Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова

Антон невольно отодвинулся, поняв, что стриптиз рассчитан не на него уж точно. Тогда как Венд без всякого стеснения придвинулся к ней впритык уже, озирая её затуманенными глазами и не беря в расчёт присутствие Антона. — Тогда пошли в «Лабиринт». Там хотя бы прохладно…

— Лягушонок хочет как раз тепла, — она закрыла лицо огромной шляпой. Рука Венда прикрыла одну из её бесстыдно раскинувшихся в стороны грудей, лаская её на глазах опешившего от такой вот сцены Антона. Нэя лежала неподвижно, скрыв лицо шляпой. И не препятствовала Венду.

— Ты же хотела, чтобы я пригласил тебя в гости? — он стащил шляпу с её лица и прикрыл ею грудь, догадавшись вдруг, что и Антон видит беззащитно-оголённые перси, будто бы устыдившись за неё, тогда как сама обладательница всего этого добра, синеглазая скромница, вдруг отчего-то утратила всяческий стыд.

— Перестань хулиганить! — произнёс Рудольф уже жёстче, — Ты тут не одна. Вставай и одевайся. Пойдёшь с нами, Антон? У меня огромное блюдо черешни есть. Ребята притащили. А ещё, Антон, те самые любимые тобою плюшки из столичного «Дома для лакомок», — он уж и не знал, каким образом заманить её к себе в гости, догадался Антон. Задача заключалась в согласии Нэи, а уж по ходу дела он нашёл бы предлог отвязаться от Антона.

— Рад, что ребята настолько вас любят, заботятся, — заметил Антон. — Только ведь я как-то не оценил, если честно, местный и кислый гибрид Арсения, названный черешней. Оскомина-то мне к чему?

— Как хочешь. Нам больше достанется. Идём? — обратился он к ней, но уже без прежней просительности, решительно смахнув дурацкую шляпу в сторону и сделав попытку натянуть верхнюю часть купального костюма ей на грудь. Она отпихнула его руки.

— Не прикасайтесь! Вы, кажется, не мой муж, чтобы заявлять на меня право собственности. Никуда я не пойду! — она, продолжая цепляться за шляпу, вытягивала её из захвата Венда. — Отпусти! Поломаешь, а мне платить Лате за эту безвкусицу! Антон, подтверди ему, что мы с тобой спешим и уже договорились сегодня ехать в столицу, где я оплачу жрецу часть денег для приготовления ритуала в Храме Надмирного Света…

Антон сразу же понял её маневр для защиты от атаки Венда, но потерял дар речи от её спонтанного экспромта. Грудь продолжала ослеплять Антона своей белоснежной красотой Снегурочки, хотя Снегурочки и не целомудренной. Он не мог резко отпереться от всей этой чуши, ощущая её нервозный трепет даже без всякого к ней прикосновения, — трепет перед Вендом и невозможность тому противостоять. Для чего и цеплялась за Антона, как за спасательный круг.

Но Венд тоже не вчера родился. Он оскалился в улыбке, не сулившей ничего доброго, — Антон подождёт, пока не определимся с нашими отношениями. Пошли! — голос звучал уже не просительно, а повелительно.

— Чего определяться? Ко мне вчера приходил один тип из Управления делами по недвижимости города и сказал, что ты ему обещал в скорейшем уже времени освободить здание от всей этой ерунды, что излишняя для такого места…

— Тебя намеренно вводят в заблуждение.

— Такие попытки никогда и не прекращались.

— Вот и повод для того, чтобы обсудить нам твои же насущные проблемы. Необходимо усилить охрану здания с прилегающей территорией более основательно, чтобы не шлялись разные провокаторы, прелюбодеи и воры в том числе. Не превращай своё же предприятие в притон, где покупают себе девок за твоей спиной, мечтательница! Выкини большую часть из этого девичьего сброда и прекрати свои нелепые игры в самодеятельный театр! Нашла себе место для театрализованных постановок. Кто работает и шьёт, — не о них речь. А эти, перелётные птички по чиновным постелям, чего там околачиваются?

— У меня нет ничего подобного! Какой притон? Все мои служащие скромные девушки и задействованы на рабочих местах. Те, кто не обладают мастерством пошива и вышивания, так содержат в порядке и чистоте обширные помещения «Мечты», облагораживают садовую территорию и выполняют прочие подсобные работы…

— Для этого есть садовники и уборщики. Я же знаю, что это Цульф навязывает тебе всю эту перелётную стаю, но подставляет при этом тебя, а сам отмалчивается, когда я потребовал от него прекратить набивать здание ненужными девицами. Ты сама же жаловалась, что тебе предъявляют претензии по поводу их вызывающего поведения в пределах города.

— Но… ведь я девушек сама выбираю, чтобы… чтобы превратить банальную распродажу в театрализованное действо, праздник… — она беспомощно оправдывалась как перед неподкупным судьёй и ждала поддержки от Антона, глядя почему-то на него умоляющими глазами. Но Антон и знать не знал, что там у них и как в этом здании устроено.

— Поначалу ты повелась на эту затею, а потом Цульф уже сам стал навязывать тебе так называемых актрис всем известного жанра. Тебе не жалко разве, что они выжирают приличный куш от плодов твоего честного и нелёгкого труда?

— Ну… так и поговори с ним, а я не могу…

— Я поговорил с ним уже в другом жанре общения, так что он под стол свой залез и долго боялся оттуда вылезать. Потому и сообщаю тебе, что ты вправе выставить этих вертлявых дармоедок прочь и освободить себя от их содержания и ненужных тебе затрат по устроению так называемых праздников с демонстрацией их красот под предлогом показа изделий твоей «Мечты». Для этого витрины существуют. И что же ты не замечала, что ни девушек, ни женщин на твоих показах не бывает? Одни тролли мужского облика и набивают твой демонстрационный зал. Вывернулись, озабоченные скоты-эстеты… и безупречны как бы, и свою неумеренную похоть прикрыли. А все претензии со стороны благонравных жён к тебе, дурочка…

— Тебе Лата-Хонг об этом рассказала?

— Неважно кто.

— Как же нет женщин и девушек? Очень многие приходят, потом распродажа… Ты побил Цульфа?

— Нет. Всего лишь тряханул его слегка. Если бы ударил, он бы дышать перестал, чего доброго. Реанимируй его потом…

— А как же теперь… если он будет мстить?

— Никто не посмеет! Тронуть тебя это всё равно, что меня. А кто тут на такое способен? Сообщаю тебе, никто!

— Тогда, зачем же приходили те чиновники с отвратными лицами, или кто они уж там, не представились…

— Оказывают воздействие на тебя, чтобы ты сама, по доброй воле как бы, отказалась от своей «Мечты». Решили, что ты и есть главное препятствие для того, чтобы им вернули здание. Да я эту хрустальную избушку в пыль разрушу, а им не отдам! И холм срою, раз уж и он моя собственность. И учти,