111 баек для журналистов - Николай Волковский

Со временем к Тэс добавилось еще одно «с» – уже из соображений благозвучия. И произошел тот редкий случай, когда псевдоним практически заменил фамилию: в паспорте Татьяны Николаевны он стоял на первом месте, а в скобках – фамилия.

Мораль. Слово «псевдоним» имеет греческое происхождение и в переводе означает «ложное имя». Право на псевдоним есть у любого автора. Им может подписаться любой, не только маститый автор. Нередко псевдоним вытесняет подлинную фамилию и становится постоянным именем автора, как и случилось в рассказанной истории.

Комментарий. Псевдонимом часто пользуются не только литераторы и журналисты, но художники, артисты, ученые, общественные деятели. Бывает, авторы публикуются под разными псевдонимами. Например, у Вольтера было свыше 160 имен. Иногда под одним псевдонимом выступает сразу несколько авторов (Кукрыниксы – это художники Куприянов, Крылов и Соколов).

Обычно псевдоним оговаривается в авторском договоре. Его раскрытие без согласия автора в период действия договора не допускается, за исключением случаев, когда использование «ложного имени» противоречит интересам общества. Например, если это делается в целях фальсификации авторства.

Кстати, вымышленную фамилию далеко не всегда ставят, чтобы скрыть от читателя истинную. Нередко под одним и тем же псевдонимом в газете выступает целый авторский коллектив, разные журналисты поочередно. Так, в газете «Известия» была рубрика «Удивительные истории». В ней рассказывалось о случаях лихоимства, очковтирательства, головотяпства. Читатели оценили иронию автора П. Корягина: речь шла не столько об удивительных, сколько о возмутительных историях. О популярности рубрики говорил поток писем в отделе фельетонов «Известий», в которых читатели сообщали о том, что вызывало у них протест, и просили П. Корягина написать «удивительную историю». А под псевдонимом «П. Корягин» творили фельетонисты С. Руденко и Э. Пархомовский. Бывает, что журналист выбирает себе постоянный псевдоним для выступлений определенного рода, например для статей на моральные темы или фельетонов, и читатели знают, кому он принадлежит. Иногда в номере шли сразу два материала автора, что в советское время не допускалось, поэтому один из них подписывался подлинным именем, другой – псевдонимом. В 1930-е годы в одном номере «Правды» сошлись две статьи ее киевского корреспондента Д. Ортенберга. По телефону его попросили назвать псевдоним, а так как журналист раздумывал, его поторопили:

– Давай назовем по имени жены. Как ее зовут?

– Лена.

– Нет, такой уже есть. А как зовут сына?

– Вадим.

Так у известного журналиста Ортенберга появился псевдоним «Вадимов», которым он подписывался и в газете «Красная звезда», будучи ее главным редактором в начале Великой Отечественной войны.

Под критическим выступлением хотя и было предпочтительно видеть настоящее имя автора, но не обязательно.

Диапазон применения байки. При изучении истории отечественной журналистики.

№ 30. Байка «Наблюдал за конференцией… из-под стола»

Французский писатель Анри Беро в очерке о начале своей журналистской карьеры пишет, что в 1919 году, во время Парижской мирной конференции, он получил от главного редактора газеты «Эвр» задание написать отчет об этой конференции. Шеф сказал: «Пресса не получила ни одного входного билета. Вам придется туда проникнуть и дать в нашей газете точный, живой, подробный и литературный отчет обо всем, что вы там увидите!»

На другой день Беро отправился к зданию Министерства иностранных дел, вокруг которого не было недостатка в полицейских нарядах, подождал приезда президента Республики на открытие конференции и «понял, что дальше ему размышлять не следует», а надлежит проникнуть в здание министерства.

Наблюдая с четверть часа, он заметил, что делегаты, согласно установленному порядку, которому подчинялся сам покойный президент Вильсон, поднимались по большой лестнице, держа шляпы в руках. Беро пришло в голову, что эта манера, не лишенная некоторой торжественности, даст возможность новичку-репортеру, каким он являлся, стать блестящим подобием полномочного министра. И он не ошибся.

