Творения, том 3 - Иоанн Златоуст

3. А какие это слова и какой смысл их, исследуем с великим тщанием и будем твердо хранить их, как законы Божии. «Отче наш, сущий на небесах» (Мф. 6:9). О какое чрезмерное человеколюбие! О, какая превосходная честь! Какое слово будет в состоянии воздать благодарность подающему нам такие блага? Посмотри, возлюбленный, на уничиженность твоей и моей природы, вникни в сродство ее, в эту землю, пыль, грязь, глину, пепел, потому что мы созданы из земли, и опять наконец разлагаемся в землю. Представив это, подивись неисследимому богатству великой благости к нам Божией, по которой заповедано тебе называть Его «Отцом», земному – небесного, смертному – бессмертного, тленному – нетленного, временному – вечного, бывшему вчера и прежде грязью – существующего прежде веков Бога. Но не напрасно научен ты произносить это слово, а для того, чтобы, благоговея пред именем Отца, произносимым собственным языком твоим, ты подражал Его благости, как и в другом месте говорится: будьте подобны «Отцу вашему Небесному, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45). Поэтому не может называть человеколюбивого Бога Отцом своим тот, кто имеет настроение души зверское и бесчеловечное, потому что он не хранит свойств благости, какие есть у небесного Отца, но изменился в зверский вид и лишился божественного достоинства, по словам Давида: «человек, который в чести и неразумен, подобен животным, которые погибают» (Пс. 48:21). В самом деле, когда кто нападает как вол, лягает как осел, злопамятствует как верблюд, насыщает чрево как медведь, похищает как волк, уязвляет как скорпион, хитрит как лисица, ржет на женщин как неистовый конь, то как может такой (человек) произносить слово, свойственное сыну, и называть Бога Отцом своим? Чем же можно назвать такого человека? Зверем? Но звери страдают каким-нибудь одним из этих недостатков; а он, соединяя в себе все, стал бессмысленнее бессловесных. Да что говорю я – зверем? Такой человек свирепее всякого зверя. Те, будучи свирепыми по природе, при помощи человеческого искусства часто делаются кроткими, а он, будучи человеком и имея способность изменять свирепость, свойственную зверям по природе, на кротость, несвойственную их природе, какое будет иметь оправдание, когда обращает свою природную кротость в свирепость, не свойственную своей природе, и имея возможность делать свирепое по природе кротким, делает себя, кроткого по природе свирепым, – когда, имея способность укрощать льва и делать его ручным, доводит свой гнев до свирепости большей, чем у льва? У этого зверя два неблагоприятных обстоятельства, и то, что он не имеет рассудка, и то, что он яростнее всех; однако, при помощи данной от Бога мудрости, и его зверская природа укрощается. Тот, кто побеждает природу в зверях, в себе самом губит добро природы и воли; тот, кто делает льва как бы человеком, себе самому попускает сделаться из человека львом; сообщает льву то, что выше его природы, а в себе самом не сохраняет и свойственного природе. Как же такой человек может называть Бога Отцом? Следовательно, тот, кто кроток и человеколюбив к ближним и не мстить согрешающим против него, но воздает за обиды благодеяниями, безукоризненно может называть Бога Отцом. И вникни в точность выражения, как Он заповедует нам взаимную любовь, и соединяет всех дружелюбным расположением. Он не повелел говорить: «Отче» мой, «сущий на небесах», но: «Отче наш, сущий на небесах», для того, чтобы, научившись иметь общего Отца, мы оказывали братское расположение друг другу. Притом, желая научить, чтобы мы оставили землю и земное, и не преклонялись вниз, а взяли крылья веры и, возлетев выше воздуха и, поднявшись выше эфира, стремились к называемому Отцу, Он заповедал говорить: «Отче наш, сущий на небесах», – не потому, чтобы Бог находился только на небесах, но чтобы нас, пресмыкающихся по земле, расположить к стремлению на небеса и, озарив красотою небесных благ, обратить туда все наши желания.

4. Далее Он прибавил второе изречение, сказав: «да святится имя Твое». Впрочем пусть никто не имеет безрассудной мысли, будто Богу даруется прибавление святости словами: «да святится имя Твое»; Он свят, и всесвят, и святейший святых. И серафимы приносят ему такое песнопение, непрестанно взывая: «свят, свят, свят Господь Саваоф: небо и земля полны славы Его!» (ср. Ис. 6:3). Как те, которые приносят хвалы царям и называют их царями и самодержцами, не дают им то, чего они не имеют, но славословят то, что они имеют, так и мы не сообщаем Богу святости, как бы не бывшей у Него, когда говорим: «да святится имя Твое»; но прославляем находящуюся у Него, потому что «святится» здесь сказано вместо: «да прославится». Итак, научимся этим словом вести жизнь добродетельную, чтобы люди, видя ее, прославляли небесного Отца нашего, как и в другом месте, Он говорит: «так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). После этого мы научены говорить: «да приидет царствие Твое» (Мф. 6:10), потому что, претерпевая насилие от плотских страстей и подвергаясь бесчисленным искушениям, мы имеем нужду в царстве Божием, «да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его; и не предавайте членов ваших греху в орудия неправды, но представьте себя Богу, как оживших из мертвых, и члены ваши Богу в орудия праведности» (Рим. 6:12,13). Кроме того, мы научаемся – не слишком прилепляться к настоящей жизни, но презирать настоящее и желать будущего, как Постоянного, и искать царства небесного и вечного, а здешними приятностями не увлекаться, ни благообразием телесным, ни обилием богатства, ни множеством стяжаний, ни драгоценностью камней, ни великолепием домов, ни званиями градоправителей и военачальников, ни багряницею и диадемою, ни яствами, сластями и всякого рода роскошью, ни чем-нибудь другим из предметов, услаждающих наши чувства, но, отказавшись от всего этого, непрестанно искать царства Божия. Таким образом, научив нас и этой добродетели, Господь повелел говорить: «да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Возбудив в нас любовь к будущему и желание царства небесного и пронзив нас этим желанием, Он заповедует говорить: «да будет воля Твоя и на земле, как на небе». Дай нам, Господи, – говорит, – подражать жизни небесной, чтобы и мы желали того, чего желаешь сам Ты; помоги нашей воле ослабевающей и хотя желающей исполнять дела Твои, но удерживаемой немощью плоти; простри руку стремящимся идти, но принуждаемым хромать; душа легка, но ее обременяет плоть; та быстро стремится к небесному, а эта тяготеет к земному, но при Твоей помощи и невозможное будет возможным, «да будет воля Твоя и на земле, как на небе».

