Цифровой журнал «Компьютерра» № 79 - Коллектив Авторов

Кажется, то, что не может быть корректно представлено в виде формального списка, не достойно быть тем, знание чего спрашивают у молодого поколения. Кажется, что такой формальный список может быть вполне успешно хеширован. Нужно только приложить к этому некоторое старание. И, главное, относиться к этой проблеме не с точки зрения канонов педагогики, а с точки зрения информационных технологий, процесс-то ведь информационный.

Проверяется качество передачи, хранения и, прежде всего, структурирования информации. Абсурдно выпускать из школы человека, не знающего таблицы умножения и удельного веса железа. Но не менее абсурдно сводить курс обучения к знанию того, что легко подскажет справочник, в роли которого неминуемо выступит Сеть. Но прежде всего выпускник должен усвоить связи между различными понятиями, сформировать некую модель мира. Эта модель, раз она формируется общеобразовательным государственным учреждением, неминуемо будет стандартной или лежащей в некоей парето-области. Следовательно, она сможет быть оценена с помощью неких формальных процедур.

То есть, похоже, мы приходим к тому, что волнующая все общество проблема тестирования знаний должна быть решена на основе методов информационных технологий. Необходима смена парадигм — там, где имеются информационные потоки, заниматься ими должен инженер, владеющий адекватным инструментарием. Без этого будет много хаоса, путаницы, бесцельной траты средств и поломанных человеческих судеб, именно из-за пренебрежения формальной стороной дела! Хотя недавно предложенная идея создания Госкорпорации для обеспечения независимого тестирования — это характерный пример бюрократических игр, которые кому-то обеспечат приличный карьерный рост.

Кстати, такие приложения могут быть очень перспективны и для ИТ как таковых, ведь задача построения и обучения ИИ может в ближайшее время оказаться в числе самых приоритетных. При этом, формирование формальных списков знаний и формальных методов их оценки будет крайне важным.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: История попаданца

Василий Щепетнев

Опубликовано 26 июля 2011 года

Хорошо жить во тьме, когда не видно ни зги. Идешь наощупь и не знаешь, что произойдёт через мгновение: в природную пропасть ли свалишься, в рукотворный колодец имени Эдгара По, или, напротив, упрешься в бетонную стену, которая от всех напастей и оградит. А вдруг в стене найдётся дверь, которая впустит в самые настоящие райские кущи? Или в полунастоящие?

Во всяком случае, во тьме есть место надеждам и фантазиям. Легко оправдать как собственную деятельность, так и – особенно – бездеятельность. Куда дергаться, в пропасть хочется, что ли? Волков будить? Нет, сегодня я ещё полежу на диване, вдруг рай сам ко мне явится. А уж завтра с утра примусь за дело.

Совсем другое – когда объективная реальность залита ярким и беспощадным светом. Всё видно, всё понятно. Ямы, капканы, пустыня, кладбище, просто трупы в самых неожиданных местах, и отовсюду выглядывают страшные твари. Ты их видишь, так ведь и они тебя тоже.

И что делать? Фер-то ке?

Зажмуриться, постараться забыть постигнутое в озарении и твердить, что будущее в собственных руках?

Так-то оно, может быть, и так, но ведь при вспышке света ещё и узнал, каковы они, собственные руки…

Впрочем, озарение, как результат собственного ментального процесса, есть штука слишком жестокая. Да и не любят люди, во всяком случае, в своём большинстве, думать о неприятном. Дай-ка я упрощу ситуацию и попросту переброшу объект исследования в прошлое. Недалёкое. Скажем, в тысяча девятьсот двадцать седьмой год. Затея для современной литературы простая и привычная, эпопеи попаданцев пользуются популярностью и спросом. Итак, человек оказывается в Москве в год празднования десятилетия Революции.

Чем ему заняться? Многое зависит от фантазии и пристрастий автора. Поехать в Германию и там убить фюрера. Никуда не ехать и убить генсека. Никого не убивать, а стать любимым советником дорогого вождя и учителя. Или принести наркому оборонной промышленности (тут, как водится, анахронизм, ошибочка в десять лет) чертежи АК-47 или уж сразу зенитного ракетного комплекса «Беркут» – на этой странице я обыкновенно откладываю книгу, поскольку фантастику люблю, а враньё нет.

