Неживой - том 2 (СИ) - Ветров Клим

«Ну вот и славно», — разглядывая летающую машину, думал Алекс, — «закончить дела, и домой! Япония, конечно, красивая страна, но мне тут точно делать нечего. Всё вокруг какое-то бездушное, пустое. Люди бегут, суетятся, словно боятся опоздать на собственные похороны».

А ещё эти бесконечные дежурные улыбки, не несущие в себе ни капли искренности, почти полное отсутствие настоящих эмоций и чуждое русским, да и вообще всем европейцам, коллективное мировоззрение, в котором, чего ни коснись, всё заканчивается фатально.

Но в тоже время Алекс понимал, что глупо судить чужую культуру — нравится японцам их жизнь, и слава богу.

Дойдя с такими мыслями до центрального входа, — а искать обходные пути князь не стал, — он зашёл внутрьи, уверено определив направление, двинулся к засевшим на первом этаже беглецам.

— Что ж вы так, господа. Обещали ждать, а сами…

Тогда на крыше, да и потом, в резиденции якудза, Алекс не снимал маску, оставляя этот момент на потом, и теперь с удовольствием смотрел на произведённое своим появлением впечатление.

— Граф? — поднялся волшебник с хвостиком и нерешительно перевёл взгляд с порядком побитого настоящего Максима Камнева на будто бы только что вышедшего из парикмахерской Алекса.

— Почти, — улыбнулся тот. — Князь.

— Ты самозванец! — вскакивая, будто и не ранен, кинулся на Алекса Максим.

— Да я и не спорю, — останавливая парня в метре от себя, пожал плечами князь, — что есть, то есть. Вопрос в другом, кто из вас хочет жить?

— Да я тебя! — не успокаивался молодой граф, и Алекс, видя, что с ним он точно не договорится, демонстративно, глядя на реакцию остальных, сломал ему шею.

И, как он и ожидал, отреагировали только маленький ниндзяи говорливый волшебник: первый, не сходя с места, кинул в Алекса сюрикен и взялся за меч, а второй почти успел ударить магией.

Вот только убивать себя князь не позволил, отбросив обоих в сторону и обездвижив, а после без всякого сожаления умертвил остальных, справедливо посчитав, что если они не вступились за своего господина, то и смысла подчинять их нет. Предавший единожды… что-то там… бла-бла-бла…

Дождавшись, пока преставившиеся закончат трепыхаться, он ослабил давление на волшебника и шиноби, — тот, кстати, так и щеголял в маске, — и, прокашлявшись, словно перед выступлением, заговорил:

— Я освободил вас от клятв этому человеку, более вы ему ничего не должны.

— Да пошёл ты… — сплюнул маг, ниндзя же никак не прореагировал.

— Хорошо. Как скажешь, — согласился Алекси, поднимая зомби, демонстративно, хотя команды слугам обычно отдавал мысленно, громко бросил. — Убейте их!

Вытаращившись на поднятых мертвецов, только что валявшихся в собственном дерьме, что резво кинулись выполнять приказ, волшебник громко заорал:

— Стой! — и, отскакивая к стене, чуть тише добавил. — Чего ты хочешь?!

— Хорошо, — остановил мёртвых князь, — с этого момента для всех я граф Максим Камнев, и мне нужны верные люди, желательно те же, что служили ему, — кивнул он на застывшего в нелепой позе зомби. — Но в принципе это не критично, поэтому спрошу один раз, вы согласны?

— Я согласен! Можно вопрос? — торопливо выкрикнул волосатый, но Алекс, не обращая на него внимания, обратился к шиноби:

— А ты что скажешь?

Тот пристально посмотрел, шевеля глазами через прорезь, и на плохом русском, по-японски А-кая, произнёс.

— А развА ест вибАр?

— Есть. Либо со мной, либо с ними, — кивнув на трупы, ответил Алекс.

— Хорошо, — уже по-японски ответил шиноби, — я с тобой.

— Отлично, — улыбнулся князь. — Ещё один момент, и мы пойдём дальше.

— Какой? — насторожился расслабившийся было маг.

— Клятва. Обычная магическая клятва.

Ниндзя просто кивнул, соглашаясь, а волшебник всё же решил уточнить:

— Клятва какого рода? Насмерть?

