чисто русская тождественность год=лето, с тех самых пор, когда было только одно время года, лето, остальное ночь, тьма, небытие. И естественно, что торжество «новолетия» уже исчезло после перенесения праздника на сентябрь и январь. Что собственно нового встречать?

Перенос Петром встречи Нового года в 1699/1700 году на 1 января было переносом индоевропейской традиции, которая была привязана к зимнему солнцестоянию и уже не знала, что в это время года самая глубокая полярная ночь, самое небытие. Тождественность понятий «лето» и «год» как годовой цикл вытекает из того, что полярная ночь, то есть зима, выпадает из жизненного цикла, для жизни остается только время от «рассвета и до заката». Не было тогда времен года, какие могут быть времена у лета? Весна и осень оформились позднее, в новых условиях, в новых, более умеренных широтах, изначально они означали всего лишь переходный период, когда солнечного диска еще нет, но солнечный свет уже есть, то есть зарю. Именно в русском «весна» и «осень» этимологически тождественны и вышли из Авсеня и Усеня, одних из самых архаичных славянских божеств утренней и вечерней Зари. Авсень, Овсень, Усень, Таусень согласно «Славянской мифологии» — «божество, возжигающее солнечное колесо и дарующее свет миру», т. е. приводящее с собой утро дня или утро года, весна — утро полярного года-дня.

На самом деле утро, или весна, это заря рассвета, а вечер, или осень — заря заката, которые на Севере могут длиться неделями. По сути весна-Авсень и осень-Усень означают «ясно», то есть светло, но без солнечного диска. Той же этимологии и главный корень «вос-» в «восходе», «востоке», «воскресении», «возрождении», «возвращении» и т. д. У римлян Аврора несет в себе значение ауры, ореола, буквально «света без Солнца». Но и разница между значением этого ключевого понятия у нас и у индоевропейцев принципиальная. Одно из самых основных понятий, символов языка в слове «все, все, all, alles», и это одно из скрытых, табуированных имен бога, и если для Запада это все тот же антиполярный Al-El, то для нас сокровенное северное Авсень-Весна.

В русском родовом сознании понятие зари лежит настолько глубоко и неубиваемо, что наверняка существует ген, отвечающий за сохранность жизненно важного архетипа. На самой поверхности это колхозы «Заря», коровы Зорьки, высший эпитет «зорька моя ясная», игра «Зарница», газеты «Вечерняя Заря», улицы Красных зорь и т. д. Еще глубже, в одних и тех же в заговорах, но в разных вариантах, высшей силой может выступать как «мати Богородица» так и «Заря-заряница, красная девица». Явно Богородица вторичнее, лишь очередное христианское замещение, подчеркивающее место и значение архетипа. В славянском фольклоре утренняя заря зовется оком божьим. Самое архаичное божество, с самым северным корнем «ар-яр»; этимологически можно представить «заря» как «за Ра» — то, что следует за Солнцем, на самом деле считалось, что это око Солнца, «взор» Ра, отсюда же и «зариться», «зреть», «зоркий», «дозор». Древний заговор: «Заря зарина, заря скорина, возьми с младенца зыки и рыки дневные и ночные» показывает, что заря несет в себе образ верховного божества. Народная русская традиция поражает (в сравнении, прежде всего, с индоевропейской) тем, сколько сказок, песен, заговоров связано в ней с «Зарей-заряницей, красной девицей». Вот примеры зачинов некоторых заговоров, записанных исследователями в различных губерниях России в середине XIX — начале XX веков:

«Заря-заряница, красная девица, утренняя Ирина, Дарья полуденная, придите, возьмите денный крик и полуденный полукрик, отнесите его в темные леса, в далекие края, за синие моря…» (Саратовская губ.). «Заря-заряница, красная девица, возьми ты криксу рабе (имя) и денную, и ночную, и полуночную, и полуденную… Спокой и смиренство дай…» (Орловская губ.). «Зоря-зоряница! Возьми бессонницу, безугомонницу, а дай нам сон-угомон» (Архангельская губ.). «Заря-заряница, красная девица, Возьми свои ночницы / От раба, младенца (имя рек) / Отдай сон, дрему, доброе здоровье» (Псковская губ.). Заря в народной традиции обладает животворящей силой, и она питает человека с момента рождения. Самым здоровым образом жизни на Руси всегда считался подъем с утренней зарей, даже рассветная роса считалась чуть ли не живой водой, пройтись утром «по росе да по заре, что заново родиться». И наоборот, не зарядиться Зарей, «проспать солнце, наспать болезнь».

Царь-Девица в русской мифологии и есть божество Утренней Зари. «А во лбу звезда горит» — явное указание на Утреннюю звезду, Денницу. Заговор: «Заря-зорница, красная девица, сама мати и царица… Среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей». Она и Царь-Девица и Мать-Царица. Для русского Заря — мать Солнца, Заря рождает Солнце, именно из ее недр в течение долгого полярного периода появляется светило. Для русского заря всегда «прекрасна», желанна, даже божественна, «зорька моя ясная» — одно из высших эпитетов в русском подсознании.

И в основном индоарийском мифе Индра убивает дракона Вритру (или змея Ахи) и освобождает корову света и спасает из заточения богиню зари.

Один из удивительных феноменов архетипа зари в русском родовом сознании сохранился в таком, на первый взгляд простом косметическом украшении, как женские румяна. Красные румяна и осветляющая пудра использовались еще в Древнем Египте, но это было еще не косметическое, а некое ритуальное средство, искусством изготовления которого владели сами египетские жрецы, и это подсказывает, что феномен этот гораздо глубже простого украшательства и загадка его где-то в великой тайне всей египетской цивилизации. К закату Египта это стало действительно косметикой, и в таком виде ее узнали греки и римляне. Что это было иностранной модой, а не частью собственной традиции, говорит и то, что первое время все было «импортное» и весьма дорогое, ежегодно тратились огромные деньги на покупку мазей и кремов из Египта. Но, судя по всему, египетские жрецы не раскрыли главных своих секретов «непосвященным», поэтому в эпоху расцвета Римской империи и упадка Египта римлянки вынуждены были изобретать что-то собственное и стали применять свинцовые белила и суриковый краситель, что естественно имело катастрофические последствия. Это еще раз показывает, что это было не более чем модой, а не элементом традиции. А также то, что это не затронуло широко и глубоко женские массы, это было больше аристократической блажью. Более того, в более поздней европейской традиции, причем также вне народной среды, появилось противоположное явление, мода на бледный, «аристократический» вид, и теперь уже глотали уксус, чтобы избавиться от всякой низкородной румяности. Причем, если в Европе еще были какие-то всплески моды на румяна, то в атлантических краях, в англосаксонской среде это однозначно считалось дурным тоном, плебейством, а естественный румяный цвет чуть ли не болезнью, вызванный горячкой. Европейская традиция действительно не знала, в чем красота красных щек и вообще красного цвета.