Журнал «Вокруг Света» № 11 за 2003 год - Вокруг Света
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«…В XIX веке поколения обгоняли поколения с удивительной быстротой… Шестидесятники рассматривали людей 40-х годов как обитателей другого мира». Написав эти строчки, она задумчиво посмотрела в окно, упиравшееся в стену соседнего здания. Она любила свой дом, если этим словом можно было назвать две комнаты в коммунальной квартире на канале Грибоедова. Коммунальный быт ее не угнетал. Соседи попались приличные, а главное – так жили в то время многие питерские старухи. К ней не подходило слово «старая дама». Она была «старухой», на крайний случай «старушкой». И это хоть и заглазное, но известное ей прозвище не казалось обидным. Ведь судьбу человека решает не физическая, а гражданская старость. А для людей, адекватно воспринимающих настоящее и будущее, она может отдаляться до бесконечности.
Так размышляла в первые дни хрущевской «оттепели» питерский литературовед, эссеист, прозаик Лидия Яковлевна Гинзбург. Тогда, в 1954 году, она вдруг почему-то задумалась о том, что может роднить людей разных возрастов. Возможно, это было своеобразное озарение, предвидение того, что в стране, в Ленинграде должна зародиться некая новая человеческая общность.
Вехи ее жизни. Лидия Яковлевна Гинзбург родилась в Одессе в 1902 году и в город на Неве приехала в возрасте 20 лет. Личность юной одесситки сформировалась под влиянием литературной вольницы 20-х годов. В числе ее знакомых были К. Чуковский и 0. Мандельштам, А. Ахматова и В. Каверин, В. Маяковский и Ю. Тынянов. Лидия Яковлевна сроднилась с холодным и прекрасным Петроградом-Ленинградом и пережила вместе с ним многие испытания. В 1933 году Гинзбург подверглась двухнедельному аресту как социально неблагонадежный элемент. Во время войны она безвыездно оставалась в городе, голодая, как и все его жители. В страшное время «Ленинградского дела» Гинзбург не допускали преподавать в ленинградских вузах. Работа для нее нашлась лишь в Петрозаводске. В конце 1952 года над Лидией Яковлевной нависла реальная угроза оказаться в заключении. Наряду с делом «врачей-отравителей» спецслужбы разрабатывали дело «о еврейском вредительстве в литературоведении». И только смерть Сталина спасла ее от почти неминуемой гибели. Лидия Яковлевна прожила в Ленинграде 68 лет, умерла она в июле 1990 года.
Действительно, на рубеже 50—60-х годов века двадцатого вновь появилось поколение «шестидесятников». К нему принадлежали Б. Окуджава и Э. Неизвестный, Е. Евтушенко и А. Солженицын, А. Вознесенский и А. Тарковский, М. Хуциев и Р. Рождественский, и многие другие представители интеллектуальной элиты, близкие друг другу не столько по возрасту, сколько по духу.
А сколько питерцев без ложной скромности говорили про себя: «Я сам такой шестидесятник…». Вот молодые – Иосиф Бродский и Андрей Битов, Анатолий Найман и Евгений Рейн, Александр Кушнер и Глеб Горбовский, Яков Гордин и Александр Городницкий – они свободны и ироничны, они благородно идеалистичны и раскованно демократичны, непримиримы и романтичны. Но это не заслуга физической молодости. Евгений Шварц и Вадим Шефнер, Даниил Гранин и Александр Володин, Николай Акимов и Георгий Товстоногов тогда, в конце 50-х – начале 60-х годов, уже вполне зрелые люди, но молодая романтика и надежды на перемены объединяли их с юным поколением.
Этими же чувствами была проникнута и Лидия Яковлевна. Она просто физически ощущала стремительное развитие событий. На ее глазах менялся и привычный облик строгого и всегда прекрасного города на Неве.
Первым признаком новой, хрущевской, эры в истории града Петрова стала «десталинизация» ленинградской архитектуры. Все началось с обрубания лишнего. В декабре 1954-го Хрущев задал советским зодчим изрядную трепку за «излишества и индивидуализм», столь характерные для «сталинского ампира». В ноябре 1955-го эта волна докатилась и до Ленинграда. Здесь борьбу с «излишествами» развернул хрущевский выдвиженец Ф.Р. Козлов. Начал он с разноса известных ленинградских архитекторов В. Каменского, 0. Гурьева, Ю. Мачерета. Их обвинили в стремлении «идти по пути ложного украшательства и недопустимых излишеств, пренебрегая интересами государства, интересами людей, для которых они строят». Все с ужасом ждали «оргвыводов», поскольку сталинское время еще не было забыто. К счастью, они не последовали. Но вот проект застройки проспекта им. Сталина был существенно откорректирован и упрощен.