Ну не верю, что перемещением в пространстве-времени человек способен коренным образом изменить не мир, мир-то способен, – себя. Если человеку дано стать любимым советником вождя, данного народу богом Ктулху в полузабытом двадцать седьмом, то он здесь и сейчас уже любимый советник вождя. Или кто-то вроде этого. А пивной резонёр или диванный мечтатель (типичные герои романов о попаданцах) и перемещённый в прошлое будет оставаться пивным резонёром или диванным мечтателем.

Ах да, ещё в прошлое (или в колдовской мир, параллельную вселенную и т.п.) частенько попадают офицеры спецназа, как правило, в чине не слишком большом и не слишком маленьком. Капитаны или майоры. Ну, не знаю… Если они в одиночку способны подстрелить лидера нации, то что же сейчас зевают? И потом хорошо, пусть этакий бравый майор всё-таки подстрелит в двадцать седьмом Льва Давидовича, трону пусту не бывать! На него тут же воссядет Николай Иванович, Григорий Евсеевич или (фантазировать, так фантазировать) Иосиф Виссарионович. А майора станут допрашивать в спецкамерах Лубянки, и получится не фантастика вовсе, а мрак и туман.

Нет, человек останется тем, что он есть и таким, каков есть, с известными, понятно, вариациями.

Возможность плагиата? Текст в отрыве от личности не сделает человека великим. Положим, принесет герой в редакцию «Правды» листок со словами «Союз нерушимый республик свободных…» – думаете, сразу и станет автором гимна? Нет, авторами гимнов становятся иначе. Другие таланты требуются, таланты, о которых не говорят, не учат в школе.

А попадает в прошлое молоденький музыкант, выпускник школы, училища или даже консерватории, у которого в голове сотни мелодий «Битлз», «Пинк Флойд», «Ласкового мая», или, если угодно, Альфреда Шнитке. Уж тут-то не будет препятствий?

Тут-то он и пойдёт в непризнанные гении. Будет у него круг поклонников, человека четыре или даже пятьдесят – и только. Покуда длится НЭП, будет музыкант играть в синеме или ресторанах, а потом – спихнут и затопчут. Свой же брат композитор и затопчет: за формализм, вульгаризацию, внеклассовость и несозвучность времени (с последним не поспоришь).

Принести решение теоремы Ферма или гипотезы Пуанкаре? Кому? Кто поймёт? Народный профессор? А хоть и поймёт, то герой к тому времени давно будет в психбольнице.

А часы идут. Кончается время нэпа, грядёт полнолуние социализма, когда строй сменит человеческое лицо (пусть и не самое утонченное) на то, что обыкновенно проступает в полнолуние. Что делать?

Ладно, наш случай целиком на совести автора-фантазёра, вольно ж ему было посылать литературного попаданца в двадцать седьмой год.

Но возьмем попаданца натурального. Родился в семье одесского банковского служащего в тысяча восемьсот девяносто седьмом году. В девятьсот тринадцатом окончил техническую школу, после чего работал в чертёжном бюро и прочих соответствующих полученной подготовке местах. После революции подался в журналистику и в Москву и, под влиянием естественного течения времени, нечувствительно перенёсся в двадцать седьмой год. Человек умный, глаза открыты, будущее ясно. Обвинять некого, да и некогда. Нужно что-то делать.

Что?

(продолжение пишется)

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Гауссиана, образование, социум

Ваннах Михаил

Опубликовано 27 июля 2011 года

Отрасль информационных технологий — бизнес на умножении интеллектуальных способностей человечества. Разум — это то, что делает человека человеком. Но вот как разум влияет на судьбу отдельного человека? Тема эта не слишком популярна, и не только в стране родимых осин, где архетипом является горе от ума. Не в меньшей степени она табуирована в странах политкорректных — даже в США с их культом свободы слова редко кто решиться взяться за нее.

Но, тем не менее, исключения бывают и к ним можно отнести одну из самых еретических книг современности — The Bell Curve, «Колоколообразная кривая. Интеллект и классовая структура в американской жизни». Написали ее Ричард Дж. Хернстейн, психолог из Гарварда, и специалист по политическим наукам из Американского предпринимательского института Чарльз Мюррей. Первое издание вышло в свет в 1994 году и сразу же стало бестселлером.