Избранное - Нора Георгиевна Адамян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— По-моему, Лиля не обидится, если ты не пойдешь ее провожать. Она человек самостоятельный, а ты простужен, целый вечер чихал…
— Мамочка, мамочка, все в порядке, — бессмысленной скороговоркой отбивался Гога.
В лифте он прижал Лилю к себе:
— Надо что-то придумать. Я безумно по тебе соскучился. Готов был сегодня брякнуть все начистоту.
«Это хорошо, — подумала Лиля, — пусть он торопит события».
— Ни в коем случае! — сказала она. — Разве ты не видел, как она сегодня нервничала? Пусть потихонечку привыкает ко мне.
— Ты знаешь, она ведь прекрасный человек. Добрая, отзывчивая. В Заревшане ее просто обожают.
— Для чего ты это говоришь?
— Мне показалось, что ты сегодня немного обиделась. Но ведь она тебя еще совсем не знает.
— Я нисколько на нее не обиделась. Я всегда помню, что она твоя мать.
— Ох, Лилька, золото мое! — Он поцеловал ее прямо на улице, не обращая внимания на проходящих мимо людей.
Через три дня Елена Карповна заболела.
— Обыкновенная простуда, — сообщил по телефону Гога. — Белье на балконе развешивала. Но я сегодня, как на грех, не могу остаться дома.
— Я приду, — пообещала Лиля, — у меня ночное дежурство. А еда в доме есть?
— Не очень. Овощи есть, рис, масло.
— Понятно. Кое-что надо будет прихватить.
— Но учти, просто так мама ничего не примет. А тратиться не захочет. У нее сейчас мания, что мы на грани банкротства.
— Учту, — сказала Лиля.
Она купила в кулинарии половину солидной курицы, возведенной в звание цыпленка табака, постояла в очереди за апельсинами, взяла также несколько лимонов и килограмм яблок.
По дороге она скалькулировала: курица пойдет за рубль, апельсины никто не станет перевешивать, скажу — кило вместо полутора, яблоки и лимоны вместе — рубль. Словом, на четыре рубля. Вполне доступно.
Гогина мать встретила ее приветливо, но настороженно:
— Напрасно вы побеспокоились. С какой стати… У меня уже все прошло…
Глаза у нее слезились, нос покраснел и распух.
— Вы явно еще больны. Вам надо больше фруктов и все время пить чай с лимоном. Жидкости как можно больше.
— Что еще вы мне предпишете? — снисходительно усмехнулась Елена Карповна.
Лиля выложила продукты на стол. Елена Карповна внимательно осматривала каждую покупку:
— В Москве фрукты очень дорогие. Я сейчас не могу себе этого позволить.
— Ну почему же?
— По некоторым обстоятельствам.
— Елена Карповна, ваш сын, кроме зарплаты, получает еще за дежурства, за консультации плюс ваша пенсия. Хватит вам на фрукты.
— Я вижу, вы очень хорошо осведомлены о состоянии наших материальных дел.
«Ничего, ничего, я не обидчивая», — подумала Лиля.
— А как же! Мы с Гогой на одном положении, а пенсия у вас известная.
— Но у меня больше нет сбережений. Я один раз заплатила за эту квартиру, потом еще раз заплатила этой дряни, его бывшей жене. Отдала все, что отложила за свою трудовую жизнь. Теперь у меня ничего нет. В третий раз заплатить не смогу. А у вас есть в Москве квартира? — вдруг спросила Елена Карповна.
— У меня своя комната в квартире сестры. Мы жили отдельно, потом съехались.
— Неосторожно сделали. Теперь, если выйдете замуж и разведетесь, муж отберет комнату. Мой бедный сын на этом пострадал.
— Ну, не всегда же так нехорошо получается. Что вам на обед сварить — чихиртму или бульон?
— Обед я сама приготовлю, — строптиво сказала Елена Карповна. — Для чихиртмы, между прочим, киндза необходима, а где ее в Москве возьмешь?
— Киндзу сейчас на всех рынках продают. Я на всякий случай из дома захватила. Поставим курицу на плиту, пусть пока варится, а вы все-таки ложитесь.
Квартира была уже порядком запущена, но Лиля не стала проявлять хозяйственное рвение. Она принесла Елене Карповне в постель чай с лимоном.
— Сколько же я вам должна?
— Мы с Гогой сосчитаемся.
— Хозяйство веду я. Гога тут ни при чем.
— Пожалуйста. Курица — рубль, апельсины — рубль сорок, лимоны и яблоки — еще рубль. Всего — три сорок. — На всякий случай Лиля еще немного уменьшила счет.
— А киндза?
— Это такая чепуха, даже стыдно об этом говорить, Елена Карповна.
— Что значит стыдно? Благодеяний мне не нужно! У нас в Заревшане на десять копеек дают огромный букет киндзы, а здесь три жалкие веточки. В один суп не хватит положить…
Сразу после чая у Елены Карповны поднялась температура, и она задремала на тахте, укрытая ярким пледом, который Лиля подарила Гоге ко дню его рождения.
Лиля перемыла грязную посуду, подтерла на кухне пол. Презрев запрет Елены Карповны, она поджарила лук, нарезала зелень. Для чихиртмы осталось только развести желток с лимонным соком. Лиля открыла холодильник, уложила фрукты и достала яйцо. В холодильнике стоял затхлый запах от пачки прокисшего творога. Выбросив творог в мусоропровод, Лиля взяла тряпку и на цыпочках прошла в Гогину комнату, чтобы вытереть там пыль и вообще навести порядок.
— Вы куда? — остановил ее у самой двери строгий голос Елены Карповны.
— Приберу немного, — покорно ответила Лиля.
— Ни в коем случае! Гога не разрешает посторонним входить в свою комнату!
Лилю утомила эта затянувшаяся игра. Но она знала, что Гога устал еще больше и ждет только выздоровления матери.
Суп удостоился похвалы:
— Да, чихиртму вы готовить умеете.
— Это у меня в генах, — улыбнулась Лиля.
Чувство юмора не было сильной стороной Елены Карповны:
— Теперь чуть что — гены, гены, — ворчливо сказала она, — все на гены сваливают. Среда — вот что главное. В моей практике был русский ребенок, выросший в азербайджанской семье. Так он до сих пор органически не переносит ни кусочка свинины.
Температура у нее еще повысилась.
— Не надо было мне есть жирную чихиртму.
В этих словах прозвучал как бы упрек Лиле.
— Вот Гога смеется над банками, а в Заревшане мне бы сейчас медсестра банки поставила, и сразу бы полегчало…
— Я могу, — сказал Лиля, — да ведь нет банок.
— Банки у меня есть, но я не хочу вас затруднять…
— Давайте, давайте…
Кряхтя и постанывая, Елена Карповна пошарила в тумбочке и вытащила коробку из-под обуви, стянутую резинкой.
— А вы меня не обожжете? — с беспокойством, но будто бы шутя спросила она, глядя, как Лиля наматывает вату на карандаш.
Потом, умиротворенная, довольная, вдруг сказала:
— Я бы вас поцеловала, да боюсь заразить…
— К врачам зараза не пристает.
Лиля наклонилась, поцеловала мягкую щеку и близко увидела удлиненные, в густых пушистых ресницах глаза.
У Гоги были такие же прекрасные длинные ресницы. Прощаясь, Лиля предупредила:
— Творог в холодильнике совершенно прокис. Я его выбросила.
Елена Карповна