К этому событию Лидия Яковлевна отнеслась достаточно равнодушно, но исчезновение после XX съезда КПСС с карты города самого проспекта имени «вождя всех народов» явно пришлось ей по душе. Магистраль была переименована в Московский проспект. В это же время растворились и вертикальные доминанты, свидетельствовавшие о незыблемости сталинизма на берегах Невы. Быстро демонтировали изваяния вождя на Поклонной горе, у Балтийского вокзала и в конце проспекта Обуховской обороны. С памятником же на Средней рогатке и вовсе произошел курьез.
Въезд в город со стороны Москвы был декорирован фигурами двух вождей – Ленина и Сталина. После снятия скульптуры Сталина бронзовый Ленин еще какое-то время показывал на пустой постамент напротив. И, видимо, поэтому в скором времени были ликвидированы и постамент, на котором прежде стоял Сталин, а затем – и явно осиротевший Ленин…
Новый ритм городской жизни тех лет определило открытие в 1955 году Ленинградского метрополитена. И внешний, и внутренний декор первых станций – площадь Восстания, Кировский завод, Автово – и некоторых других были еще по-сталински монументальны и помпезны. «Роскошь» подземного города, феноменальная глубина эскалаторных шахт образца того времени породили новую традицию. Посещавшие город высокопоставленные зарубежные гости считали своим долгом не только наведываться в традиционные места паломничества – Эрмитаж и Русский музей, но и обязательно спускаться в метро. Этот вид транспорта пришелся по душе и рядовым ленинградцам. Появление на городских улицах больших букв «М» создавало ощущение равенства со столицей, где метро было еще до войны. Молодежь стала назначать свидания на станциях метрополитена.
Казалось, власть хочет реабилитироваться в глазах ленинградцев и за муки, которые они претерпели в дни блокады, и за репрессии 40-х. Складывалось впечатление, что Москва явно заигрывала с «питерским» менталитетом. Во всяком случае, именно так расценили многие горожане, и в их числе ироническая «старуха» Лидия Гинзбург, весьма странное действо – празднование в конце июня – начале июля 1953 года 250-летнего юбилея города.
Во время юбилейных торжеств на Стадионе имени Кирова на стилизованном ботике под бурные аплодисменты трибун по искусственным волнам «проплыл» сам Петр I. Вдоль всего Невского на каждом втором фонарном столбе были укреплены трехъярусные паруса, напоминавшие о мечте царя-реформатора – добиться выхода страны к Балтийскому морю. Именно тогда с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости вновь прозвучал выстрел полуденной пушки. Как дань петербургским культурным традициям было воспринято и запоздалое открытие, приуроченное к 250-летию, памятника А.С. Пушкину на Площади искусств.
Впрочем, «странный» тот юбилей был воспринят ленинградцами и как еще одно свидетельство новой, свободной жизни. А их, кстати сказать, было в конце 50-х не так уж и мало. В городе появились первые реабилитированные узники ГУЛАГа, тогда, например, из ссылки вернулся Лев Гумилев. Уже в 1955 году в Ленинграде прошла неделя французского кино, а спустя год с небольшим жители города познакомились с творчеством Федерико Феллини. Его ленту «Дорога» считал тогда необходимым посмотреть каждый «шестидесятник» – будь то юный Андрей Битов или уже убеленный сединами ученый-филолог Владимир Адмони. Люди буквально рвались на выставки Пабло Пикассо, проходившие в залах Эрмитажа. И среди них, конечно, была Лидия Яковлевна Гинзбург. Она прекрасно знала живопись начала века и была по-настоящему счастлива тем обстоятельством, что теперь импрессионистов и кубистов могут увидеть все ленинградцы.
Но, конечно, совершенно особые эмоции у нее вызывал взрыв поэтического творчества. В то время у Лидии Яковлевны появилось множество молодых знакомых, среди которых были ныне всем известные Александр Кушнер и Яков Гордин, и многие-многие другие талантливые люди.
Ленинград буквально бурлил поэтическими страстями. Молодые питерские литераторы сражались на знаменитых «Турнирах поэтов» во Дворце культуры имени Горького. Там блистали Горбовский и Рейн, Уфлянд и Соснора. Появлялся во Дворце и приезжавший из геологической экспедиции Городницкий, и совсем еще юный Бродский. Чье-то творчество Лидия Яковлевна принимала безоговорочно, а иные стихотворные опыты казались ей надуманно сложными.
Непримиримый дух молодых, их искания бесконечно импонировали Лидии Яковлевне. Но поскольку она была человеком реальным, вполне земным, то в жизни города 50—60-х замечала она и многие другие черты нового времени. Прежде всего – смену стиля повседневной жизни.