Морской узел - Гвюдлёйгюр Арасон

У Лои с мамой уже не раз бывали размолвки из-за промысла. Он помнил, как зимой она не отпустила его под рождество на траулере. Лои уже договорился с капитаном, но мама, конечно, воспротивилась. Она и слышать об этом не хотела. От обиды Лои тогда целый день проревел. И еще больше рассердился на маму, когда узнал, что траулер попал в дрейфующие льды и выловил двух полярных акул. Лои упустил редкую возможность, и только потому, что мама не представляла себе рождество без него. Да-да, из-за такой вот пустяковины. Можно подумать, он всегда встречал рождество не на берегу.

Услышав, что его настойчиво зовут, Лои вынужден был откликнуться — шагнуть навстречу своей судьбе.

— Здравствуй, милый, — сказала мама, целуя его. — Я слышала, тобой остались довольны. Тебе было интересно?

— Еще как. Только слишком быстро все кончилось. Мне ведь нужно многому научиться, чтобы…

— Ничего, пока хватит и того, что ты узнал, — перебила его мама. — А выучиться как следует у тебя будет достаточно времени, когда подрастешь. Иди-ка домой и поешь, нам с Оулёв нужно возвращаться на засол.

— Мне не хочется есть. И я должен помочь команде разгрузить улов.

— Это обязательно?

— Да. Я потом зайду к вам, — крикнул Лои, поднимаясь обратно на «Слейпнир».

Он заметил, что Паульми вошел в рубку, и решил воспользоваться случаем, чтобы поговорить с ним. Либо пан, либо пропал.

Капитан стоял возле штурманского стола, запихивая в сумку грязную одежду.

— Послушай, Паульми…

— Слушаю. Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего… Я просто хотел спросить… Понимаешь, мне очень хочется еще разок выйти в море. Все так быстро кончилось, что…

— Тебе правда хочется опять в море?

— Очень!

— За чем же дело стало? Пожалуйста. Будем надеяться, что нам повезет и в этот раз.

Лои бросился Паульми на шею и поцеловал его.

— Спасибо… Значит, ты больше не расстраиваешься, что захватил только верх косяка?

Паульми рассмеялся:

— Такое быстро забывается. По крайней мере, до следующего рейса. А ты уверен, что мама тебя отпустит?

— Мама-то? Конечно, отпустит. Раз ты согласен, ей тоже придется согласиться.

По дороге на разделочную площадку его снова охватили сомнения. А если мама все-таки не позволит? Тогда, решил Лои, он притаится на «Слейпнире» и дождется, когда судно отойдет подальше от берега.

Но с этими взрослыми никогда не отгадаешь…

К удивлению Лои, мама спокойно, без всяких возражений, отпустила его на промысел. Она поставила только одно условие: он должен зайти домой и надеть другие штаны. Может, ей надоело ему все запрещать?

Во всяком случае, она вдруг стала на редкость покладистой.

Глава девятая

Всем был бы хорош промысел сельди, если б не нужно было каждый раз тащиться в такую даль, к рыболовной банке: во-первых, они тратят драгоценное время, а во-вторых, от этого однообразного пути пропадает, пусть даже временно, всякий интерес к жизни. Когда уже невмоготу валяться на койке или сидеть в кубрике, наблюдая за тем, как команда играет в карты, остается лишь устроиться у окна рулевой рубки и смотреть на море. Бывает, привлечет внимание пролетающая мимо чайка. Она без всяких видимых усилий скользит вдоль судна, потом вдруг меняет направление; каждую секунду кажется, будто кончиком крыла она вот-вот заденет волну, и так хочется, чтобы она наконец как следует искупалась. Ты уже готов рассмеяться… Но нет… Чайка снова взмывает над судном, и время останавливается, пока она не затевает новую игру: теперь чайка кружит над самой поверхностью бурлящего моря, огибая белые гребешки волн, и от этой игры начинает рябить в глазах. Она парит, лишь изредка, словно по обязанности, взмахивая крыльями: как-никак птица…

Лои стоял в рулевой рубке на ящике с запасными грузилами и смотрел в окно. Отсюда он впервые увидел Гримсей: плоский скалистый остров, затянутый серой пеленой тумана. Казалось невероятным, что здесь, так далеко от берега, тоже живут люди.

«Слейпнир» шел в район Кольбейнсея, где недавно обнаружили сельдь. Раньше них туда попали «Морская волна», уже сделавшая удачный замет, и несколько других судов.

— Ну вот, теперь они все нас обгонят, — сказал Лои, стискивая кулаки.

Ауси вглядывался в экран локатора.

