Повесть о граффах - Даша Клубук

Поодаль от куба с Белым аурумом стоял графф в мундире бирюзового цвета с отливающими серебром эполетами; его белесые волосы забавно топорщились вверх, составляя компанию своему носителю по стойке смирно. Этот графф был не кто иной, как дворцовый отражатель. Ирвелин читала о них. Помимо высокопробного стекла все сокровища королевства охранялись отражателями, чей дар при высокой степени ипостаси защищал артефакты не хуже титановой плиты. Мужчина-отражатель коротко кивнул Филиппу и продолжил нести свою службу в полном сосредоточении.

– Тоже сбежал от Миры? – спросила Ирвелин у иллюзиониста.

– Мне пришлось, – улыбнулся Филипп. – Мира начала перечислять все существующие сорта роз. Ты знала, что их больше ста?

Взглянув на Филиппа, Ирвелин в который раз поймала себя на противоречивых мыслях. Неужели перед ней стоял тот самый мальчик со двора, любитель бросать камешки с горки и выкапывать лабиринты в земляной куче? Тот самый мальчик сейчас выражался с мягким красноречием, был любезен и отличался непревзойденным талантом в своей ипостаси (что для Ирвелин не подлежало сомнению после посещения его библиотеки). К тому же именно Филипп провел ее на закрытый прием в Мартовский дворец, что прозрачно намекало на высоту его секретной должности. Ирвелин не удивится, если он окажется еще и всемирным филантропом, спасающим коал от вымирания. Но что же произошло с его носом, из-за чего тот был сломан? Филипп попал в аварию? Столкнулся в переулке с эфемером?

Поймав себя на неприлично долгом наблюдении за соседом, Ирвелин поторопилась перевести взгляд обратно на Белый аурум. Похоже, Филипп и не заметил столь навязчивого к себе интереса, поскольку его вниманием завладела инкрустированная рубинами корона королевы Линдаллы.

– Вот вы где! – услышала она голос Августа. Он подошел к ним со стороны кружка, в котором присутствовали исключительно девушки. Среди них Ирвелин увидела и принцессу Ограту в переливающемся бархатом платье; принцесса болтала и смеялась так открыто и раскрепощенно, что, если бы не газетные снимки, Ирвелин никогда бы не признала в ней дочь короля.

– Смотрю, тебе здесь нравится, – сказал ему Филипп, мотнув головой в сторону девушек.

– Есть свои плюсы, – сказал Август и приблизился к ребятам так, чтобы никто другой не расслышал его дальнейших слов. – Но до чего же здесь все нудные! Один кукловод с плюмажем на голове спросил у меня, что я думаю по поводу возможного увеличения подоходного налога для левитантов. Это что еще за налог такой?

– А по твоему бодрому виду и не скажешь, что ты чем-то недоволен, – отметил Филипп, улыбаясь.

– Я-то доволен, но разговоры о налогах приводят меня в уныние. Давайте исправим положение, а? Вот ты, Ирвелин.

Та вопросительно приподняла брови:

– Я, Ирвелин.

– Вот в чем твоя тайна?

– Моя тайна?

Август со знанием дела продолжил, прищурив глаза:

– У каждого есть своя тайна, а если речь идет о граффе – то тут тем более. Так в чем твоя тайна?

– Нет у меня никакой тайны, – изумилась Ирвелин, прятая глаза.

– Брось! Ты чудная такая, и этот вечно отстраненный взгляд… Когда я впервые увидел тебя тогда, на Робеспьеровской, то даже испугался. Внутри тебя словно зверь затаился, который оценивает все вокруг и ждет, когда же выпрыгнуть из засады.

– Нет у меня никакой тайны, – повторила Ирвелин чересчур напористо и посторонилась. Мимо них прошла длинная очередь из граффов. Один из гостей решил устроить любительскую экскурсию по экспонатам галереи, и толпа его слушателей остановилась у Белого аурума. Среди них промелькнули уже знакомые Ирвелин лица – джентльмен с высокой тростью и женщина в розовом жакете.

– Август, ты Белый аурум-то видел? – пропуская граффов вперед, спросил Филипп.

– Видел. Во вчерашнем выпуске газеты было фото, у Миры на полке…

– Да у Миры же сувенир! А я имел в виду настоящий Белый аурум, вот же он.

– Чего я там не видел. Камень как камень. – Август пожал плечами и повернулся к восточному крылу. – А где, кстати, Мира?

– До сих пор обеспечивает себя клиентами, наверное, – ответил Филипп, осматривая зал в поисках лимонного костюма, но Мира в поле их зрения не появлялась.

Время приближалось к шести. Шоу королевских иллюзионистов должно было вот-вот начаться, и граффы стали плавно перемещаться на балконы. Ирвелин, Август и Филипп, так и не отыскав Миру, отправились на балконы вслед за всеми, и им удалось занять передние места, откуда открывался чудесный вид на фонтанную площадь.

– С каждым годом королевские иллюзионисты удивляют все сильнее. – К ним присоединилась Флоа, та самая девушка в сверкающем платье. Она встала рядом с Филиппом и одарила его лучезарной улыбкой. – Посмотрим, чем они удивят нас сегодня.

– В прошлом году они соорудили солнечную систему, помните? – с воодушевлением произнес Август, обращаясь в первую очередь к Флоа. – Планеты, спутники, черные дыры…

– Да-да, – отозвалась Флоа без должного интереса.

– Трудно будет иллюзионистам повторить прошлогодний успех, – прибавил Август, но его уже никто не слушал, и левитант с разочарованием облокотился на балюстраду.

Ровно в шесть в башне Утвар зазвенел колокол, и на площади все стихло. Левитанты опустились на землю, воздушных змеев больше никто не пускал. Граффы затаили дыхание и обратились взглядом в небо. Ирвелин показалось, что сама природа приготовилась к грандиозному представлению: порывы ветра ослабли, запустив режим безупречного штиля, а воздух наполнился приятным вечерним теплом.

Шоу иллюзионистов началось.

Во вступлении раздался оглушительной силы звук: органный аккорд ре мажор. Ирвелин заткнула уши, что, судя по чрезмерной громкости аккорда, пришлось проделать абсолютно всем в ближайшей галактике. Оглушительный аккорд был мучительно долгим. Удерживая уши, сквозь щелочки вместо глаз Ирвелин попыталась разглядеть начавшееся шоу, однако и на земле и в воздухе обстановка была прежней. Август выругался, чего из-за шума никто не услышал, кроме рядом стоявшей Ирвелин, и еще плотнее прижал кулаки к барабанным перепонкам, а Филипп снисходительно улыбался и продолжал держать свои руки в карманах.

В момент, когда Ирвелин начала готовиться к неминуемой глухоте, столицу поглотила тьма. Звук резко исчез, как, в принципе, и все остальное. В кромешной темноте оказались и граффы на балконах дворца, и граффы на площади. Невероятно, но иллюзионисты смогли выключить предзакатный свет, словно комнатную лампочку! Август снова выругался, только теперь, в наступившей тишине, его услышали все.

Долгие минуты граффы вглядывались во мрак. В страхе свалиться вниз Ирвелин вцепилась пальцами в ограду. Она безостановочно моргала, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Вскоре тишину прервал новый звук, только теперь он ласкал слух, как травяной эликсир – рану. По дворцовой площади полилось пение тысячи птиц; пение одухотворяло граффов и вселяло надежду на более классическое продолжение шоу.

Спустя дюжину секунд