Вспышка молнии - Макс Бутт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Последнюю фразу Давыдов практически выкрикнул. Звонким эхом она прокатилась по зданию аэропорта, за несколько секунд потерявшись в его пустых комнатах и коридорах.
— А что теперь? — Степан Яковлевич беспомощно развел руками, заговорив заметно тише и спокойнее. — Я вынужден все делать сам. И положиться мне не на кого.
— Так уж прям и не на кого? — прищурившись, спросил Валентин. — А про Андрюшку, я смотрю, ты совсем позабыл? Совсем его со счетов сбросил?
Давыдов-младший сделал несколько шагов в сторону. На располагавшейся позади него скамейке начал прорисовываться человеческий силуэт. Полностью материализовавшись всего за несколько секунд, он приобрел облик Андрея Давыдова, среднего сына Степана Яковлевича. Рыжеволосый мужчина лет тридцати, одетый в темно-серый деловой костюм сидел, сгорбившись, облокотившись себе на колени. Он посматривал по сторонам усталым, немного грустным взглядом и периодически доставал из кармана пиджака телефон. Набирая на нем какой-то номер, Андрей прикладывал динамик к уху и секунд двадцать сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Потом, видимо, не дождавшись ответа, он разочаровано качал головой и что-то неслышно бормотал, откидываясь на спинку скамьи и глядя в потолок полными отчаяния глазами.
— Андрюшка, и ты здесь?! — воскликнул удивленно Давыдов-старший, и хотел было броситься к сыну, но был остановлен.
— Он тебя не слышит. И не видит. Как и меня. — Валентин взял отца под руку, пытаясь удержать на месте. — Его вообще здесь нет.
— Но что это тогда все? Это всё мне кажется? — возмутился Степан Яковлевич, отдернув руку. — Тебя вот уже пять лет, как на белом свете нет. Но я тебя чувствую, слышу, могу потрогать, словно живого. Ты не слишком похож на галлюцинацию.
Пожилой бизнесмен бросился к своему среднему сыну, пытаясь схватить того за плечи. Однако ничего из этого не вышло. Пальцы Давыдова прошли сквозь Андрея, не встретив хоть сколько-то осязаемой преграды. Степан Яковлевич сию же секунду попятился назад, с ужасом разглядывая свои ладони.
— Я же сказал, что у тебя ничего не выйдет, папа. — покачал головой безучастно стоящий в стороне Валентин. — Андрюшка сейчас не здесь. Он в Москве. Ждет твоего прилета. Звонит, снова и снова. Волнуется.
— Точно. Переговоры. — спохватился Давыдов, еще сильнее округлив обезумевшие глаза. — Я наверняка уже опоздал. Вот же… Теперь все пропало! — он схватился за голову и грузно плюхнулся на ближайшее сиденье. — Теперь сделки не будет. Придется искать новых партнеров. Опять все заново начинать. Сколько можно! Вот был бы ты жив, Валька!
— А, моему брату ты доверять не хочешь? — осуждающе посмотрел на своего отца Валентин. — Он ведь тоже не первый год тебе помогает. Он тоже на многое способен.
— Ай, что ты такое говоришь! — Давыдов брезгливо отмахнулся. — Андрюшка и шагу без моих указаний ступить не может. Такой несамостоятельный. Постоянно надо что-то подсказывать. Направлять надо. С ним больше мороки, чем пользы. Не то, что ты!
— А я разве поначалу не таким же был? — возмутился сдержанно Валентин, присев рядом со своим отцом. — Я тоже нуждался в твоем руководстве. Тоже ждал подсказки, какого-нибудь намека. Но ты, папа, изначально готовил меня, как своего преемника, а потому не желал нянчиться со мной. Ты приучал меня быть самостоятельным. Приучал принимать решения и нести за них ответственность. Ты позволял мне проявлять инициативу. Ты выказывал недюжинную выдержку, терпя мои ошибки и недоделки. Ты сделал меня таким, какой я стал. А что же с Андрюшкой? Почему с ним ты ведешь себя иначе? Почему не даешь ему возможность проявить себя? Ведь Андрея никто в твое дело не зазывал. Он мог выбрать себе любое поприще для самореализации, но пошел в итоге к тебе, папа. Он старается, пытается угодить тебе. Ждет, когда ты заметишь это и позволишь ему проявить себя по-настоящему. Андрюшка очень терпелив. Он будет ждать своего момента, до тех пор, пока ты живешь, папа. Но правильно ли это? Правильно ли заставлять ждать его так долго? Не проведет ли он всю жизнь в тщетных ожиданиях?
Давыдов все это время слушал своего сына молча, периодически шумно вздыхая и неспокойно ерзая. А когда тот закончил говорить, лишь недовольно фыркнул в ответ.
— Хм, так пусть уходит. — проворчал пожилой бизнесмен, демонстративно сложив руки на груди. — Пусть занимается своим делом, если он и вправду такой способный. Я и без него как-нибудь справлюсь. Я, например, свое дело сам начинал. Без чье-либо помощи. Вот пусть и он попробует.
В ответ на эти слова Валентин сокрушенно опустил взгляд, прикрыв лицо ладонями.
— Я тебе совсем про другое говорил, папа. — тяжко вздохнул молодой мужчина, негодующе качая головой. — Пойми же, папа, я был твоим старшим сыном. Был твоей надеждой. Но теперь меня нет. Я умер. И сейчас Андрей твой старший сын. Теперь он должен стать для тебя опорой вместо меня. Но алмаз не превратиться в бриллиант сам собой. Его нужно обрабатывать. Так и мой брат никогда не станет мне полноценной заменой в твоем деле, папа, если ты не научишься ему доверять.
— Вот именно, в моем деле. — буркнул с обиженным видом Степан Яковлевич. — Не в его, сынок. Не в нашем. А в моем! Это моя компания. И если я считаю, что мой сын не достоин управлять ею, то, значит, так оно и есть!
— Папа! Как же ты упрям! — воскликнул Валентин, вскочив на ноги. — Правильно мама говорила. Все равно, что со стеной спорить. Вот только стены, папа, не стоят вечно…
Давыдов-младший неожиданно поменялся в лице. Насторожено выпучив свои безжизненные мутные глаза, он стал озираться по сторонам, словно услышал что-то подозрительное.
— И ты здесь вечно находиться не можешь. — произнес он тихо, почти шепотом.
— Что ты имеешь в виду? — непонимающе заморгал Степан Яковлевич. — Я даже не понимаю, где конкретно нахожусь.
— Это не имеет значения. — покачал головой, встревоженный Валентин. — Тебе надо уходить. Он нашел тебя снова.
— Что… кто… — возмущенно прошипел Давыдов-старший. — Я ничего не по…
Он оборвал фразу на полуслове и замер с выражением неописуемого ужаса на своем лице. Пожилой мужчина медленно повернулся, посмотрев в дальний конец вестибюля. В следующую секунду оттуда послышался ехидный, самодовольный смех и протяжный крик.
— Сте-е-е-епка-а-а-а!
7.
— Сте-е-е-епка-а-а-а!
Давыдов невольно зажмурился, заслышав, как кто-то зовет его по имени. Кем являлся этот незнакомец, он прекрасно понимал, что неожиданная встреча с ним не сулит ничего хорошего. Этот голос. Он заставил нервы Степана Яковлевича сжаться в тугой клубок. Этот голос теперь был предвестником неописуемого ужаса,
