Журнал «Вокруг Света» №12 за 1980 год - Вокруг Света

Незадолго перед пуджами съезжаются брахманы к храму Капалисвара на велорикшах. Величаво сходят с колясок, небрежно бросая монеты кланяющимся рикшам, и, надменно держа голову с тремя параллельными линиями на лбу, идут в ворота гопурама, никого не замечая, особенно калек и нищих. Они — высшая каста, и эти суетящиеся несчастные людишки, ждущие у храма милостей от своих богов, недостойны их внимания.

Если в давние времена, кроме брахманов — служителей культа, — выделялись касты воинов и правителей — кшатрии, торговцев и ремесленников — вайшии, слуг — шудры, то нынче, когда касты еще разделились на кастовые группы, их насчитывается около трех тысяч, так или иначе влезающих в четыре группы. Все стоящие вне четырех каст относились к неприкасаемым.

Как ни стирает время перегородки, и сейчас истый брахман смотрит мимо неприкасаемого, ибо даже вид его оскорбителен для высокой особы дважды рожденного. Брахманы требуют к себе особого уважения. Именно брахманам доверено быть представителями богов на Земле. Именно дважды рожденные общаются с богами, снисходительно принимая подношения от бедного люда и почтительно — ценные дары от себе подобных. Это им предоставлено высокое право разбивать кокосы у танцующего Шивы и обильно поливать его маслом, отбирая последние пайсы из скудного заработка бедняков. Поэтому консервативно настроенные брахманы особенно цепко держатся за свои привилегии, стараясь сохранить старые, бесчеловечные традиции, хотя касты в Индии отменены конституцией.

Кастовые законы требуют, к примеру, чтобы молодой человек женился на девушке своей касты.

Брат моего знакомого, механика-водителя из Дели, давно любил девушку другой касты. Когда они тайно поженились, молодоженам срочно пришлось скрыться от гнева родственников невесты. Молодой муж даже прятался в другом городе, боясь мести. Но, опасаясь за жизнь родителей, брата, он отказался продолжать борьбу за свое счастье. Молодая семья распалась.

Тяжела еще жизнь неприкасаемых — хариджанов, как назвал их Ганди, «детей бога», которых в стране несколько десятков миллионов. Я разговаривал с одним из них, Доби Джограмом, деревенским хариджаном, который нанимается в городе убирать дома. Из соседних деревень ходили на заработки гончары, земледельцы, плотники, а их деревня испокон веков поставляла подметальщиков и золотарей. Этим зарабатывали себе на пропитание дед и отец Доби, этим же трудом занимается он сам. Но Доби уже не желает мириться со своей судьбой.

— До сих пор правительство борется с неравноправным положением низших каст и неприкасаемых в обществе, — горячо говорит Доби, устало сложив руки на коленях. — Хотя сегодня хариджаны уже занимаются политической деятельностью, имеют важные административные посты, борются за свои права, но каждый год специальный департамент насчитывает тысячи случаев жестокого обращения с неприкасаемыми.

Доби твердо верит, что его сынишку Балджида ожидает другая, более светлая доля.

Отжившие традиции, за которые цепляется индуистская общинная реакция, позволяют имущим сохранять свое положение в обществе. Поэтому так истово служат брахманы молебны в храме Шивы, поучают неграмотного рикшу или крестьянина, стараясь остаться в их глазах связующим звеном с богами. А те несут им свое последнее достояние: каждый ожидает удачи, надеется, что именно к нему божество повернет свое милостивое лицо, — они еще простодушно верят, что счастье приносят боги…

Напротив дворца Низама

Среди рыжей долины в зеленых заплатках рисовых полей с виднеющимися вдалеке купами деревьев из жаркого марева выплывает обожженная солнцем вершина Опоясанная не раз многокилометровой высокой стеной и рвами, она издали и сейчас смотрится неприступной — это крепость, имя которой прозвучало в веках. Голконда — столица древнего государства и синоним несметных сокровищ, золота и алмазов, — означает в переводе всего-навсего «пастуший холм».

Только подойдя к Триумфальным воротам, замечаешь, как подряхлела крепость: часть зубцов стены и башен осыпалась, завалив рвы. Дорога здесь делает крутой поворот, чтобы слон не смог разбежаться и высадить массивные деревянные ворота, топорщащиеся наружу железными шипами. Пробираясь улочками Нижнего Форта, видишь, как все тут было рассчитано на длительную осаду: от богатых арсеналов, где еще теперь ржавеют ядра и длинные пищали, до небольших участков с рисом. В конце XVII века в крепостных стенах было осаждено целое войско — десятки тысяч солдат — армией Великого Могола Аурангзеба. Крепость была так хорошо защищена, а стойкость воинов так велика, что девять месяцев умирали сипаи Великого Могола от голода и болезней под стенами Голконды.

