Соблазненная сенатором - Алекс Эллиотт

― Если ты всерьез думаешь о карьере в парламенте, то это требует полной самоотдачи. Не помешает ли это твоему выпуску? ― тараторю я полную чушь и не могу поверить, что только что стал снова говорить, как последняя задница.

― На самом деле, я хочу досрочно сдать выпускные экзамены. Честно говоря, я никогда не делала ничего похожего на работу в парламенте... я работала репортером в школьной газете и внештатным сотрудником в газетах города, но хотела бы заниматься чем-то более масштабным.

― Парламент ― самое подходящее место, ― напряженно говорю я, и задаю следующий вопрос. ― Ты уверенна насчет Вашингтона?

― Нора сказала, что у меня есть выбор. Либо я делаю это в процессе стажировки вместе с другими, либо сейчас, и я решила ― почему бы и нет? Это всего лишь на месяц.

― То есть, тебя устраивает то, что ты не закончишь стажировку полностью? ― спрашиваю я, попутно уговаривая себя прекратить пялиться на ее рот.

Она умеет целоваться, как никто другой, ее стиль чувствуется даже тогда, когда она говорит. Идеальный тембр и язычок, облизывающий губы, с каждой минутой все больше завораживают меня. Еще немного и она возьмет меня за яйца. Я лучше выясню, чем она хочет заняться после того, как закончит стажировку, прежде чем она начнет ее, но вместо этого мой глупый рот произносит.

― Не самая плохая идея. Даже наоборот.

Глава 3

В ласках огня

Десятью минутами ранее.

СВЯТОЙ ГУАКОМОЛЕ! Я так нервничала, и попросила Джона побыть водителем сегодня. Хорошая идея. Я видела его, почти что столкнулась со Стоуном внутри аэропорта и почти провалила всю эту идею. Теперь, я сижу, как в клетке на заднем сиденье моей машины и Джон подмигивает мне по-дружески.

Мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Хуже, когда Стоун выходит из аэропорта, и я закрываю глаза. Пожалуйста! Успокойся, черт возьми! Я молюсь, чтобы не самовоспламениться, я заставляю себя сделать глубокий, глубокий вдох.

Вдохнула.

Не дышу.

Медленно выдохнула.

Джон разговаривает со Стоуном. Кажется, пути назад уже нет. Я снова задерживаю дыхание, когда сенатор открывает дверь машины и забирается внутрь. Мы сидим близко друг к другу и, кажется, что атмосфера на заднем сидении накалилась, как только мы посмотрели друг на друга.

Черт! Вблизи этот мужчина выглядит еще привлекательней, чем раньше: его взлохмаченные волосы стали длиннее и пятичасовая щетина проступает на скулах.

Хорошо, что на нем солнцезащитные очки ― он выглядит, как рок-звезда и это завораживает меня. Он воплощение образа плохого парня, который вырос в большого политика.

Мой разум чист. Я не бредила им, не находилась под влиянием алкоголя, как тогда, в июне. Короче говоря, Стоун ходит и говорит как сексуальный леденец. Он носит, безупречно сшитый костюм; этот тоже, как и предыдущий, не смог скрыть совершенство его потрясающего тела. Тела, которое я помню очень хорошо, исследованное моими руками.

Я не могу продолжать смотреть с отвисшей челюстью и не сказать свою вступительную речь. Ту, что я часами репетировала.

― Добрый вечер, Сенатор Стоун. Извините за опоздание. Возникли небольшие проблемы с арендой машины... ― Я не контролирую себя и не могу спокойно реагировать на человека, сидящего рядом. Я сгорю от одного нашего соприкосновения, затем достаю конверт. ― Ваш билет на самолет. Вы возьмете его или хотите, чтобы он пока остался у меня? У меня есть все, что миссис Свон прислала, касаемо завтрашнего маршрута.

Некоторое время он смотрит на меня горящим взглядом поверх очков. При свете дня видно, что у него темно-зеленые глаза, как зеленое стекло. Его взгляд все такой же задумчивый, напористый и резкий. Он может заставить девушку пойти с ним, остановиться, упасть и подняться одним лишь голодным взглядом.

Стоит напомнить себе: я не одна, здесь Бен. Я сделала это.

Стоит, но все воспоминания о нем возвращают меня в мир сумасшествия. И от его взгляда нет спасения. Такое ощущение, что он смотрит сквозь меня и энергия напряжения между нами проникает искрами мне под кожу, заставляя сжать пальцы.

Когда я сказала «смотрит», то имела в виду, что сенатор будто спрашивает, какого хрена я здесь делаю? Мне кажется, что мне надо бежать ― открыть дверь и выйти. Неужели, он помнит меня? Может быть, я всего лишь одна из многих женщин, которых он целовал, а сейчас он смотрит на меня, как на нового стажера. Может быть...

Несмотря на то, что Джон сказал, будто он не заводит отношений с сотрудниками, кажется, что все-таки это не так. От него пахнет раскаленной сексуальной привлекательностью. Не говоря мне ни слова, с ледяным спокойствием, сенатор сжимает челюсти и закрывает дверь.

― Сенатор? ― Я инстинктивно выпрямляюсь.

Черт! Я все еще держу билет, в то время как нас разделяют всего лишь сантиметры. Почему он просто не возьмет его? Я так сильно сжимаю билет, что моя рука начинает трястись.

Стук сердца отдается в ушах. Стоун не просто смотрит на меня поверх очков, он пожирает меня и мне кажется, я чувствую силу его власти.

― Мисс Кеннеди? ― обеспокоенно произносит он. Когда он говорит, я таю как мороженое. Его горящий взгляд касается моей кожи, и я вспыхиваю. Своим глубоким бархатным голосом с южным акцентом он называет меня «мисс» и я поправляю его:

― Мис Кеннеди, ― говорю я, вздернув подбородок, не в состоянии обуздать желание противоречить ему. Определенно, есть что-то в этом властном человеке, что заставляет меня отвечать ему каждый раз, когда я слышу его мягкий, глубокий голос.

Не самое хорошее начало, Кса.

Я должна отдать ему его билет, но так нервничаю, что роняю его. Мы наклоняемся за ним одновременно, и наши руки соприкасаются, мы так близко, что я могу чувствовать запах его одеколона. Этот запах пробуждает мою память и действует, как удар прямо в грудь.

Его аромат пробуждает спрятанную эротическую тоску и требует ее освобождения.

Я хорошо помню, как он прикасался ко мне тогда, будто это длилось целую вечность.

Как один поцелуй может дать столько власти?

Я пытаюсь унять дрожь, пробегающую сквозь меня, заставляющую мои соски напрячься до боли. Возбуждение, дремавшее долгое время, заполняет мой мозг, как только я увидела его снова. Я хватаю пальцами конверт, направляя все силы на то, чтобы собрать рассыпавшийся на части самоконтроль.

В это время он схватил меня за лодыжку, послав электрический заряд вверх по моим ногам, сосредоточившийся на клиторе. Прикосновение его пальцев пробуждает похоть где-то в глубине моего тела, заставляя меня подвинуться к краю сиденья. Я так потрясена и заведена, что сую ему конверт практически в лицо.