Линия Крови - Владимир Границын

Недоверчиво вслушиваясь в тишину, Александр поднялся на второй этаж, где собственно и находится зал борьбы. Дверь в зал оказалась не заперта. Александр потянул за ручку и едва не столкнулся с Николаем – тем самым высоким блондином, что утром приглашал его заходить на тренировку.

- О, Васильич! – парень выглядел растерянным.

- Ты куда так спешишь? Сам приглашал на тренировку… где народ-то?

- Так это… как его… весна.

- Ну и что?

- Так это… На огородах все. Копают там, сажают.

- Чего? – Александр постарался заглянуть через плечо богатыря – не получилось. – Ты один здесь, что ли?

- Нет. Еще Владимир Михалыч. Он сейчас тоже уже выходит…

Борецкий сделал шаг назад. Николай вышел в коридор. Почти сразу в дверях показался невысокий, широкоплечий мужчина. Лицо у мужчины тоже широкое, с приплюснутым носом. Отливающие стальной сединой жесткие волосы стрижены ежиком. В руках он держал большую связку ключей.

- Кто здесь?.. Сашка! Ты?!

Крепыш широко развел руки.

- Вовка!

Они крепко обнялись. Владимир, отодвинувшись на расстояние вытянутых рук, воскликнул:

- Ну, ты даешь! Какими судьбами?!

- Да вот, приехал к вам по делам. Дай, думаю, зайду. А тут у вас и нет никого…

- Ну… - Владимир развел руками. – Так получилось. Извини, в зал тебя не приглашаю… - он запер дверь, - а милости прошу ко мне домой!

Николай, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, сказал:

- Ну, я пошел… Владимир Михалыч, Васильич, до свидания.

Поднял широкую ладонь и быстро пошагал к выходу. В пустом здании гулко раздалось эхо его торопливых шагов.

Владимир и Александр направились следом за ним.

- Ты как, все так же в милиции? – спросил Владимир. – Не на пенсии еще?

- Да нет. Служу пока… А ты, я смотрю, все тренируешь?

- Куда я денусь с этой подводной лодки?

- Молодец! Веришь – я даже завидую тебе. Всю жизнь заниматься любимым делом! Хотя… тяжело, наверное, уже?

- Да не, нормально.

Они вышли на улицу. У Владимира в связке нашелся ключ и от входной двери.

- Ну что? Поехали ко мне? Минералки щас купим… литр. – Он напряженно посмотрел на оранжево-красный закат. Добавил: - Только, чур, с ночевкой. Ночью я тебя никуда не отпущу.

- Нет, Володь, в следующий раз, - отказался Борецкий. – А чего народу-то никого на тренировке не было? Никто не занимается, что ли?

- Ну почему? – неопределенно ответил Михалыч.

Помимо связки ключей от спортзала в руках у него появилась еще одна – от машины. Он надавил кнопку брелока. Бодро пискнула, отключаясь, сигнализация.

- Ты пешком, что ли? Садись, прокачу.

Трогаясь с места, Владимир вновь с тревогой посмотрел в сторону заходящего солнца.

- Ну так что? Ко мне?

- Нет, Вов. Давай к РУВД. Нам там комнаты выделили, в приежке…

- Ну, как знаешь…

С минуту Владимир крутил баранку молча. Потом спросил:

- А ты сам то, борешься? Или все? Смотрю, живот уже растишь…

Александр шумно выдохнул.

- Борюсь. Только со сном да с голодом. Как говориться: вся жизнь – борьба, до обеда с голодом, после обеда со сном.

- Это точно… - согласился Владимир.

Фольксваген плавно подрулил к зданию РУВД.

Борецкий поблагодарил:

- Спасибо. Может к нам? Чайку попьем…

- Нет. Ты это, Саш… вот что…

Серьезный, нешуточный тон старого приятеля заставил Александра насторожиться. Он всем корпусом повернулся к Владимиру и внимательно, не отводя глаз, смотрел ему в лицо. Владимир отвел взгляд, проговорил:

- Ты ночью никуда не выходи… И никто из ваших тоже пусть не выходит. И еще: – запритесь, как следует, а главное, - Владимир понизил голос, отчего слова его звучали еще серьезней, - главное: ни в коем случае никого не пускай. Это важно. Кто бы ни просился ночью к вам войти – подчеркиваю, КТО БЫ ни просился – хоть я, хоть… я не знаю… мать родная – не впускайте и НЕ РАЗРЕШАЙТЕ входить. Это важно.

- Так. Минуточку. Может ты объяснишь, что все это значит, толком? Что, вообще, у вас тут творится?

Владимир помолчал, продолжая смотреть сквозь стекло, на неудержимо опускающееся к линии горизонта светило. Потом сказал:

- Я не могу тебе сформулировать, но, в общем да, творится. – Он повернулся к Александру, тот поразился отсутствующему выражению его глаз. – А ЧТО творится – ответ, думаю, есть в ваших архивах. Поищи… в документах ЧК двадцатых годов, если коммуняки не уничтожили. А так чего языком молоть…

Владимир отвернулся, помолчал. Добавил:

- Все равно не поверишь.

Александр вышел из машины со странным ощущением, что стал жертвой какого-то нелепого розыгрыша. Едва он захлопнул дверь, иномарка с пробуксовкой сорвалась с места.

Борецкий озадаченно посмотрел ей вслед, достал сигареты. На крыльце РУВД равнодушно пускал дым невысокий и круглый как колобок капитан – дежурный. Александр убрал в карман приготовленную уже зажигалку и направился к нему.

- Извини, командир. Прикурить позволишь?

Не говоря ни слова, капитан протянул коробок спичек. Александр, не спеша, прикурил. Возвращая спички, посмотрел на дежурного в упор, поинтересовался:

- Чего это у вас в городе под вечер все какие-то странные? Каждую минуту на закат оглядываются да норовят домой убежать быстрее?

Равнодушия на круглом лице дежурного поубавилось, но отвечать он не спешил, только пожал плечами.

- Ты, командир, не думай. Я – свой. – Борецкий раскрыл удостоверение. – Я из Вознесенска, к вам в командировку приехал. Остановились в приежке у вас, на втором этаже. - Он кивнул в сторону отдельного входа.

Дежурный ответил:

- Да я понял. Видел, как вы час назад уходили.

Сигарета капитана дотлела. Он бросил окурок в служащее урной ржавое ведро у двери, но уходить не спешил.

- Я к чему интересуюсь, - с улыбкой продолжил Александр, - ночью тут у вас шумно сильно? Поспать дадите?

- Дади-им, - протянул дежурный.

- А ребята как, на ночь заступают охотно? Не боятся?

- А чего боятся-то? – задал встречный вопрос капитан.

В голосе дежурного прорезались агрессивные нотки. Равнодушия на лице не осталось. Он в упор буравил вознесенского опера взглядом. Взгляд был злым и обиженным одновременно. Возможно обиженное выражение капитану придавали длинные, по-детски пушистые и абсолютно бесцветные ресницы.

Александр улыбнулся еще шире. Он действительно был доволен, чутье подсказывало – попал в точку.

- Ну, как чего? По ночам сейчас такое творится… Говорят, даже мать родную не надо пускать, если ночью попросится, а тут, хочешь не хочешь, а на улицу – марш. С мудаками всякими общаться. Опять-таки, любой ночью может придти – как заявитель – и не откажешь. Придется впустить.