Главные ворота крепости открыло, как это часто случалось в истории, предательство одного из подкупленных военачальников. А последний защитник крепости — простой солдат по имени Абдул Рзак Ляри, укрывшись на вершине холма, не сдался врагу, даже получив смертельное ранение. «Хочу жить и умереть свободным», — были его последние слова. Так гласит предание...

Поднимаясь к вершине по бесконечной череде каменных ступеней, площадок, через ворота в крепостных стенах, проходишь мимо осанистых домов, солдатских казарм, храмов, складов. Хотя все делалось основательно, даже из гранитных глыб, но со временем пришло в полнейшее запустение. Ни души, лишь в дальних закоулках под стропилами, как груши, висят летучие лисицы. Бесконечная лестница выводит к Бала Хисару — Верхнему Форту, где наподобие крымского Ласточкина гнезда прилепилось на скале ажурное строение дворца.

Здесь правители принимали послов и вызывали на скорый суд своих подданных, а с крыши дворца любовались выступлениями артистов, вкушая редкие яства и смакуя вина.

Глядя на мертвый, выжженный солнцем город, трудно поверить, что тут когда-то кипела жизнь. О владыках Голконды напоминают теперь лишь купола мавзолеев внизу за крепостными стенами: пышные сооружения из арок, карнизов, галерей, приподнятые на высоких основаниях-платформах.

...Но вот человек в чалме с верхней площадки над крышей дворца сделал знак рукой, и от Нижних ворот, за несколько сотен метров, до нас донеслись хлопки. Так часовые предупреждали об опасности. Сразу что-то переменилось вокруг, грозными вдруг стали молчаливые пушки на зубцах стен, словно мы перенеслись в прежние времена. Зазвучала перекличка стражи в крепостных башнях, из соседнего дворца-гарема послышались переборы струн и пение. Во дворах забили фонтаны и зацвели сады. Зашумели толпы торговцев и ремесленников на базарах. Даже яснее стали видны сверху очертания ирригационной системы, поднимавшей в водоемы и колодцы крепости воду из соседнего озера. Именно в этих сложных сооружениях, в гармонии пропорций и строгой красоте зданий и самой крепости оставили свой след безвестные мастера и тем сохранили по себе память. А шумная слава и богатство властителей Голконды канули в Лету.

За шпилями мавзолеев забытых правителей в жаркой полуденной дымке проступают силуэты мечетей и домов просторного города, раскинувшегося по берегам реки Муси. Жители не забывают, пожалуй, лишь мавзолея одного из Кутб Шахов Голконды и даже устраивают в его честь празднества. Это основатель Хайдарабада Мухаммед Кули Кутб Шах. После себя он оставил не только прекрасный город, утопающий в садах, но и стихи. О них мы узнали в хайдарабадском музее Салар Джанга, князя-наваба, собравшего обширную коллекцию картин, оружия, изделий знаменитых мастеров, в том числе уникальную библиотеку рукописей, среди которых находятся редчайшие произведения поэтов и писателей древности. Стихи Мухаммеда, написанные на телугу — языке своей матери, а не на персидском, как было принято в те времена, понятны и сейчас, особенно когда они живописуют природу родного края или рисуют картины жизни города. Но не меньший интерес для изучения традиций, обычаев прошлого индийцев представляют изделия искусных ремесленников: ковры, резьба по кости и дереву, инкрустация, богатейшая коллекция бидри.

Аудеш Гур, возившая нас по городу, повела меня в кварталы ремесленников.

Как свиток старинной рукописи, разворачиваются перед нами улицы старого города, где за толстыми высокими стенами с остатками башен в манговых садах скрываются хавели — целые поместья бывших владетелей княжества Хайдарабад, а рядом домишки бедноты.

— Княжеством правил низам-уль-мульк, что означает «устроитель государства». Возникло оно на развалинах Голконды, а прекратило свое существование в 1947 году, войдя в состав республики как штат Андхра-Прадеш, — объясняет Аудеш Гур. — Вы представляете, если один Салар Джанг, главный министр низама, смог собрать в свой дворец, занимающий целый квартал, ценнейшую коллекцию со всех частей света, то какими несметными сокровищами владели низамы, дочиста обиравшие крестьян и ремесленников Андхры. Жестокие и коварные, они не раз предавали интересы своего народа, помогая англичанам завоевывать Южную Индию. Последний низам был так богат, что размеры его состояния не могли оценить европейские финансисты даже за огромную мзду. Несмотря на сопротивление, правительство лишило низама его власти, и, обидевшись, он засел в своем дворце, охраняя награбленное добро и «существуя» на пенсию всего в несколько миллионов рупий. Еще сравнительно недавно можно было видеть на улицах Хайдарабада большую машину, где в поношенном сюртуке и шлепанцах восседал низам, о скупости которого по городу ходили анекдоты. Впрочем, давайте лучше любоваться изделиями знаменитых хайдарабадских ремесленников, за чей счет обогащался низам...