5. Так как Он упомянул о земле, а существам, происшедшим из нее и живущим на ней и облеченным земным телом, нужна соответственная пища, то необходимо Он присовокупил: «хлеб наш насущный дай нам на сей день» (Мф. 6:11) Он повелел просить хлеба «насущного», не для объядения, а для питания, восполняющего истраченное в теле и отклоняющего смерть от голода, – не роскошных столов, не разнообразных яств, произведений поваров, изобретений хлебопеков, вкусных вин и прочего, тому подобного, что услаждает язык, но обременяет желудок, помрачает ум, помогает телу восставать на душу и делает этого жеребенка непослушным вознице. Не этого просит, научает, нас заповедь, но «хлеба насущного», т. е. обращающегося в существо тела и могущего поддержать его. Притом и его заповедано нам просить не на великое число лет, а столько, сколько нужно нам на настоящий день.

«Не заботьтесь», сказал Господь, «о завтрашнем дне» (Мф. 6:34). И для чего заботиться о завтрашнем дне тому, Кто, может быть, и не увидит завтрашнего дня, кто предпринимает труд, а не пожинает плода? Надейся на Бога, который «дает пищу всякой плоти» (Пс. 135:25). Тот, Кто даровал тебе тело, вдохнул душу, сделал тебя животным разумным и приготовил для тебя все блага прежде, нежели создал тебя, как презрит тебя созданного, если «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5: 45)? Итак, надеясь на Него, проси пищи только на настоящий день, а об завтрашнем предоставь заботу Ему, как и блаженный Давид говорит: «возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя» (Пс. 54:23). Научив, таким образом, этими словами высокому любомудрию и зная, что невозможно, чтобы мы, как люди, облеченные смертным телом, не падали, он научил еще говорить: «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» (Мф. 6:12). Этими словами доставляется три блага вместе: достигших высоты добродетелей Он научает смиренномудрию и увещевает не полагаться на свои подвиги, но бояться, трепетать и помнить о прежних грехах, как поступал и божественный Павел, который после бесчисленных подвигов говорил: «Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый» (1Тим. 1:15). Не сказал: «я был», но «есть», выражая, что он непрестанно памятовал о делах своих. Итак, достигшим высоты добродетелей Господь доставляет этими словами безопасность в смиренномудрии, а падшим после благодати святого крещения не попускает отчаиваться в своем спасении, но научает их просить у Врача душ врачества прощения. Кроме того эти слова научают человеколюбию. Господь хочет, чтобы мы были кротки к виновным, незлопамятны к согрешающим против нас, прощением их приобретали прощение себе и сами предуготовляли себе меру человеколюбия, потому что мы просим столько даровать нам, сколько сами даем ближним, и испрашиваем себе такого же прощения, какое даруем своим должникам. Сверх того нам заповедано говорить: «и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого» (Мф. 6:13). Подлинно, много скорбей причиняется нам от диавола, много и от людей, или явно оскорбляющих, или тайно злоумышляющих. И тело, иногда восставая на душу, наносит тяжкий вред; а иногда подвергаясь различным болезням, причиняет нам скорби и страдания. Поэтому, так как много различных бедствий нападает на нас со многих сторон, и мы научены испрашивать у Бога всяческих избавлений от них, потому что при Его запрещении, прекращается всякое смятение, буря превращается в тишину и пристыженный лукавый удаляется, как некогда, оставив людей, он удалился в свиней, даже не осмелившись сделать и этого без приказания (Мф. 8:31). А кто не имеет власти даже над свиньями, тот как может овладеть людьми бодрствующими и внимательными, охраняемыми Богом и признающими Его Царем своим? Поэтому и в конце молитвы Он выразил царство и силу и славу Божию, сказав: «ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь» (Мф. 6:13). Этого, говорит, я прошу у Тебя потому, что знаю, что Ты Царь всего, имеешь вечную державу, можешь сделать все, чего ни захочешь, и обладаешь неотъемлемою славою. За все же это будем благодарить удостоившего нас таких благ, так как Ему подобает всякая слава, честь и держава, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.