— Какой ты догадливый, — усмехнулся Алекс, он, хотя ещё никого не подчинял подобным образом, предпочитая либо временный контроль, либо привычное возведение в слуги, о предмете знал всё, поэтому и решил, что подобной клятвы будет достаточно.

Этот короткий магический ритуал представлял собой практически полную передачу своей свободы, своих стремлений, своей жизни в руки господину. Приносящий клятву обещает быть преданным господину, никогда не поднимать против него оружия, не выдавать его тайн, не замышлять зла ни против него, ни против членов его семьи, ни против владений, беспрекословно выполнять его приказы. Любое действие, направленное против господина, может принести как невероятную боль и ослабление магических способностей — в случае, если приносящий клятву маг, так и полную потерю сил и, как итог, смерть. Если же господин умирает и повинен в этом вассал, даже косвенно, то тот умирает следом, причем считается что душа его уже никогда не сможет возродиться.

Это если вкратце.

Ну а для чего Алексу понадобились люди Камнева, наверное, и так понятно: имея возле себя этих двоих, знавших настоящего графа, видевших, как он жил, как вёл себя и прочие подобные вещи, ему будет проще вжиться в новый образ, да и здесь гораздо правдоподобнее будет всё выглядеть, если окажется, что после нападения на замок выжил не только сам граф, но и двое из его окружения. Ну и, конечно же, в Империи прибытие аристократа в сопровождении примелькавшейся свиты будет выглядеть куда естественней, чем если он наберет кого попало с улицы.

Не откладывая в долгий ящик, тут же, среди крови и трупов, маг встал на колено и, дождавшись, когда над его головой закружится чадящий чёрный шар, созданный Алексом, торжественно заговорил:

— Перед лицом Истинной магии я, Феоктистов Олег Григорьевич, становлюсь твоим человеком во всех отношениях, буду нести тебе верность жизнью, душой, телом, магией и честью, буду нести тебе верность против всех существ, храня веру, причитающуюся магии. Если я нарушу своё слово, пусть наградой мне станет смерть!

Шар надулся и, всё больше раскручиваясь, потянулся к князю.

— Перед лицом Истинной магии я, Романов Александр Алексеевич, — заговорил тот, — принимаю тебя как своего человека во всех отношениях, во всех мирах и во всех временах, храня твою верность, твою душу, твоё тело, твою магию и твою честь. В свидетели же призываю всепоглощающую тьму и мать всех начал — саму смерть!

Как только он договорил, ещё больше раздувшийся шар прикоснулся к обоим и тут же лопнул, раскидав по комнате лохматые сероватые хлопья.

Выждав немного, Алекс повернулся к шиноби:

— Теперь ты. Можешь по-японски.

Тот отошёл от стены и, так же, как и Олег, встав на колено, снял маску.

«Обычный японец», — почему-то огорчился князь, глядя на желтоватое лицо ниндзя. Лет пятьдесят, может больше, седой, с покрытой застарелыми оспинами физиономией, он оказался совершенно не таким, каким он его себе представлял, чем-то неуловимым, наверное, выражением лица, напоминая сторожа, в чьём теле находился младший Бельский.

— Перед лицом Истинной магии я, Кабоякава Хидеаки, становлюсь твоим человеком во всех отношениях, буду нести тебе верность жизнью, душой, телом, магией и честью, буду нести тебе верность против всех существ, храня веру, причитающуюся магии. Если я нарушу своё слово, пусть наградой мне станет смерть! — слово в слово повторил японец, косясь на черный шар.

— Перед лицом Истинной магии я, Романов Александр Алексеевич, — заговорил князь, — принимаю тебя как своего человека во всех отношениях, во всех мирах и во всех временах, храня твою верность, твою душу, твоё тело, твою магию и твою честь. В свидетели же призываю всепоглощающую тьму и мать всех начал — саму смерть!

Процедура повторилась, и шар, так же разлетаясь ошмётками, поставил в ритуале точку.

Внешне после принесения клятвы ничего не поменялось, разве что удивлённо-ошарашенное выражение, не сходившее с лица Олега, выбивалось из нормы. Услышав имя, а главное, фамилию, — а тот факт, что принимавший клятву не умер прямо на месте, говорило о том, что всё правда, — переспрашивать он не решился, но смотрел уж очень выразительно.