Беро рассказывает, что, проникнув таким образом в здание министерства, он обнаружил, что все места в зале конференции пронумерованы и на каждом столике – карточка с фамилией лица, которое должно было его занять. В конце концов Беро юркнул под один из накрытых сукном столов в служебной части помещения конференции и там «занял позицию» для написания своего отчета.

Мораль. Способ получения информации, описанный Беро, отнюдь не является исключительным и анекдотичным в истории журналистики. Подобные случаи запечатлены и в российских мемуарных документах. Так, в воспоминаниях Алексея Максимовича Горького есть ссылка на «подвиг» репортера газеты «Нижегородский листок» Анны Николаевны Шмит, которая с целью написать отчет о заседании Земской управы уговорила сторожа спрятать ее в шкафу в том зале, где происходило заседание. Так Шмит смогла подготовить обстоятельный отчет, который, однако, редакция газеты не решилась напечатать.

Комментарий. Разумеется, такие способы получения информации не являются легитимными. Современная техника позволяет журналистам получать информацию с заседаний, конференций и других мероприятий, куда не допускают представителей СМИ, более изящным манером. Но вправе ли они ее публиковать?

Корреспонденты качественных СМИ описывают события, свидетелями которых они являлись и в которых принимали участие. Главное же требование к корреспонденту заключается в том, что он должен дать точную информацию, полностью соответствующую описываемым явлениям и событиям.

Диапазон применения байки. В ходе обсуждения методов сбора информации журналистом.

№ 31. Байка «Изобретательность в получении информации»

Французский журналист Гастон Леру, работавший корреспондентом газеты «Матэн» в Петербурге в начале ХХ века, описал в своей книге «Одна из побед Рультабия» интересный случай, как можно получить информацию:

«Это было в Петербурге в конце Русско-японской войны. Все испытывали некоторое беспокойство по поводу ориентации, которую собиралась продемонстрировать Россия в своей политике. У власти стоял Витте, и Берлин был преисполнен любезности. Однажды утром я иду к нашему послу, г-ну Бомпару и сообщаю ему такую необычайную новость, что он отказывается верить – о предстоящем в ближайшем будущем свидании царя с Вильгельмом II.

– Откуда у вас такие невероятные сведения?

– Не могу вам сказать, господин посол. Я поклялся держать это в тайне!.. Но я уверен, что это правда.

В тот же день я телеграфировал в “Матэн”. Это вызвало общий крик негодования… Мое мнение оспаривали все коллеги и агентства. Русский министр иностранных дел Ламсдорф ответил журналистам, собравшимся в его кабинете, ручаясь своим честным словом, что известие было ложным…

“Матэн” мне телеграфировала, запрашивая, подтверждаю ли я мое сообщение. Я ответил: “Перед всеми и против всех”.

Я виделся с послом, который мне сказал:

– Не думаете ли вы, что если бы предполагалось свидание двух императоров, то об этом не знал бы министр иностранных дел? Над вами посмеялись!

Однако мое спокойствие произвело на него впечатление.

Тем временем премьер-министр Витте прибыл в Париж, направляясь в Портсмут, где он должен был подписать условия мира с Японией. Он заявил в печати, что не слышал разговоров о подобной встрече.

Снова запрос из “Матэн” и тот же ответ: “Ничего не изменилось касательно вопроса о предстоящем свидании двух императоров. Оно будет”. И я указал день и час.

Оно действительно произошло в балтийских водах, на борту яхты “Полярная звезда”, которая встретилась с яхтой Вильгельма…

Как мог я узнать то, что не знали премьер-министр, министр иностранных дел и посол?

Очень просто. Николай II мог скрыть от министра, что собирался встретиться с Вильгельмом, но он должен был сказать своему повару, что в такой-то день дает торжественный обед на борту яхты со всей пышностью и этикетом, который полагается в присутствии коронованной особы».

Леру находился в дружеских отношения с обоими главными поварами Николая II и от них получил информацию, которая своей неожиданностью потрясла Европу.

Мораль. Описанный Гастоном Леру вариант получения информации – не редкость в журналистской практике, как раньше, так и сейчас. В этом их труд сродни профессии разведчика.