— Ничего, у нас вся путина впереди. Мы еще этим летом сходим на восток… Кэп ни за что не успокоится, пока не обогнет Лаунганес[8].

— Мы должны опередить все дальвикские суда, — твердо сказал Лои.

Когда они подошли к Кольбейнсею, на море был штиль, над водой висел густой туман. Команда поставила шлюпку к борту, подготовила ее к замету и начала поиск.

В эфире то и дело слышались жалобы капитанов на осторожность сельди: не успеешь к ней приблизиться, как она уже рассеялась по всему морю.

Мюнди и Паульми сидели на крыше рубки, высматривая идущий косяк. Оттуда в рулевую рубку шел специальный шланг, концы которого были заткнуты пробками с легко выскакивающим свистком. Если подуть с одного конца, на другом — либо внизу, в рубке, либо наверху, на крыше, — раздавался пронзительный свист. Это позволяло легко перекликаться друг с другом. Если сверху видели сельдь, внизу звучал свисток и через переговорную трубу можно было отдавать приказания. И наоборот, если косяк появлялся на эхолоте, свисток тут же давал об этом знать наверх.

Когда раздался свисток, Лои изучал в штурманской рубке морскую карту. В ту же секунду машину пустили на полный ход, судно резко взяло вправо, прозвучала команда — приготовиться. По всему судну захлопали двери и забегали люди.

Теперь нужно было смотреть в оба.

Выскочив из рубки на палубу, Лои увидел черное пятно, расплывавшееся неподалеку на спокойной глади моря. Вот она, сельдь, подсказал ему внутренний голос. Все члены команды заняли свои места, только он был не у дел и досадовал на это. Поравнявшись с косяком, рыбаки выбросили буй.

— Заметывай! — послышался из рулевой рубки вопль, который пробудил бы и мертвого.

Из шлюпки побежал невод. Он долго-долго разматывался, потом вдруг кончился, словно обрубленный. От кишащей на поверхности сельди осталась одна рябь.

— Проклятые датчане![9]

Стоило рыбакам приступить к кошелькованию, как сельдь снова пошла… но уже за пределами невода. Ее встретили потоком ругательств.

— Думаешь, в невод ничего не попало? — встревоженно спросил Лои.

Моторист Йоун покачал головой, и до Лои донесся его приглушенный бородой голос:

— Нет, промазали… явно пустыря вытащим…

К счастью, сельди вокруг хватало, так что надежда на улов еще была.

Однако время шло, и надежды этой оставалось все меньше и меньше.

Когда и после шестого замета они не взяли ни одной селедки, команда совсем пала духом.

В тягостном молчании матросы спустились в кубрик, чтобы перекусить между заметами. Они уже готовы были повернуть к берегу: такой промысел — пустая трата времени.

Лои сидел на палубе, наблюдая за чайками, когда к нему подошел Конни. «Слейпнир» снова был в поиске.

— Ну, Божья Рыбка, что скажешь? Дела у нас, как видишь, идут хуже, чем в прошлый раз.

— Это уж точно… Сельдь какая-то ошалелая…

— Она гоняется за кормом, — объяснил Конни.

— А Кольбейнсей большой остров?

— И большой и маленький, — отвечал Конни, присаживаясь рядом с Лои, — смотря чему ты веришь. Кольбейнсей — он вроде Христа, чем больше в него верят, тем он больше.

— Как так?

— В одних преданиях говорится, что Кольбейнсей большой, в других — что он маленький. В старину считали, что здесь целых семь островов, и Кольбейнсей из них самый крупный. Но острова эти никому не удалось найти. Они постоянно скрыты туманом. Еще прежде исландских рыбаков до Кольбейнсея добрались голландские мореходы. Они увидели на острове девять домов, над которыми поднимался дым, и решили подойти ближе, чтобы получше рассмотреть остров. Но тут из одного дома вышел человек и чем-то махнул в их сторону. В тот же миг на Кольбейнсей опустился густой туман, и моряки больше не увидели острова. Рассказывают, будто человек этот был пастором и махал он перед голландцами библией.

— Это правда?

— Может, правда, а может, и нет… Я, во всяком случае, верю тут каждому слову, как верю в новые сети.

— А это не просто сказка?

— Любая сказка становится правдой, если в нее верить.

— А кто такой этот Кольбейн, в честь которого назвали остров?

— Говорят, он был родом с Гримсея. Первого человека, поселившегося на Гримсее, звали Гримом. У него был брат по имени Кольбейн, и этот Кольбейн потом обосновался на Кольбейнсее. Так, по крайней мере, рассказывают.

— Он и был там пастором?

— Нет… пастор жил на острове гораздо позже Кольбейна. Надо бы пойти вниз погреться, скоро опять заметывать.